щекой. Ночная рубашка была слишком тонкой. Всю спину и бедра покалывало от соприкосновения с его телом. Волоски на его руках щекотали чувствительную кожу моей груди. Мой пульс беспорядочно забился, я смотрела перед собой, не способная разобраться в вихре ощущений. Соприкосновение кожи с кожей – это слишком.
Я зажмурилась. «Выдохни». Я действительно пыталась напасть на Первозданного Смерти?
Не хотела об этом думать. И о том, что наверняка ждет меня после того, как я разделалась с будущим королем Ласании. Оставалось лишь сосредоточиться на том, что я сейчас здесь с Первозданным, ради которого меня больше десяти лет тренировали и подготавливали. Смех рвался из горла, но затих на моих запечатанных молчанием губах. Не важно, что произошло в Большом Чертоге. Не важно, кто сейчас на троне. У меня все равно есть долг перед Ласанией.
Предполагалось, что я должна соблазнять Никтоса, а не расчленять перед ним людей и не пытаться его убить. По крайней мере до тех пор, пока он в меня не влюбится. Охваченная гневом и недоверием, я, видимо, упустила из виду очень важный момент.
Я осознала ситуацию, гнев медленно утихал и теперь едва теплился, как последние три года… а может, даже дольше.
Никтос.
Известное имя, но его никогда не произносили из страха привлечь внимание Первозданного или вызвать его гнев. Имя, о котором я не позволяла себе даже думать.
Но Первозданный наконец оказался здесь со мной. Сколько раз за последние три года я желала, чтобы мне выпал шанс исполнить свой долг? И не сосчитать. И наконец, возможно, это он.
Возможно, я получила шанс.
Не представляла, как можно соблазнить и влюбить в себя мужчину, которого пырнула его кинжалом в грудь.
Но знала, что он имел в виду, когда сказал, что мои действия вызывают реакцию, на которую я не рассчитывала. За свою жизнь я достаточно повидала мужчин, чтобы понять, о чем он… и почувствовать теперь то, чего не заметила, когда в ярости толкала его. К моей пояснице прижималось нечто толстое и твердое. Он был возбужден.
Мой разум оттолкнул все прочее, ухватившись за мысль, что с этим можно работать. Возможно, у меня еще был шанс – пусть небольшой. Физическая близость – только часть соблазнения. Остальное сейчас почти невозможно – завязать дружбу, узнать, что ему нравится, а что – нет, чтобы я могла стать такой, какую он хотел, завоевать его доверие, а потом и сердце.
Мне стало нехорошо. «Стать такой, какую он хочет». Когда я была моложе, не сомневалась ни в своем предназначении, ни в том, что оно подразумевало. Тогда я была юной и не хотела ничего, кроме как спасти свое королевство.
Теперь я смеялась над идеей стать другой, чтобы добиться чьей-то любви. Если это необходимо, чтобы влюбить кого-то в себя, я не желала этим заниматься.
Но дело было не во мне. И никогда не было. Дело в Нейтах и Элли, и всех, кто продолжает терпеть лишения. Мне нужно об этом помнить.
– Ты не забыла дышать? – тихо спросил Первозданный.
Наверное.
Я резко выдохнула и открыла глаза. Легкие горели, перед глазами мелькали белые пятна. Мне нужно подумать. Он пришел за мной. Это должно что-то значить.
Он переступил с ноги на ногу, и от этого легкого движения по мне пробежал трепет.
Невозможно было думать, когда он держал меня так близко.
– Отпусти меня.
– Мне не кажется, что стоит это делать.
Я подавила резкий ответ, который наверняка бы мне не помог.
– Пожалуйста?
По нему прокатился смех – и по мне тоже. Я широко раскрыла глаза от этого ощущения.
– Ты говоришь «пожалуйста», и я еще больше боюсь тебя отпускать.
Я разжала и снова сжала кулаки.
– Ты Первозданный. Я не могу тебе навредить.
– Думаешь, если я Первозданный, то нечувствителен к боли? – Он потерся щекой о мою, и по моей коже пробежал трепет. – Если так, то твои предположения неверны.
Я уставилась в пол.
– Я не смогу серьезно навредить тебе.
– Правда. – Он не ослабил хватки. – Но ни секунды не верю, что этот факт помешает тебе попытаться снова.
Не помешает. Но очередная попытка навредить ему ни на дюйм не приблизит меня к цели.
– Я не буду ничего делать. Обещаю.
– Звучит так же маловероятно, как то, что пещерный кот не поцарапает руку человека, который попытается его погладить.
Я резко вдохнула, вздрогнув от ощущения его рук на моей груди.
– Значит, ты меня боишься?
– Немного.
Я язвительно усмехнулась.
– Никтос? Первозданный Смерти боится смертную девушку?
Его дыхание защекотало мою челюсть.
– Я не настолько глуп, чтобы недооценивать смертных, как женщин, так и мужчин. Особенно после того, что ты только что сделала. И не называй меня так.
Я нахмурилась.
– Никтосом? Это же твое имя.
– Для тебя я не Никтос.
Я не поняла, стоит ли мне оскорбиться. Ладно. Называть его Эшем гораздо легче, чем именем, означающим смерть.
Я перевела взгляд с пола на его руки, сложенные на моей груди. При дневном свете его кожа оказалась на несколько тонов темнее моей и гладкой под редкими волосками.
– Ты не покрыт чешуей.
– Что?
Мне вспомнились насмешки Тавиуса. Я закрыла глаза и опять упустила контроль, который на этот раз освободил место не для гнева, а чего-то другого. Боли от незажившей раны.
– Ты меня отверг, – выпалила я.
Его хватка ослабела.
– Что еще хуже, ты даже не понял, кто я, правда?
Хрипота в моем голосе не была фальшивой. Как бы мне этого ни хотелось.
Никтос отпустил меня, и по мне пробежала волна покалывания. Мою спину и плечи овеял теплый воздух.
– Я всегда знал, кто ты.
Я распахнула глаза и повернулась лицом к нему.
– Знал?
Бурлящие серебром глаза заглянули в мои.
– Знал, кто ты, когда ты бросилась на тех богов, а я помешал тебе погибнуть.
Он знал и ничего не сказал? И похоже, удивился моему гневу?
– Тебе было известно, кто я, и ты ничего не сказал? Ни в ту ночь, когда мы нашли тело? Ни ночью у озера? – Я задрожала. – Ты знал, но не признался, от чего сокращено имя Эш?
Он прикусил нижнюю губу и посмотрел на тело Тавиуса.
– У меня ощущение, что если отвечу честно, ты возьмешь назад свое обещание.
– Я уже на пути к этому, – бросила я прежде, чем смогла остановиться. Я шагнула вперед и понизила голос. – Ты заключил сделку. Ты ее не выполнил, Эш.
Он стиснул зубы и посмотрел на меня.
– А зачем я, по-твоему, явился сюда?
