- Тогда что вам угодно?
- Туда, где нам не нужно будет разлучаться, - рассмеялся мужчина. – Я ведь верно понимаю, что выбор только между небесами и неизвестностью?
- Верно. От твоей плоти не осталось ничего, ты не сможешь вернуться туда, где был, и продолжить то, что делал. Придётся другим.
- У меня есть брат, он справится. Ещё и лучше меня. А я, наверное, уже исполнил всё, что назначил для меня господь.
- И хочешь теперь исполнять то, что назначишь себе сам? Пусть будет так, хорошо. А ты, дева? Тоже не хочешь на небеса?
- Я хочу куда угодно, только с ним.
- Ответ, не допускающий толкований, - усмехнулся младший собеседник.
- Отчего же, допускающий. Но мы не станем их сейчас искать. И у нас ещё двое.
- Эти придут в себя, и пойдут дальше, оба. Повреждений не так много.
- Пусть говорит мужчина.
- Где я? Что со мной? – голос был мне не просто знаком, но очень знаком.
Я силилась понять, кто этот человек, и чем значим для меня, но никак не выходило.
- Ты бился и победил, - усмехнулся старший. – Не этого ли ты хотел?
- Я всегда хочу победить, когда выхожу на битву. Но где моё войско? Где тела врагов?
- Увидишь… если захочешь и сможешь. Если вспомнишь, кто ты и что ты делал последнее в своей жизни.
- Ты говоришь – бился, у меня нет причины не верить тебе. Ничто не протестует во мне, когда я слышу о битвах, наверное, мне случалось выходить против врагов.
- Вспомнишь – сможешь просить, о чём захочешь.
- И как же я вспомню? Хоть подсказку какую дайте, что ли. Даже Аль-Ахалиль их давал… Стоп. Кто такой Аль-Ахалиль? И причём он вообще?
- Вспоминай. А мы идём дальше, но ещё вернёмся к тебе. У тебя есть время, но его не слишком много.
- Осталась ещё одна дева-воительница. Что же, теперь всякая дева – амазонка?
- Нет. Но они ещё встречаются.
Голоса звучали совсем рядом, я снова собралась с силами – как для того, чтобы опустить поднятую перед собой под прямым углом ногу, которую держала уже долго, но эту ногу ни в коем случае нельзя бросать, а нужно ещё приподнять – самую чуточку, этого достаточно – и только потом опустить, медленно и аккуратно.
- Ногами машет. Для чего она машет ногами?
Я вновь разлепила неизвестно когда успевшие закрыться глаза, по ним резанул непонятный свет. Когда стало можно смотреть и не щуриться, я разглядела двух мужчин – в странной намотанной прямо на тело одежде. Я ведь когда-то даже знала, как такая одежда называется, а сейчас ничего не знаю. Один и вправду был старше, бородат и величественен, а в руке у него искрилось что-то, похожее на молнию, но как молния может оказаться в руке? Второй выглядел ощутимо моложе, и в руке держал всего лишь молоток. Нет, молот, хороший такой молот. Интересно, для чего такой нужен?
- А ты что хочешь, блудная душа?
- Это я – блудная душа? – губы пересохли, язык распух и не ворочается, говорить трудно.
Или меня снова оперировали под наркозом? И я теперь отхожу от него с такими вот… видениями?
- Ты, ты. Ты спутала всё. Твоя невольная сестра должна была умереть, а ты – нет. Но вы умерли обе, правда, не до конца. И теперь мы имеем две души и одно тело. Удивительно, правда? Ты желаешь вернуться туда, откуда пришла к нам?
- Нет, - сказала я быстрее, чем подумала.
- А что ты желаешь?
- Я чего-то не знаю, правда? Как я могу выбрать, если не знаю, из чего должна выбирать?
- Смотри, какая шустрая. Всё ей расскажи, - усмехнулся тот, что старше. – Только ты сама можешь понять, кто ты есть, и для чего ты там, где ты есть.
- А где я есть? – ну вот, говорить уже проще. – Если я в больнице, то можно мне воды? Или наркоз ещё не отошёл, и нельзя? Хоть губы смочить?
- Вот, уже что-то, - проворчал старший. – А то предлагаешь им всё, что угодно, а они, понимаете ли, не знают, чего хотят.
Тонкой струйкой прямо мне в рот пролилась вода. Это была самая восхитительная вода в мире – прохладная и очень вкусная. Как в горном роднике, который вытекает из озера… как называется то озеро? Сердце? А почему Сердце? И где это вообще?
