Из-за этих вопросов я не решилась позвонить кому-нибудь ещё. Я не могла кому-либо задать удивительные вопросы, если у меня не было времени всё осмыслить.
Я снова включила свет и специально соскользнула с кресла на ковёр. Я растянулась от приятного чувства роскоши голубых волокон и ниток, щекочущих мою кожу. Ковёр был новым. Ковёр был для меня. Он был нашим секретом, и поэтому был слишком особенным. Нереальным.
Я подползла к шкафу, открыла его и стала рассматривать одежду. Мне было интересно, кто организовал всё в нем. Кто сложил нижнее бельё в такие аккуратные кучки? Я могла только предположить, что это Габриэль. Бельё было подобрано к шортам, юбкам и рубашкам. Как только я изучила его, я поняла, что он соединил вещи для меня. Он указывал мне, что надеть, не присутствуя при этом.
На верхушке шкафа были вырезаны такой же цветок и маленькие сердца, что и на книжной полке. Пальцами я провела по листочкам и нескольким сердцам, соединённым вместе.
Я подползла к двери, выскользнув на лиловый ковёр. По крайней мере, он был таким же.
Я встала, привлеченная кроватью и откинула одеяло. Я зарычала и расплылась от удовольствия, когда увидела что под ним новые брендовые темно-розовые простыни. Цвет был интересным, и мне он понравился. С желанием забралась между ними, зарываясь головой в то, что было новой подушкой, округлой и свежей. Кровать была более твёрдой, чем моя прежняя. Кто-нибудь мог заметить? Мама?
С этой мыслью, я вздохнула, вытащила себя из кровати, чтобы спуститься и проверить её. Я проверила приложение ещё раз, чтобы убедиться, что она не ходит по дому, прежде чем встала, подошла к двери и открыла её по направлению к коридору.
Коридор был пуст, как и показывало приложение. Я спустилась на цыпочках по лестнице, проскользнув через зал и кухню, чтобы добраться до коридора моих родителей как можно тише.
В спальне мама отдыхала на кровати, где я её видела в последний раз. Она снова вспотела. Я хотела знать, ела ли она. Я забыла попросить Натана, предполагалаю, он бы сказал, если бы она не ела. Я хотела узнать о звонке доктора Грина, чтобы увидеть, что я могу сделать для неё, но я не была уверена, что делать дальше.
На носочках я вошла в комнату. Я взглянула вверх и справа от себя, где был маленький коридор. В коридоре было три двери, одна слева и одна справа, соединенные гардеробными, и боковая дверь вела в ванну. Я только видела её изнутри однажды, в день переезда. Дверь теперь была открыта. Охотничий зелёный ковёр контрастировал с бежевым в спальне. В душевой была охотничья зелёная занавеска. Обои были такие же, как и в спальне с растением плющ, смешение стилей.
Это комната отличалась от моей, так или иначе. Остался ли тут запах мальчиков? Знали ли они уже, что я знаю про камеру, и по какой-то причине могут ли они включить её в любое время? Смотрят ли они сейчас? Виктор обещал, что они не будут использовать её без надобности, но я использовала её уже два раза за те несколько часов, что была дома. Как легко будет для них заглянуть? Узнаю ли я когда-нибудь наверняка?
Это то, чем они жили каждый день? Значит ли это быть частью Академии?
Моя мама повернулась в мою сторону. Годы привычки сработали. Я выскользнула в коридор, избежав столкновения.
Прошла вечность с той поры, как я последний раз видела её. Что-то щёлкнуло у меня в голове. Отец уехал. Мэри нет здесь прямо сейчас. Она — одна. Пока о ней заботятся, она ничего не узнает. Я не понимала, зачем она так поступает с собой. Когда есть такие люди, например Кота и другие, которые могут позаботиться о ком-либо, почему она выбрала одиночество? Она счастлива? Несмотря на её болезнь, ей нравится, что её мир состоит из врачей, двух дочерей, которым она едва может сказать пару слов, и муж, который никогда не бывает дома?
Я так не думаю. Каждый раз, как я разговаривала с ней, она делала выговоры, требовала и наказывала. Я подумала о Мэри. Мэри беспокоилась? Она знала, насколько плохо всё с болезнью матери? Может быть, нет, или она проверяла её чаще. Может быть, ей следует знать.
