Нора Робертс - Смуглая ведьма

— То есть — любить или нет? — «Ну нет, — подумала Айона. — Любовь сама выбирает, тебя и не спрашивают». — Но как решить? Ты испекла торт, вот он, перед тобой, и ты думаешь, ах, какой хороший тортик, мне в самый раз. Потом ты разок моргнула — и вот тебе, пожалуйста, откуда ни возьмись появляется эта чудесная глазурь.

Мира развела руками.

— Ты можешь ее соскрести.

— Можно, конечно, — согласилась Брэнна. — Но вместе с ней сойдет и часть теста, а всю глазурь все равно убрать не удастся.

— И это грустно. Но похоже на правду, — пробурчала Айона. — Горькую правду. Нам грустить нельзя! Я против! Нужна музыка, — осенило ее. — Не сыграешь, Брэнна? Мне нравится, как ты играешь.

— Почему бы и нет? — Брэнна встала. — Настроение как раз подходящее. Пойду принесу скрипку, а ты, Мира, настраивай связки.

Брэнна вышла. Айона поднялась поворошить кочергой в камине.

— Ответ Брэнны мне известен, я же видела ее с Фином и историю их знаю. А ты когда-нибудь любила?

— Если продолжить метафору, мне доводилось макнуть палец в глазурь и попробовать раз или два, но не больше. — Мира чуть подалась вперед. — Я только хотела сказать, что Бойл иногда ведет себя как идиот.

— Брэнна его тоже каким-то словом обозвала. Вашим ирландским.

— И это, кстати, относится к большинству мужиков. Но, как ни грустно признать, наша сестра тоже временами совершает глупости. И еще я хочу сказать, я его давно знаю и никогда не видела, чтобы он на девушку смотрел такими глазами, как на тебя смотрит.

В этом Айону можно было не убеждать. Она это и сама чувствовала. Однако…

— Жаль, этого недостаточно. Моя проблема в том, что мне вечно хочется большего.

— Почему ты называешь это проблемой?

— Это становится проблемой, когда ты этого не понимаешь.

Вернулась Брэнна со скрипкой в футляре, и Айона плюхнулась на диван.

— Он там, — сказала Брэнна.

— Бойл? — Черт возьми, сердечко-то как затрепетало!

— Нет. Кэвон.

Теперь затрепетали нервы, и они с Мирой разом вскочили.

— Вокруг дома сплошной туман, до самых окон. Подглядывает, не иначе.

— Что же нам делать? — Они дружно подошли к окну, и Айона теперь тоже видела плотную серую пелену. — Нельзя сидеть сложа руки!

— А мы и не будем. У нас в программе музыка. Дом защищен, моя защита ему не по зубам. — Брэнна достала смычок и скрипку. — Так что можем выпить еще вина, и я вам поиграю. И пусть он эту музыку засунет себе в задницу!

— Тогда что-нибудь бодренькое, — попросила Мира и поднесла к окну выставленный средний палец. — Танцевальное. Попробую научить Айону паре движений.

— Я схватываю на лету, — откликнулась та, обращаясь не столько к Мире, сколько к тому, кто крался под окнами.

Разбудило ее похмелье. В висках стучало — в унисон с пульсирующим звоном где-то в самой сердцевине черепа.

Бывало и хуже, подумала Айона, но ненамного.

Было бы неплохо накрыться с головой и дать себе проспаться, но она не могла — и не станет! — прогуливать работу. Она осторожно открыла глаза, прищурилась — в глаза бил свет из окна. Окна гостиной.

Так, ясно. Она не в постели, а на диване. Заботливо укутанная красивым покрывалом в сиреневых тонах. Теперь Айона вспомнила. Она растянулась на диване после того, как до упаду натанцевалась и попела с подругами.

Голос у нее был послабее, чем их голоса, но благодаря бабушке она знала слова и могла подпевать в лад.

К тому же было весело. И вызывающе! Ведь в то время, как они пели, вокруг дома клубился этот мерзкий туман.

Она напилась, наелась, наговорилась, насмеялась, потом напелась и наплясалась и тем самым отвлеклась от боли, которая поначалу казалась ей непереносимой. А теперь отвлекающим фактором служит похмелье, и все это к лучшему.

Она не плакала — две оброненные слезинки не в счет, — и это было еще лучше.

Сейчас она выпьет галлон воды, проглотит пару упаковок аспирина и заставит себя что-нибудь съесть. Потом несколько суток простоит под душем. И снова оживет.

А все остальное забудется за работой.

Где-то посередине между первым и последним бокалами вина Айона решила, что явится на конюшню как ни в чем не бывало. Не уползет, поджав хвост, и не бросит любимую работу из-за того, что босс — ее возлюбленный — разбил ее чересчур хрупкое сердце.

Если он захочет, чтобы она ушла, пускай увольняет.

Айона встала и потащила себя на кухню. Она влила в себя воду, приняла несколько таблеток аспирина и зависла над сухим вчерашним тостом — не откусить ли? И тут вошла Мира. Неприлично бодрая и румяная.

— Что, головка бо-бо?

Айона скривилась, насколько позволяли мимические мышцы.

— А у тебя-то почему не бо-бо?

— У меня голова каменная, а желудок железный. — Она говорила бодрым тоном и одновременно загружала кофеварку. — Не помню, чтобы я когда-либо мучилась похмельем после бурного вечера.

— Ненавижу тебя.

— Могу понять. Мы вчера тебя оставили там, где ты рухнула, решили, это будет лучше всего. А поскольку у меня была с собой смена белья — на случай, если придется заночевать, — то я легла в твоей комнате. Тебе надо выпить кофе и что-нибудь съесть. Лучше всего, по-моему, овсянки.

Айона поморщилась.

— Вкусно и полезно. Я сварю, а то наша Брэнна еще не вставала.

— А у нее тоже каменная голова и железный желудок?

— Очень похоже. Но она и пьет очень аккуратно. Никогда не теряет контроля. Держи. — Мира налила ей кофе. — Когда она встанет, попроси у нее зелья от головы. У нее есть знатное средство!

— Обнадеживает. На работу-то надо со светлой головой явиться.

— Так ты остаешься? — Мира одобрительно стукнула ее по плечу. — Отлично!

— Не собираюсь лишать себя любимой работы или хныкать в уголке. Работа мне нужна, так что, если он меня не уволит, придумаем, как нам дальше вместе работать.

— Уволит? Да ни за что! Он не такая сволочь, Айона!

— Нет, конечно. А кроме того, сейчас-то солнце, но туман может опуститься в любой момент. И пока эта проблема у нас не решена, все остальное надо отодвинуть на второй план. Мы же команда, так?

— А у тебя есть стержень. — Мира погладила ее по плечу.

— Если ты и правда сваришь овсянку, тогда я пока поднимусь и дам себе чуток отмокнуть под душем. И оденусь на работу. — Она помялась, потом обняла подругу. — Вы с Брэнной помогли мне пережить тяжелый вечер.

— Да ладно тебе! Друзья-то на что?

Приняв душ, она заметила, что звон в голове и стук в висках поутихли. Но внимательный взгляд на свое отражение в зеркале недвусмысленно дал ей понять, что помощь еще требуется. Вместо обычного для рабочих дней быстрого и совсем легкого макияжа сегодня Айона отнеслась к этой процедуре более серьезно. Не хотелось, чтобы Бойл решил, что виновник ее бледности и синяков под глазами — он, хотя, конечно, по сути так оно и было, поскольку причиной перепоя стало стремление заглушить обиду.