Уже вся наша компания, включая младшего, успела обзавестись симбионтами и активно осваивалась в новом мире. Активнее всех, конечно, Иван; он умудрился с ходу записаться на какие-то летные курсы, и это был единственный случай, когда я всерьез выпала из своего апатичного ожидания в реальность. Хотя братец, по-моему, об этом пожалел, потому что выпала я исключительно для поддержки тети Ады, отчитывающей его за безалаберность.
– Женщины, уймитесь, – пресек нашу панику дядя Боря, насмешливо переводя взгляд с одной на другую. – Пусть лучше под контролем профессионалов учится, чем втихаря осваивать средства передвижения.
Аргумент срезал обеих, возразить было нечего, и мы стушевались.
– Действительно, всполошились, как наседки, – усмехнулся Василич.
– Женщины, – философски резюмировал довольно улыбающийся братец. А что бы ему не улыбаться, с такой-то поддержкой?
– Мужчины!.. – Мы с тетей, переглянувшись, сокрушенно качнули головами. Получилось пугающе синхронно, так что рассмеялись все.
– Как я вижу, информация достоверная, адаптация идет полным ходом? – прозвучал вдруг отлично знакомый голос.
Я сидела спиной к двери и не заметила появления нового действующего лица, в первый момент даже не поверила своим ушам и озадаченно уставилась на дядю.
– Привыкаем потихоньку, – кивнул он в ответ посетителю, мельком бросив на меня взгляд и заговорщицки подмигнув.
Встрепенувшись, я поспешно обернулась – и подозреваю, что расплылась в совершенно дурацкой улыбке.
– Сур! – воскликнула радостно, поспешно выбираясь из кресла. Бросилась к мужчине, повисла у него на шее, в тот момент совершенно не задумываясь о неуместности подобного поведения. Хорошо еще, не расплакалась от облегчения! – Живой!
– А не должен? – иронично уточнил он, после мгновенной заминки обняв меня в ответ.
– Ну да… То есть нет! То есть я не это имела в виду, – смутилась я, чуть отстраняясь. Ладони сползли на грудь мужчины, и я бы, наверное, опомнилась и сделала шаг назад, увеличивая расстояние, но сделать это не удалось: Сургут продолжал обнимать меня как ни в чем не бывало, с непонятным выражением в глазах и легкой улыбкой разглядывая мое лицо. – Мы просто подумали, что у тебя могли возникнуть проблемы, и беспокоились, – проговорила я, пытаясь побороть стеснение и старательно отвечая мужчине прямым взглядом.
– Да ладно, ерунда, – отмахнулся он, пренебрежительно дернув щекой. – Я рад, что у тебя все хорошо, – добавил, костяшками пальцев очертив контур моей скулы.
Я все-таки не выдержала и, смутившись, опустила взгляд, но бороться за свободу не стала.
Не знаю, насколько на самом деле это была «ерунда», но выглядел Сургут нелучшим образом. Высокие скулы заострились, под и без того глубоко посаженными глазами легли тени, хотя взгляд по-прежнему оставался ясным, прямым и внимательным. Прошедшие дни явно дались мужчине нелегко, и я очень надеялась, что дело только в загруженности и недостатке сна, а не в каких-то более серьезных проблемах.
– Сур, а у нас есть шанс узнать ответы хоть на какие-то вопросы, или это не нашего ума дело? – задумчиво уточнил дядя, нарушая повисшую тишину.
– Смотря на какие вопросы. – Сургут слегка пожал плечами, выпустил меня из объятий, но тут же совершенно спокойно поймал ладонь и с таким видом, будто ничего необычного не делал, мягко потянул меня к столу.
Я настолько растерялась, что, наверное, преспокойно позволила бы мужчине даже устроить меня на собственных коленях. Но проверить это не пришлось, Сур ограничился соседними креслами. Хотя мою ладонь так и не выпустил и более того – начал задумчиво поглаживать пальцы. Прикосновение было совершенно приличным, но я ощущала, как пылают щеки и уши.
Большого труда стоило отвлечься от этой неожиданной осторожной ласки и сосредоточиться на разговоре, но я честно старалась.
– Ну как минимум кем на самом деле являлся Вараксин и почему твои товарищи не хотели его задерживать?
Сур пару секунд помолчал, собираясь с мыслями, а потом вдруг начал отвечать – спокойно и обстоятельно, неожиданно подробно.
Мои предположения оправдались. Вараксин – а это именно он, а не кто-то другой под его личиной – оказался связан с разветвленной межвидовой преступной сетью.
Неофициальные контакты двух цивилизаций, вопреки высказанной ранее официальной версии (точнее, двум версиям – для «своих» и «чужаков»), происходили достаточно регулярно в течение продолжительного отрезка времени, но замалчивались. И те, и другие опасались конфликтов и волнений: местных тревожило подавляющее военное преимущество значительно более агрессивных землян, а ЗОР…
Надо было изучить местную историю раньше, успела бы привыкнуть к новым обстоятельствам. Как оказалось, то переломное событие, отбросившее человечество в развитии и оставшееся в исторической памяти как Вторжение, произошло из-за контакта с мазурами. Только вторжением как таковым назвать это было довольно трудно. Просто однажды в удаленную развивающуюся колонию случайно попала вместе со своим летающим межзвездным китом группа мазуров.
Межзвездные перелеты они освоили еще до столкновения с людьми, но в гораздо меньших масштабах. Слишком отличался их подход к жизни от человеческого: мазуры путешествовали на китах, как рыбы-прилипалы, даже не пытаясь управлять их движением. Кроме того, выйдя из прыжка, они очень долго и трудно приходили в себя после перенесенного стресса, вызванного отрывом от родной планеты, а у многих это не получалось вовсе.
Так вот, группа подобных «контуженых» космонавтов оказалась на чужой планете и вступила в контакт с человеком. Естественно, мнения людей они не спросили: просто не догадались, что нужно это сделать. Они не делили существ на разумных и неразумных, просто восприняли людей как дополнительный транспорт и источник возмущений информационного поля невиданной прежде силы, то есть интересный объект для изучения.
Люди же от такого соседства здорово растерялись и, мягко говоря, не обрадовались. Общаться с мазурами они пока не были способны, поэтому восприняли их как некое заболевание. Поначалу пытались разобраться с проблемой на месте, но не преуспели. Как гласит старый афоризм: «Человек не опознает брата по разуму до тех пор, пока тот не заговорит с ним на понятном ему языке», а – мазуры говорить не умели.
Впрочем, паники на тот момент не случилось: «зараженные» чувствовали себя прекрасно, даже лучше, чем до «заболевания», никаких неадекватных реакций не проявляли и вообще пребывали в прекрасном настроении со скидкой на беспокойство о дальнейшей собственной судьбе.
Все могло бы сложиться иначе, если бы начальник экспедиции не принял решение об отправке группы зараженных на ближайшую развитую планету, где имелось куда больше возможностей для продолжения исследований. Разумеется, отправили их на человеческих кораблях. И, разумеется, для мазуров это оказалось чудовищным по своей сокрушительности стрессом: не было общей колонии, прикрепленной к одному перелетному киту, не было вообще никаких связей с привычной реальностью. И, умирая, каждый отправил через информационное поле сигнал сородичам, предупреждая об опасности, которую несли в себе попытки оторваться от планеты.
