— Бестолковая… Глупая… Дура… — обрушилась лавина ругательств, которые я слышала словно из-за толщи воды.
Меня куда-то тащили под руки, затем хлопали по щекам и, наконец, стали с силой давить на грудную клетку. И если после прыжка в реку все происходящее казалось спрятанным под толщей густого тумана, то сейчас я ощутила всю палитру жизни. Вода нехотя стала покидать легкие, беспощадно царапая их, спазмы жуткого кашля сдавили горло. А от осознания того, что меня спасли и заново вдохнули жизнь, злило до одури.
— Ведьма! Вот ведь ни грамма ума в пустой рыжей голове! — между тем продолжал сыпать знакомый мужской голос обвинениями и оскорблениями.
Меня скрутили удушающий кашель и мелкая дрожь, которая сотрясала все тело. Холод, боль, нехватка кислорода — все перемешалась в жуткий коктейль, от которого хотелось сдохнуть прямо на месте. С трудом сфокусировала взгляд на своем спасителе, и почему-то даже не удивилась, признав в нем Даниила. Охотник стоял передо мной на коленях, поддерживая под голову, чтобы я не захлебнулась водой, которая продолжала выходить из легких.
— Зачем? — с трудом прохрипела я, опять закашлявшись.
— Зачем спас тебя? — прорычал он, обеспокоенно вглядываясь в мои глаза. — А нужно было позволить тебе умереть?
— От меня одни несчастья, — глотая ртом воздух, прошептала ему. — Умирают дорогие мне люди… Я устала…
— Маша с Андреем живы, — огорошил Даниил, тяжело выдохнув.
— Что? — не поверила своим ушам. — Но Дима…
— Это был не совсем Дима, — попытался объяснить охотник.
С мужчины ручьями стекала вода. Простая черная футболка прилипла к телу, подчеркивая каждый мускул его натренированного тела. Однако он, казалось, не чувствовал холода, от которого я уже тряслась, словно осиновый лист. Новость о Маше с Андреем безусловно обрадовала меня, позволяя с облегчением выдохнуть и устало разлечься на весеннем снегу. Мне хотелось и плакать, и смеяться одновременно. Странная какофония чувств, эмоций вскружила голову, которая между тем стала жутко болеть. Озноб пробежал по вымокшему и израненному телу, вырвав очередной приступ кашля. Хорошо хотя бы вода из легких вышла…
— Бестолочь! — в сердцах проворчал Даниил и, подняв на руки, куда-то понес.
Хотелось о многом его расспросить, но язык совершенно не слушался, и жуткая, подчиняющая усталость навалилась неподъемным грузом. Поудобнее устроившись на руках Даниила, уткнулась носом в его грудь и задремала под ворчливое бормотание. Не знаю сколько он нес меня. Время превратилось во что-то тягучее и неосязаемое. Я прижималась теснее к Даниилу, пытаясь согреться. Хотя это и довольно сложно было сделать, учитывая, что мы оба были насквозь промокшие, а холодный ветер не уставал нас обдувать своими далеко неласковыми порывами. Немного пришла в себя, лишь когда охотник усадил меня в машину и, накрыв пледом, пристегнул ремень безопасности.
— Мне холодно, — просипела я и закашлялась.
— Нечего было в реку прыгать, — буркнул Даниил и, сев на водительское сиденье, завел мотор. — Тем более в начале весны.
— Я думала, что поступаю правильно, — попыталась оправдаться и сильнее закуталась в плед.
— Самоубийство никогда не бывает правильным, — совершено серьезно ответил охотник и включил обогреватель на максимум.
Потоки теплого воздуха постепенно заполнили салон машины. Однако от этого лучше не стало. Я все так же содрогалась от холода, мокрой одежды, что облепила тело, и жуткого озноба. Бросив короткий взгляд на Даниила, который нахмурившись вел машину, громко чихнула. Нос практически не дышал, и голова немного кружилась, отчего казалось, что я нахожусь в какой-то невесомости.
— Ненавижу ведьм, — тихо прорычал охотник, сильнее сжав руль.
Но я услышала его замечание и скривилась. От этой фразы стало очень грустно и обидно. Я ведьмой стала совсем недавно. Даже года не прошло. А Даниил одним махом приобщил к объекту своей ненависти. Несправедливо и нечестно это. К тому же странный он какой-то, непоследовательный. Прикрыв глаза, съехала немного вниз по креслу и по шею укрылась пледом. Как же холодно! И тело все ломит, причем не особо непонятно из-за ссадин это или из-за начинающейся простуды.