Вода оказала на меня прямо живительное действие, я в очередной раз собралась с силами и… села? Встала? Поднялась из гранд-плие?
И увидела прямо перед собой серые глаза.
Эти глаза были мне несомненно знакомы, и чёрные волосы, и бледная кожа, и тонкий шрам над верхней губой…
Он тоже пытался вспомнить и понять. Оглядывал свою одежду – чёрную, как и у меня. Ой, только ли чёрную? А это ещё что?
Сидящий напротив меня потянул за кончик чего-то, и вытянул из-под рукава ленту. Бирюзовую ленту с золотыми краями. Золотое шитьё нестерпимо засияло в здешнем жёстком свете. Он смотрел изумлённо, прикасался к тонкой ткани, а потом поднял взгляд на меня и произнёс:
- Варя Феникс.
Знание навалилось и погребло, как лавина, как водопад, как огонь из кратера.
- Лео.
Казалось, мы рядом, но дотянуться до него не вышло – как будто нас всё ещё разделяло что-то.
- Ты вспомнил? – спросил у Лео старший.
- Вспомнил. Ты сказал, мы победили. Где наши люди, где мои братья и мастер, где мой кровный брат? Я вижу только мою невесту, это чудесно, что она здесь со мной, но что с остальными?
Точно. Проклятый вулкан, огонь которого угрожал всему живому. И что, мы справились? Но тогда где мы и где все?
- Увидите вскоре, - кивнул старший. – Ты помнишь, кто ты?
- Руджеро из дома Отвилей, прозываемый братом Лео.
- А ты? – обратился он ко мне.
- Варвара Лискина в теле Барбары Ливарио, прозываемая сестрой Феникс.
- Ты хочешь вернуться домой?
- Я хочу остаться с этим мужчиной. Быть с ним, родить ему детей. Править своими землями вместе с ним. И… ещё кое-что.
- Говори уж, раз начала, - старший снова усмехался.
- Я хочу, чтобы всех, у кого есть способности, нормально учили магии, а всех прочих – обычным человеческим наукам. Чтобы они не оказывались на Устике, когда едут в Святую Землю.
- С этим ты сама справишься, тут божественная помощь не нужна.
- Почему это? – я уже была готова упереть руки в боки.
- Справишься, справишься. У тебя есть всё для того, - он обернулся к Лео. – А ты чего хочешь?
- Увидеть брата, увидеть прочих и убедиться, что опасность миновала.
- Опасность миновала, а дальше – уже зависит от вас самих, - сказал младший.
- А твой брат… обернись, - сказал старший.
Мы оба изловчились глянуть, куда он показывал… и увидели Годфруа и Зубейду. Совершенно призрачных – в отличие от нас.
- Как же так, - сокрушённо сказал Лео.
- Не печалься, - улыбнулся король. – Ты справишься. А мы сделали, что могли. И пойдём дальше, так ведь?
- Так, - кивнула Зубейда. – Тут кто-то говорил о том, что можно пойти в другой мир, и там найти тело? Я бы попробовала.
- Она смогла, значит – и мы сможем, - за ними появилась призрачная Барбара. – И потом приснимся тебе. И ты узнаешь, что с нами всё хорошо – и с ними, и со мной. Жаль, что там, у тебя, не осталось твоего тела, я бы попробовала.
- Оно было немолодым и больным, - отмахнулась я. – Я желаю тебе удачи, Барбара. Пусть у тебя всё получится. Если бы не ты – не было бы шанса для меня. И тебе, Зубейда. Я рада, что нам довелось танцевать вместе. И тебе, Годфруа. Я уверена – ты справишься со всем, за что возьмёшься.
- И тебе удачи, сестрица.
Я не знаю, о чём Лео говорил с братом, это было недолго. А потом он взял меня за руку… и мы увидели провал в сияющем мареве.
Там была ночь, обычная ночь. Лето – зелёная трава, цветы – анютины глазки и что-то ещё, и небо надо всем этим, небо. Настоящее небо. На нём сияла Большая Медведица, и Малая – тоже, и ещё я успела увидеть Млечный Путь. А потом эти трое призрачных шагнули туда, помахали нам… и провал схлопнулся.
Мы не успели сказать ни слова, как оказались на тропе – на той самой тропе, на которой стояли насмерть. Горелая трава, и много-много серо-чёрных камушков, лёгких и прочных, так и норовящих покатиться вниз и увлечь за собой моё тело, ставшее вдруг тяжёлым и непослушным.
