По мере того, как я слушала, мне и самой всё меньше хотелось смеяться.
— Что же король делал раньше? Ведь было понятно, что рано или поздно вопрос встанет ребром. Начинать заниматься общественным мнением надо было, когда ребёнок только — только родился. А сейчас… Как можно всерьёз повлиять на общественное мнение за несколько недель?!
Сэнд очень грустно усмехнулся. Я сразу поняла, что означает эта усмешка. Его, Сэнда, никто не спрашивал. Когда принц родился, он и сам был ещё, можно сказать, ребёнком. А сейчас ему просто поручили важное для королевства задание. Мы на тебя надеемся, ты — один из немногих, кому мы можем доверять… А дальше — выкручивайся, как хочешь.
— Когда ребёнок только — только родился, король рассчитывал, что у него появятся другие наследники, с мастью которых не возникнет проблем, — всё же объяснил логику монарха Сэнд. — Но так случилось, что этого не произошло: больше у короля детей не было. Ну, а теперь слишком поздно рассуждать о том, как следовало поступить шестнадцать лет назад. Всё, что остаётся, — это исправить прошлые ошибки, насколько это возможно. В частности, изыскивать способы ускорить общественные процессы, которые обычно занимают по меньшей мере десятилетия. Помогает то, что, на самом‑то деле, предубеждения против тёмных на сегодняшний день не так уж распространены. Такие, как бывший мэр Тель — Мона, есть, но их меньшинство.
— Бывший?
Я вскинула голову, на миг позабыв о теме нашего разговора.
— Разумеется. Я ведь в твоём присутствии распорядился, чтобы его вызвали в Иллойу.
— Это я помню, — кивнула я. — Но я не думала, что речь пойдёт о смещении с должности. Предполагала, что будет просто какое‑нибудь наказание…
— Было и то, и другое, — бесстрастно откликнулся Александр. — Сначала публичное наказание в виде плетей, потом — увольнение с пожизненным лишением права занимать какую‑либо государственную должность.
Я уставилась в одну точку, осмысливая услышанное.
— Поэтому я расспрашивал тебя о способностях тёмных, которые не пугали бы светловолосых, а, наоборот, расценивались бы позитивно. — Александр как будто не хотел задерживаться на теме тель — монского градоначальника, и вернулся к прежнему разговору. — И буду рад, если ты ещё поможешь мне в этом вопросе, но это будет твоё решение. Как‑никак я обещал не втягивать тебя в свои войны, а работу над общественным мнением можно таковой считать. Тем более что мне важно бороться с предубеждениями не только светлых, но и тёмных.
— И это будет совсем непросто, — проговорила я, после чего подняла на Сэнда заинтересованный взгляд. — Постой. Ты говорил, что зовёшь меня сюда как своего рода тёмного эксперта. Но, как я понимаю, не для того, чтобы помогать тебе в формировании общественного мнения. В таком случае, для чего?
Александр бросил взгляд за окно, на тропинку, по которой недавно прогуливался уже исчезнувший из виду принц. Снова повернулся ко мне.
— Я хочу, чтобы ты обучила наследника, — чётко произнёс он.
— Обучила.
Я скорее повторила это слово, чем задала вопрос, но моя мимика была достаточно выразительной, и Александр пояснил:
— Круг посвящённых в историю мальчика все эти годы был очень узок. Темноволосые в него не входили. Поэтому мальчик получил отличное образование во всех сферах, не считая тёмной магии. Мы до сих пор не уверены, в чём именно заключается его дар. Знаю, сейчас ты скажешь, что ты не учитель. Но ты обучалась в специализированной школе для тёмных. Ты жила в Оплоте. И одновременно хорошо знакома с настрийским образом жизни. Всё это делает тебя идеальным кандидатом.
Ветер снаружи усилился, и даже сквозь закрытое окно было слышно, как зашуршали подхваченные им листья.
— Ну, что ты скажешь? — спросил Сэнд, ни на секунду не перестававший следить за выражением моего лица.
Я пожала плечами.
— Можно попробовать.
С принцем нас познакомили в этот же день. Время поджимало, и теперь, как следует осознав ситуацию, я видела, насколько сложившаяся ситуация и нереальные сроки тревожат Сэнда. Это отражалось почти в каждом его жесте, не говоря уже о выражении лица и нескольких появившихся на лице морщинках.
И вот теперь я стояла в одной комнате не с кем‑нибудь, а с наследником настрийского престола. Ещё по — мальчишески худой, среднего роста, с блестящими чёрными волосами. Приятное лицо с правильными чертами. Никаких признаков высокомерия или брезгливой снисходительности, какую инстинктивно ожидаешь встретить в человеке столь высокого статуса.
Этот же юноша взирал на меня скорее с осторожным интересом. Взгляд его то и дело возвращался к моим волосам, столь же тёмным, сколь и его собственные. Возможно, я была первой темноволосой, которую ему довелось повстречать.
Я вгляделась в серо — зелёные глаза. Что он чувствовал, этот мальчик, всю свою жизнь лишённый полноценного общения, отосланный из дворца, в котором обитали его родители, росший среди людей, ничего не знающих о его масти? Он ведь не мог не знать, что именно в масти дело, и не чувствовать, что с ним что‑то не так, раз из‑за этого он вынужден скрываться и даже родного отца видеть раз в… В какой период? Виделся ли он вообще со своим отцом? Относился ли к нему король как к бракованному товару, который срочно необходимо заменить? Или он всё‑таки любил сына, как любили меня мои светлые родители, для которых масть дочери не имела ровным счётом никакого значения? Настолько, что я долгое время была уверена, что она не имеет значения и для остальных. Быть может, король страдал из‑за необходимости отослать сына, но вынужден был так поступить, в том числе и ради личной безопасности последнего?
— Ваше высочество, — произнёс Сэнд предельно официальным тоном, — позвольте представить вам госпожу Элайну Кенборт. Госпожа Кенборт будет обучать вас основам применения тёмной магии.
Я ровным счётом ничего не понимала в реверансах, поэтому предпочла поклон. Принц тоже вежливо склонил голову.
— Рад знакомству, леди Кенборт.
Надо же, меня уже записали в леди. Юноша действительно настолько вежлив или просто не знает, что к людям, не являющимся слугами, возможно обращаться иначе? Додумать эту мысль я не успела, поскольку следующими своими словами принц удивил меня ещё сильнее.
— Лорд Уилфорт много мне о вас рассказывал.
Я перевела на Сэнда слегка ошалевший взгляд. Это, в свою очередь, впервые пробило броню официоза, в которую тот, казалось, запаковался на время этой встречи. Явно смутившись, Сэнд отвёл взгляд.
Но, снова собравшись, обратился к принцу.