— Зачем тогда со мной возишься? — не смогла не спросить, шмыгнув носом. — Раз ненавидишь. Одну ведь с другим не вяжется как-то…
В салоне повисло неловкое молчание. Видимо, Даниил не думал, что я услышу его. С трудом приоткрыв налившиеся свинцом веки, посмотрела на мужчину. Выглядел он жутко уставшим, немного раздраженным и я бы даже сказала растерянным. Где-то далеко впереди начинало подниматься весеннее солнце. Ночь неохотно уступала свои права новому дню. Интересно, что же он нам принесет…
— Сам бы хотел знать ответ на этот вопрос, — тяжело вздохнув, ответил Даниил, хотя я уже и не ждала…
Слабо улыбнувшись, опять прикрыла глаза и попыталась подремать. Однако холод, который все никак не хотел отпускать, продолжал сковывать тело. Меня начало сильнее знобить, и казалось, что мир поплыл разноцветными пятнами. Тихо застонав от внезапного спазма, что сдавил голову, словно тисками, ощутила прикосновение прохладных нежных рук ко лбу.
— Ты вся горишь, — услышала полный беспокойства голос Даниила. — Потерпи, ведьмочка. Еще немного осталось.
— Куда мы едем? — потянулась за прохладной рукой, что вдруг исчезла с моего лба.
— Домой, — коротко ответил охотник, после чего машина в разы увеличила скорость.
Слабость полностью укутала меня, затащив в свои крепкие сети, и лишила надежды на хотя бы какое-то чувство реальности. Холод, казалось, пробрался под кожу, отчего я дрожала все сильнее и сильнее. Провалившись в липкую лишенною тепла тьму, перестала ориентироваться, где мы, и понимать что-либо.
— Держись, малышка, — очень далеко-далеко прозвучал знакомый мужской голос. — Мы почти дома.
И опять этот невыносимый кокон плотно окутал и так слабое сознание. Холод, дрожь и липкий пот, что покрывал промокшее тело, затмили собой все вокруг. Следующее, что смогло пробраться сквозь мое отключенное сознание — это ласковые руки. Они аккуратно снимали успевшие чуток подсушиться вещи и довольно бесцеремонно шарили по обнаженному телу. Веки с трудом поднимались, чтобы тут же сомкнуться вновь. Так что я смогла лишь урывками разглядеть сосредоточенное выражение лица Даниила и его напряженность. Неужели он сам решил позаботиться обо мне? Эта мысль никак не давала покоя. Этот невозмутимый, ненавидящий ведьм охотник, и нянчится со мной. В голове не укладывается…
— Олеся, девочка, моя, — тихо шептал он, или мне так казалось? — Продержись еще немного. Сейчас мы тебя вымоем горячей водой, укутаем во что-нибудь теплое и напоем настоечкой, а потом можно будет поспать.
С моих губ слетел лишь беспомощный непонятный звук. Я даже сама толком не поняла, что хотела ответить. А Даниил целеустремленно продолжал раздевать меня, время от времени касаясь того или иного участка обнаженного тела своими нежными руками. Чуть позже смогла различить звук льющейся воды, и пар дотронулся до околевшего тела, вызвав череду приятных мурашек.
— Вот так, хорошая моя, — помог забраться в ванную Даниил. — Осторожно…
И долгожданное тепло разлилось потоками воды по моему израненному и уставшему телу. Холод постепенно отступал, но только озноб никак не хотел покидать свои позиции. Он сковывал меня, грозя долгими днями борьбы за самочувствие. Вздрогнув от неожиданного прикосновения к голове, с удивлением поняла, что охотник начал аккуратно мыть волосы. От его прикосновений тепло еще больше разлилось по всему телу, и закружило голову. Схватившись за бортики ванной, чтобы не упасть, тяжело выдохнула. Закончив с моими длинными волосами, Даниил прикоснулся намыленной губкой к спине и начал быстрыми, но нежными движениями избавлять от грязи. Ссадины немного саднили, ушибы ныли от каждого прикосновения, но вместе с тем непонятное чувство, которое перекрывало всех их, медленно распространялось по телу. Я не могла его понять, да и сил сейчас на это не было. Поэтому полностью сосредоточилась на мочалке, которая скользила уже по груди.
