Покраснев от ярости, принцесса воскликнула:
— Как я всегда и говорила, вы совершенно лишены чести, достоинства, смелости и готовности принять ответственность на себя! И вам абсолютно нет дела до несчастных и обездоленных, и никогда не было!
Опустив карты, которые до этого держал перед собой, Теодор повернул голову, насмешливо взглянул на супругу и издевательски поинтересовался:
— Правда? — усмехнулся. — Тогда позвольте спросить, что же вы тут делаете?
Сжав кулаки и вскинув подбородок, леди ответила:
— Пытаюсь призвать вас к защите столицы!
— Дорогая, — Теодор укоризненно покачал головой, — вы сами назвали это невозможным, указав на то, что я совершенно лишен чести, достоинства, смелости и готовности принять ответственность на себя. Следовательно, ваше появление здесь и вопли на тему «Спасите столицу» абсолютно лишены логики. Не смею более вас задерживать.
И его высочество вернулся к карточной игре, с видом увлеченного процессом человека, оставив супругу совершенно раздавленной его словами и напуганной развивающейся ситуацией.
Беспомощно взглянув на дверь и тех, кто ожидал возвращения принцессы, Диана прошла к моему канапе и опустилась рядом со мной. На тех, кто ее ждал, принцесса более не взглянула, и я не могла осуждать ее за это — всегда тяжело понимать, что не оправдал возложенных надежд.
Некоторое время мы сидели молча, затем ее высочество произнесла:
— Матушка Иоланта передала письмо, в котором сообщила как о вашем похищении, так и о том, что церковь не в состоянии остановить нашествие нежити.
О том, что к нашему разговору прислушиваются маги, знала и я и, несомненно, принцесса.
— Боюсь, ваше высочество ввели в заблуждение, меня не похищали, меня спасли, — произнесла негромко.
Диана бросила взгляд на меня, затем, максимально выпрямив спину и расправив плечи, поинтересовалась:
— Вы считаете это спасением?
— Несомненно.
Развернувшись ко мне, ее высочество неожиданно горько усмехнулась и язвительно сказала:
— Посмотрите на меня, леди оттон Грэйд, и скажите — неужели вы полагаете, что от черных магов можно ждать хоть чего-то хорошего?! — В ее словах отчетливо ощущалась боль и груз тех обид, что принес этот непростой брак.
Но было бы неверным не заметить:
— После всего океана лжи и притворства, в который мне довелось окунуться, одно достоинство черных магов неоспоримо — честность.
Грустно улыбнувшись, ее высочество тихо произнесла:
— Иной раз ложь гораздо предпочтительнее правды, леди оттон Грэйд.
— Не буду спорить, ваше высочество, — отозвалась негромко. И добавила: — И все же искренность мне импонирует больше. Меньше разочарований и боли.
Принцесса несколько мгновений внимательно смотрела на меня, затем устало произнесла:
— Вы очень юны, леди оттон Грэйд, а вашему возрасту присуще делить мир на черное и белое и игнорировать все серые оттенки, отсюда и неоправданное восхищение черными магами.
Прозвучало фактически как упрек, но, не желая состязаться в остроумии, я лишь искренне ответила:
— Мне совершенно не в чем упрекнуть лорда Грэйда, более того, в свете недавно услышанной информации, я вынуждена осознать, что он был совершенно прав в большинстве случаев, в то время как человек, которому я доверяла, не только использовал меня в своих интересах, но также лгал и угрожал достаточно жестоко.
Ее высочество слегка сузила глаза, после тихо заметила:
— Вы ошибаетесь, Ариэлла.
— В чем же, позвольте спросить?
Несколько мгновений принцесса молчала, затем прошептала едва слышно:
— У вас нет будущего с лордом Грэйдом.
Заявление было крайне неприятным, как и продолжение:
— Род Грэйд проклят. Да, он, несомненно, благородный, титулованный и располагает прекрасным состоянием, но с тех пор, как черные маги захватили рудники, освященные Пресвятым во имя памяти подвига старца Истарка, весь род проклят.
Улыбка совершенно против воли появилась на моих губах.
— Вам неизвестно об этом? — изумилась ее высочество.
— Напротив, мне известно гораздо больше, чем вам.
Поглядев на меня с сомнением, леди Диана спросила:
— И это что-то в корне отличное от всеобще известной истины?
— Совершенно верно.
— И вы в это верите?
— Мне довелось увидеть неоспоримые доказательства. Именно доказательства, а не голословные заявления, приправленные легендами о святых деяниях.
— Вы говорите весьма убежденно, — была вынуждена признать принцесса.
Промолчав по этому поводу, я, понизив голос до едва слышного шепота, тихо спросила:
— Ваше высочество, а вы не задумывались о том, что будет с вами в случае гибели его высочества?
Принцесса ответила не сразу, и ее ответ, как и мой вопрос, был услышан лишь нами двумя:
— Я обрету свободу, леди оттон Грэйд. Меня более не будут оскорблять и унижать прилюдно, я…
Оборвав себя на полуслове, Диана задержала дыхание, беря эмоции под контроль. Я же невольно взглянула на его высочество, который все же сказанное услышал. Убеждена в том, что услышал, иначе как объяснить не донесенный до рта бокал с вином и крепко сжатую в кулак правую руку. Теодор, словно почувствовав мой взгляд, отставил бокал, после вновь вернулся к картам, сохраняя на лице невозмутимое выражение.
Помолчав, тихо заметила:
— Матушка Иоланта не раз говорила, что истинная леди подобна Пресвятому лишь в одном — она способна прощать.
— Прощение требуется заслужить! — раздраженно отрезала принцесса. А затем, сжимая кулаки и глядя на складки собственного платья, добавила: — Я говорю с вами, Ариэлла, а вижу себя несколько лет назад. Столько же наивности, преданности идеалам и чрезмерной воспитанности. Мне очень жаль вас разочаровывать, вы милое дитя, что я помню еще лицеисткой первого курса, когда вы бегали в смешных бантиках, но я обязана предупредить — вас ждет суровая, полная разочарований, обид, бессильных слов и ненависти жизнь. И поверьте — вы будете вздрагивать от ужаса, лишь заслышав шаги Грэйда! И…
Я более не слышала ни единого слова, глядя на лорда, появившегося в проеме распахнутых дверей. Его светлость был все так же в черном, и его черная серьга казалась вызовом всему притихшему обществу, а взгляд, на удивление, изумлял глубокой синевой. И Дэсмонд улыбнулся. Мне.
И игнорируя всех присутствующих, прекративших игру черных магов и сидящую рядом со мной принцессу, герцог прошел через гостиную, наклонился, взял мои ладони, нежно поцеловал обе и тихо спросил:
— Как ты, мой ангел?