Может, мальчики смогут помочь. Может быть, если я их попрошу, они смогут выяснить, почему моя мама избегает людей и как ей помочь. Разве Кота не пообещал попробовать в первый день, когда мы встретились? Да. Он обещал. Может быть, они не только меня защищают. Может быть, они помогут. Или они сделают больше, если я их попрошу, как Виктор сказал. Но они не должны ничего делать, по правде говоря. Если они скажут, что делать, я сама сделаю.
Может быть, моя мама могла бы расслабиться и научиться общаться с другими людьми. Если бы это было правдой, мы бы не должны были прятаться. Может быть, мы могли быть обычными, или, по крайней мере, достаточно обычными, чтобы она могла быть счастливой. Может быть, ей станет лучше.
Держать семью в порядке. Вот что Кота сказал. Я пообещала себе, что в следующий раз, я поговорю с ними серьезно, я постараюсь затронуть эту тему. Может быть, если у них будет время, они помогут мне разобраться с тем, что делать. Может быть, потом, когда я буду в порядке, я смогу стать частью их семьи тоже, и я смогу чувствовать себя так, как они друг с другом. Это идея очень вдохновила меня. Я захотела начать прямо сейчас.
Я побрела на кухню, чтобы приготовить маме суп.
Без сна
Этим вечером я проснулась в одиннадцать, уставившись в потолок из-под простыней моей новой кровати. На мне были новые красные шорты и белая майка от Victoria's Secret. Я поблагодарила всех смс-сообщениями и телефонными звонками. Я даже отправила сообщение Виктору, еще раз поблагодарив его. Он никак не ответил, но я предположила, что он все еще занимался делами Академии.
Глядя в темноту, я поняла, что Мари дома. Она прокралась около девяти и сразу направилась в свою комнату. Я проследила за ней, используя приложение на своем телефоне. Сейчас она лежала в постели, на соседнем стуле была разложена одежда для завтрашней школы. Шпионаж становился жуткой привычкой.
Я поворочалась. Повернулась. Стала наслаждаться комфортом новой кровати. Я была слишком взволнована, ошеломлена и, как ни странно, одинока. Всю неделю рядом со мной были другие люди, и теперь, в первую же ночь, когда я обрела покой и избавилась от риска, мне их всех не хватало.
Я приподнялась, потянувшись к окну. Села на свой старый сундук и стала смотреть в вечернее небо. Машины Коты на месте не оказалось. Он работает допоздна? С ним Виктор?
Я повернулась обратно к кровати, готовая попробовать еще раз заснуть и забыть попытки позвонить или побеспокоить кого-либо, когда я поняла, что это может быть именно то, что другие имели в виду, когда они сказали, чтобы поговорить с ними, если мне что-то понадобится. Разве Сайлас не приказывал мне звонить, когда мне станет одиноко? Разве Норт, Кота и другие постоянно не упрашивали меня позвать кого-нибудь? Только мне не хотелось никого звать. Было уже поздно. Наверное, они все спали. Кроме Коты, который ушел и работал.
Я вздохнула, в голову мне пришла идея, но я не была уверена, стоит ли её реализовывать. Не раздумывая больше ни о чем, боясь, что заберусь обратно в постель и забуду обо всем этом, я открыла дверь своей спальни и босиком вышла в коридор.
Я пробралась во двор Натана. Я никогда не встречалась с его отцом и не была уверена, что хочу быть пойманной в его дворе, если тот окажется дома. Мое сердце бешено колотилось, пока я кралась на цыпочках.
В воздухе чувствовалась свежесть, когда ветер, поднявшийся с океана неподалеку, забросил мне волосы на глаза. Я вдохнула соленый воздух, вспомнив одеколон Сайласа. Часть меня хотела стоять тут и нежиться в ночи. Может, мне стоило поговорить с Нортом? Взял бы он меня с собой на пляж? Хотела ли я этого?
Я нашла окно Натана и легонько постучала в него пальцем. Он тоже раньше удивлял меня у моего окна. Я подумала, что это справедливо, что я получила шанс сделать это с ним. Кроме того, я боялась, что если позвоню и спрошу, он скажет мне не рисковать. По правде говоря, я не хотела сегодня спать в своей комнате. Я не была уверена, почему. Может быть, я не привыкла к камерам. Может быть, я была слишком взволнована всем новым. Все, что я знала, что я не собираюсь там спать. Только не сегодня.
