что Гивенс соврать не составит большого труда.
– Думай, Гай! Вспоминай все остальные странные факты!
– Она назвалась Ариэлой, сказав, что так звали ее дальнюю родственницу. У меня в роду действительно была тетка с таким именем, но это ничего не значит.
– Думай дальше!
– Дэниэлой звали ее няню, – вспомнил Рэванс.
– Так, может, она специально взяла ее имя, потому что любила ту женщину? – не унимался Ард, пытаясь заставить друга принять тот факт, что Гивенс действительно была его сестрой.
– Возможно, но это также ничего не доказывает! – противился Гай.
– Ее цвет глаз!
– Он был, как у отца, голубым, но только ярче и чище. Однако сейчас цвет глаз девушки можно сравнить с аметистом. Что-то не сходится, но есть одно «но», которое способно это объяснить. В детстве я слышал от матери, что, когда дар Даркнессы просыпается в человеке, его глаза меняют свой цвет.
– Это единственное объяснение!
– Ричард, это безумие! – воскликнул Рэванс, пытаясь высвободиться из хватки друга.
– Это реальность! Элариэль Рэванс выжила! Ее нашел Орлон Гивенс, а значит, в ту ночь она обрела метку убийцы.
Гай Рэванс тут же возразил, перестав вырываться:
– Элариэль не могла убить в шесть лет! Если только…
– Что?
– Если только ее проснувшийся дар Даркнессы не повлек за собой бедствия. Орлон мог почувствовать ее как убийцу, потому что темные маги раньше были таковыми. Они убивали, чтобы использовать магию!
– Да, но все же на ее ладонях действительно есть метка убийцы. Значит, она кого-то убила в свои шесть лет, призвав магию на помощь, – подвел итог король Орфея.
– Ричард, – обратился Гайнар к другу, который все еще был на нем сверху и не давал нормально пошевелиться, – мне надо выпить!
Марджери усмехнулся и помог встать другу с пола, а затем наполнил свой бокал вином и протянул его Гаю. Рэванс выпил красную жидкость до дна.
– Я поеду с тобой во дворец, но даже если Гивенс моя младшая сестра, я не думаю, что это что-то изменит, – сказал Гай. – Мы выросли, не зная ничего друг о друге. Она мне никто, Элариэль Рэванс мертва, есть лишь Дэниэла Гивенс.
Его величество похлопал друга по плечу со словами:
– Хорошо, пускай будет так, но ты нужен мне.
– Прости меня, Ард! Я оставил тебя, окунувшись в свое горе! Я ведь даже не попрощался с ней толком!
Марджери видел, как его другу больно от одной только мысли о Серине.
– Мне жаль, правда! И я соболезную твоей утрате, но знаешь, что я понял? То, что Серина для Гивенс тоже много чего значила, иначе она бы не бросилась к ней!
– Давай не будем об этом, слишком много информации, которую не так легко принять! – горько усмехнулся Гайнар.
– Я понимаю, друг.
Так спустя семь дней Гай Рэванс вернулся во дворец, который стал ему чужим. Ричард выделил ему новые покои и кабинет, однако Гайнар отказался от места советника и главы по безопасности королевской семьи. Ричард не стал давить на друга, понимая, что тот все еще не отошел от потери возлюбленной. Конечно, Марджери не раз винил себя за ту ночь. Но вернуть прошлое было невозможно.
Через несколько дней после той кровавой ночи Орлон Гивенс отправил свою дочь и ее лучшего друга на границу Орфея, надеясь, что новое задание поможет девушке прийти в себя.
От желания убить короля Дэниэла не отказалась, решив повременить с этим, чтобы молодой правитель Орфея помучился.
Что может быть страшнее, чем ожидание неизбежного?
Бестал помнил то утро, когда они похоронили с Элой Серину вдвоем, недалеко от гильдии убийц в поле Мертвых. Ганс тогда сильно удивился, увидев девушку с короткими волосами. Это многое значило для нее, почти как новая жизнь. Вдвоем они попрощались с Сериной, а Эла клятвенно заверила богов, что исполнит пророчество старого короля.
Из-за нового задания Орлона Дэниэла и Бестал несколько дней провели в седле, скача на лошадях, ведь путь был неблизкий. Они старались делать как можно меньше остановок, чтобы поскорей добраться до границы Орфея. Бес не узнавал подругу, ведь она изменилась. И в этом не была виновата ее новая прическа. Дэниэле очень шло каре, но ее внутреннее состояние иногда пугало его. Она ни разу с ним не заговорила о том, что произошло во дворце, во время отбора. Молчала девушка и о своих чувствах к королю.
Ганс не верил словам Гивенс, когда она выводила из себя Ричарда. Он точно знал, с ней что-то там случилось, но теперь Дэни не желала поднимать разговор на эту тему. Про Серину они тоже больше не вспоминали.
Путь до границы занял чуть больше недели. Все это время Гивенс старалась думать о чем угодно, лишь бы не о Серине, Ричарде и пророчестве. С той ночи она чаще стала видеть кошмары, в которых каждый раз оказывалась в чужой крови.
Она запрещала себе бояться, постоянно напоминая, кем она была, а именно Королевой Убийц, которой было запрещено что-то чувствовать. Любовь тоже теперь была под запретом. Она сделала в ту ночь выбор и теперь расплачивалась за него. Как и Серина, которая находилась под землей. Гивенс поклялась ей и богам, что отомстит королю и судьбе.
Мысли девушки часто возвращались к ее древнему роду. От Меркурия, который официально стал наследником старой Агаты, Дэни знала, что на границе сможет найти тех людей, что помогут ей с демонической кровью.
Стоило им добраться до городских ворот Даркстоуна, как на небе загорелся закат, близилась ночь. Им нужно было найти ночлег. Благо, Дэни знала такое место. Дом из черного стекла, что находился на улице Звезд, был огромным. Беловолосая первая спрыгнула со своей лошади и протянула поводья другу со словами:
– Жди меня здесь, – а потом направилась в дом.
Постучав три раза, Дэниэла Гивенс вошла внутрь. Послышался шорох на кухне, а потом перед девушкой возник молодой человек с рыжей копной волос и золотыми веснушками под глазами.
– Кого я вижу? Ваше величество, какими судьбами? – с этими словами парень низко поклонился.
– Здравствуй, Кори. Мне и моему спутнику нужен ночлег на пару дней, пустишь?
– Как я могу отказать? Дом большой, места на всех хватит. Тебе нужно две комнаты, я так понимаю. Можешь забрать гостевые в конце коридора у окна. Вы на лошадях? – спросил молодой человек. Дэни кивнула. – Где стойла – знаешь, можете оставить их там.
– Спасибо, Кори.
– Это тебе спасибо, Эла. Я помню твой поступок, который сохранил мне жизнь, – с благодарностью произнес рыжеволосый юноша.
Гивенс тоже помнила
