в баню, где удалила все волосы с тела, умастила кожу маслами, ополоснула травяными отварами косы и подвела глаза углем. Не стала наряжаться, как прочие, потому что не в драгоценных уборах настоящая красота, и не серьги и браслеты мужчины ищут в в своей невесте. Простая сорочка, поверх — алый с золотом халат, перехваченный широким черным поясом, жемчужная лента на лоб. И чашу себе в Баяровом сундуке выбрала самую простую, деревянную, хоть и резную. Отказалась от серебра и золота.
— Тот, кто захочет в жены меня, пусть смотрит только на меня, — заявила она удивленному брату. — Не о чаше пусть мечтает, а обо мне.
— А Нарану ты сказала про свое участие? — осторожно спросил Баяр. Он много разговаривал по этому поводу с Дженной, но женских глупых выдумок так и не понял. Когда жених и невеста согласны, к чему эти игры? Для юношей, конечно, это приключение и повод показать свою удаль, но эти двое и без того много чего показали друг другу. Великие предки, да у них общий ребенок!
— Не сказала, — сухо ответила сестра. — И ты не говори, молю. Пусть он сам решит, нужно ему это или нет.
— Листян, ты опять творишь глупости.
— А ты опять пытаешься решать за меня. Довольно. Одного раза было достаточно. Теперь я — взрослая женщина, вдова. Больше ты не можешь мне приказывать.
— Приказывать — могу. Как хан. Просить могу. Как брат. Но, пожалуй, кое-кому очень гордому тоже не помешает встряска. Поступай как знаешь, взрослая и разумная моя сестра.
Баяру вдруг сделалось смешно. Два взрослых умных человека сквозь года несли свои обиды и поражения, а теперь, найдя друг друга, все равно сомневаются и не могут договориться. Что ж, если им так нравится валять дурака — пусть. Брачные игры, видимо, у них такие.
Нарану, наверное, будет даже полезно. Уж очень он самоуверен и горд. Высоко стал летать, не имея совершенно никаких проблем с женщинами. Баяр всегда с любопытством подмечал, что его друг мог подобрать ключ к любой, даже самой недоступной красавице. И про Листян он рассказал даже как-то насмешливо и быстро: согласна. Влюблена. Вся его.
Мужчины ведь по природе своей охотники, а кохтэ, наверное, вдвойне. Чем недоступнее добыча, тем она желаннее. Наран, видимо, забыл, что такое борьба и погоня, так пусть вспомнит. Нет, Баяр, предвкушая потеху, потирал руки. Нипочём он не будет предупреждать друга.
Ночь, как и всегда в степи, упала на землю стремительной птицей. Сегодня ее ждали. Загудели гонги, затрепетали цимбалы. Запели цууры — особенные дудочки, выточенные из лошадиной кости. Пальцы уже невидимых музыкантов ударили по струнам хучиров. Раздалось низкое мужское пение.
Вспыхнули сотни костров, озаряя большое поле.
Ночь Невест началась.
— Сегодня для народа кохтэ особенный день, — торжественно провозгласил Баяр. — Сегодня будут соединены судьбы, состояться свадьбы, будут зачаты новые дети. Ночь благословений, ночь любви, ночь для новой жизни. Сорок юных дев принесли брачные чаши. Сорок и еще одна.
Снова ударили гонги. Одна за другой девушки выходили в круг костров и ставили свои чаши. Красивые, богато украшенные, из кости, из серебра, из меди, две или три из золота. Всех хан называл по имени, всех приветствовали одобрительными криками. А когда в круг вышла Листян с простой деревянной чашей, народ вдруг замолк. Стало так тихо, что слышно было взволнованное дыхание и треск цикад.
— Моя сестра сегодня отдаст свою чашу тому, кто посмеет бросить вызов духам ночи. За нее я не потребую выкуп, не жду коней, овец и золота. Только смелость и сила могут ее завоевать. Каждый может рискнуть, но должен помнить: воин вправе войти в ее шатер. А она вправе не впустить его.
Листян обвела глазами застывшую толпу. О, конечно, большинство девушек были уже сговорены. Женихи их лишь должны были выдержать несколько испытаний — чаще просто ритуальных. Но про то, что Листян отдала Нарану свое сердце, мало кто знал. Даже если и знал — она вышла в круг, а значит, готова выбирать. Вдруг и удастся добиться ее расположения?
Один, потом другой воин вскинул вверх руки. Еще один и еще. Сестра хана – завидная невеста. За нее сегодня будет настоящая битва. Никаких договорных боев, никаких игр.
“Невесты” досадливо вздыхали, зная, что за их руку будут сражаться два, много – три претендента, а выиграет, конечно, тот, кто уже договорился и с девушкой, и с ее родителями. Очень редко в игру вмешивался неожиданный участник. Да и настоящих поединков за несколько последних лет было всего пару штук. За Илгыз бились всерьез, за белокурую рабыню, выкупленную Нараном у угуров, даже тирахский конунг на поле вышел.
Теперь вот — Листян. Немолодая, почти уже чужачка, да к тому же вдова.
А даже Наран-гуай медленно стягивает через голову рубаху и скидывает обувь, закусив губу и гневно сверкая глазами. Последнее возмутило девушек больше всего, они удивленно зашептались. Все давно знали, что Наран, как и его приемный отец, вовсе не собирался жениться. Никогда. Юные невесты были совсем детьми в то время, как Листян выдали замуж, и, уж конечно, знать не знали, что он когда-то был даже женихом сестры хана. Зато воины постарше мигом смекнули, что к чему, и, лукаво посмеиваясь, тоже принялись стягивать рубахи.
Наран-гуай хочет Листян? Так придется ему очень постараться. Авось и оценит его подвиги красавица.
Баяр уже откровенно смеялся, сверкая в темноте белоснежными зубами, Дженна в ужасе хваталась то за голову, то за живот. Она вовсе не ожидала, что Нарана ждет настолько серьезное испытание!
— Ну куда они, — стонала ханша. — Бурсулу
