Тем сильнее было удивление парня, когда Охотница со вздохом проговорила.
— Я сделаю это.
— Но ты ведь…
Флай вскинула руку в предупреждающем жесте.
— Я помню. Нет нужды повторять то, что я сама сказала несколько минут назад. Да, мне не нравится эта девчонка. Можно сказать, что эта заносчивая блондинка меня жутко бесит. Но в данный момент речь идет не о моих антипатиях. Слишком важные вещи связаны с этой вампиршей. И я это знаю и не могу игнорировать.
— Ты не обязана… ни ради меня, ни ради долга, ты не должна рисковать собой, — серьезно сказал Антон.
Эос в задумчивости прикусила губу.
— Я ведь уже все решила. Хотя не хотелось бы бросать младшего брата на растерзание чокнутых вампиров именно сейчас. Если я не вернусь — значит мое время уже пришло. Но девчонку я вытащу в любом случае, обещаю.
Она крепко обняла брата — все же столько лет они бок о бок сражались с вампирами… Флай уже привыкла, что рядом всегда есть кто-то близкий и родной, понимающий большую часть твоих тревог.
— Спасибо, — поблагодарил ее семаргл. Что бы там не говорила Охотница, но он-то прекрасно понимал, что на это она идет по большей части ради него. "Боги, сделайте так, чтобы она, наконец, обрела покой и отыскала своего Дракона", — мысленно попросил он, зная, что Флай также услышит это.
— Есть пути, по которым нельзя вернуться. Есть те, прощаясь с которыми однажды, мы уже не встретим их вновь, — словно в ответ на его пожелание произнесла Охотница и тут же отрицательно покачала головой, — Я сейчас не о себе… или, по крайней мере, не только о себе. Для всех бессмертных самым важным качеством является умение не привязываться. Я им так и не овладела в совершенстве… надеюсь, хоть у тебя получится.
Это были последние слова, которые должны были быть произнесены. Все советы даны, прощания и благодарности сказаны. Слов нет, остается только действие. Мы должны уметь добровольно идти на жертвы ради высших целей. Если мы не совершаем их по собственной воле, нас принудят к этому обстоятельства. Вот только вынужденные действия приносят гораздо меньше пользы или вовсе оказываются бесполезными.
Флай знала, что все, что она делает, действительно необходимо. У нее есть свои мотивы: волнение за близких, чувство судьбоносности этих событий и, не в последнюю очередь, собственная усталость от жизни.
Охотница приблизила свое лицо к мертвенно-бледному лику вампирессы. Ее нефритовые глаза встретились с незрячим белесым взглядом. "Ее глаза похожи на молнию", — успела подумать Эос, прежде чем провалилась в сияющую пустоту.
Антон сожалел, что не может последовать за ней и Долл. "Это ее битва", — сказала его сестра и, тем не менее, вмешалась. А он вынужден сидеть здесь и только гадать, с какими ужасами девушкам придется столкнуться в нави.
Как только тело Охотницы обмякло (пока это означало лишь то, что ей удалось оказаться в ином мире), Антон бережно пересадил сестру в стоящее рядом кресло. Ее глаза были также распахнуты, как и у Долл, но хотя бы оставались нормального цвета.
Прошло около двадцати минут, в течение которых ни одна из девушек не подавала признаков жизни. Даже дыхание у них было слабым-слабым, едва различимым. Пульс и вовсе сводился к паре ударов в минуту. Сейчас они обе были близки к смерти, как никогда раньше. Однако для Долл риск был сильнее, ведь из них двоих она была больше человеком, чем Охотница. И все же, даже частичная принадлежность к вампирам давала ей какой-никакой шанс.
Антон начал терять надежду, несмотря на то, что сестра клятвенно пообещала ему вернуть Долл… иной мир мог решить иначе. Но неожиданно Долл вскочила, жадно хватая ртом воздух, будто она только что вынырнула из воды. Семаргл тут же кинулся к ней, но девушка жестом остановила его и указала на Флай. В отличие от экс-вампирессы, Охотница оставалась недвижимой, но по прошествии нескольких мучительных секунд ее остекленевший взгляд обрел осмысленность, и она с силой втянула в себя воздух, как только что сделала Долл.
На такое Антон даже не рассчитывал. Вернулись обе — это было невероятно, практически невозможно. Даже если бы это удалось только одной из них, сие событие было бы на грани фантастики… И несмотря на то, что Флай и так не собиралась задерживаться на Земле, Антон был безумно рад, что на этот раз его сестра вернулась.
— Что с вами произошло? — спросил семаргл, переводя взгляд с одной девушки на другую.
Долл потихоньку приходившая в себя, заговорила первой. Голос ее был негромким, вероятно, она еще не окончательно отошла от пережитого потрясения.
— Это нельзя описать. Скажу только, что я столкнулась со своими кошмарами и… — она повернулась к Флай, — без тебя бы я не справилась, спасибо. Знаю, иногда я веду себя, как стерва, — на слове "иногда" Флай скептически приподняла бровь, — Ну ладно, почти всегда, — поправилась блондинка, — Но я действительно благодарна вам обоим.
У Антона создалось ощущение, что девушка чего-то недоговаривает, о случившемся с ней в ином мире. Впрочем, это ее право. Она только что встретилась с собственными страхами, а это действительно очень личное.
На самом деле, Долл сокрыла не так уж много. То что произошло с ней в измерении нави действительно сложно было выразить словами. Фактически она умолчала лишь о Мёриел. Что-то подсказывала девушке, что появление птицы-которая-становится-человеком, и притом является практически твоим близнецом, не является чем-то нормальным даже в мире магии. Вряд ли вампирессу отправят в психиатрическую клинику. Для сумасшедших вампиров существует только одно лекарство — золотой клинок в сердце. И, не смотря на то, что Флай спасла ее, Долл не слишком-то обольщалась на ее счет. Почему-то блондинка была уверена, что Охотница такая же сторонница радикальных методов решения проблем, как и она сама. И девушке очень не хотелось оказаться той самой "проблемой".
* * *
Последний, один-единственный день. Завтра — если верить загадочным изысканиям Флай — решится ее судьба. Ладно, скажи Долл кто-нибудь, что ее судьба решится на школьных танцах… В общем, это было и смешно и грустно, но девушка уже успела уяснить, что жизнь вообще двойственна.
К примеру, несмотря на всю свою напряженность, Долл твердо решила повеселиться на Рождественском балу. Если она проиграет, то хоть повеселиться напоследок. Если выиграет — будет, что отпраздновать.
Девушка понимала, что эта загадочная игра, которую затеял с ней Первый, становится серьезней. Закончились аккуратные прощупывания почвы и запугивание противника. В конечном итоге остается всего два варианта: Жизнь и Смерть. Игра, самая простая, жестокая… и самая древняя. Без правил. Без жалости к проигравшим. Ты не выиграл — значит, ты уже труп… Теперь все по-взрослому. И жертв не избежать.
