Утром, наскоро перекусив, Буршан оседлал Карута и отправился к Руберику.
— Ты один? — приветствовал его друг. — Таня на кухне помогает?
И только тут Руберик заметил, как печален князь, как поникли его плечи…
— Что случилось, брат?
— Таня ушла в свой мир, — с тоской глядя в сторону леса, сказал Буршан.
— Хочешь, я проеду с тобой в сторону Врат?
— Это всё пустое. До дня Солнцеликой ещё далеко…
— Тогда поехали на охоту. Говорят, нынче много тарысок прискакало к нам. — Решил Руберик хоть как-то развеять печаль друга. — Поехали?
— Отчего же не поохотиться? — с благодарностью посмотрел на него Буршан. — Вот только давай Бурта с собой возьмём. Пусть пёс по лесу побегает.
Ближе к вечеру Буршан и Руберик с добычей и радостным псом подъехали к харушу. Бурт, как всегда, остался у крыльца. Мужчины, водрузив несколько тарысок себе на плечи, прошли к тому входу, через который сразу попадали на кухню.
— Люкан, — Буршан снял с плеч дичь, — мы тут с князем поохотились немного. Разделай добычу.
— Хорошо, господин, — слегка поклонился мясник Люкан. — Оставляйте тут. Я всё сделаю.
Братья зашли в харуш. К ним поспешила Лиина, девушка, которая заменила Мириту.
— Что желаете, господа?
— Господа желают мяса копчёного, сыра зернистого и овощи, да, Буршан? — Руберик посмотрел на друга.
— Да. И побольше, — раздался сзади молодых князей голос.
— Отец! — Буршан встал. Обнял Карушата за плечи.
— Как прошёл день? Слышал, вы охотились?
— Да, дядя. Добыли немного тарысок. Так что завтра у нас будет нежнейшее мясо.
После ужина мужчины стали прощаться.
— Куда ты сейчас, сын?
— Коня Салиту сдам, Бурта покормлю, да схожу к Афиру.
— Не стоит горе элем заливать, — покачал головой Карушат.
— Да не буду я заливать! Так… кружечку пропущу…
— Ну, смотри. — Отец направился в сторону своего дома.
Часть 11 глава 2
Афир раскинул свои пухлые ручки на встречу Буршану:
— Рад видеть тебя, княже. Гость ты у нас редкий, оттого и дорогой. Из какой ягоды эль желаешь?
— Из зерики, — присел за дальний, от входной двери стол, Буршан.
— Сию минуту, — Афир исчез за тканевой занавеской.
— Приветствую тебя, молодой князь, — пышнотелая хозяйка подошла к столу с улыбкой. — Что глаза грустные? Какая тоска держит за сердце такого молодого и красивого?
— Не тоска, Зарита. Беда. Женщина моя в свою Даль отправилась родных навестить. Вот, волнуюсь, вернётся ли обратно?
— А что ж ей не вернуться? — удивилась Зарита.
— А вдруг меня родня её не одобрит?
Не мог же Буршан признаться гостеприимной хозяйке, что женщина покинула его навсегда.
— Ой, княже! Разве можно тебя и не одобрить!? — покачала головой женщина. — Присесть позволишь?
— Присаживайся. — Буршан встал и пододвинул ей стул.
— А хочешь, я на ячменной гуще тебе посмотрю?
— А давай! — согласился мужчина.
Яге он, конечно, верил, но ведь она бабка родная. Могла и подсластить гадание. А Зарита человек посторонний. Не заинтересованный. Она правду сластить не станет. Если правда горькой будет, так горькой и преподаст.
Зарита подняла руку и к ней поспешила девушка-служанка.
— Да, госпожа, — присела она в лёгком поклоне.
— Полья, принеси князю ячменный напиток, да покрепче, что б гущи было побольше.
Девушка поспешила выполнить указание. В это время Афир вышел в зал. Он сам лично нёс Буршану кружку эля на маленьком подносе. Не каждый хозяин такого заведения, как у него, мог похвастать тем, что сам князь первой линии зашёл к нему.
— Благодарю тебя, Афир, — принял Буршан кружку из его рук. — Холодный какой!
— Подогреть? — засуетился хозяин.
— Нет, нет. Хорошо, что холодный. Освежает. Пусть постоит пока. Мне вот хозяйка твоя… — Буршан взял за руку Зариту, — позволишь? — спросил он мужчину.
— Почту за честь, — приложив руку к сердцу, склонил голову Афир.
Буршан поцеловал руку хозяйке:
— Так вот, Зарита мне обещала погадать. Не возражаешь?
— Нет. Всё, что пожелаешь, князь, но только в пределах дозволенного.
— Не волнуйся, — рассмеялся Буршан, — не дозволенного не позволю!
Появилась Полья с напитком.
— Прошу, господин, — поставила она невысокую глиняную кружку перед Буршаном.
Откланялась. За ней ушёл и Афир, чтобы не мешать высокому гостю.
Буршан выпил напиток до гущи и подал кружку Зарите. Та перевернула кружку на блюдце и стала внимательно рассматривать только одной ей ведомые рисунки.
— Не тужи, княже. Вернётся к тебе молодайка твоя. Одобрят её родные ваш Алтарь.
— Вернётся? — повеселел Буршан. Не приукрасила бабушка, правду сказала.
— А как же ей не вернуться, если она наследника твоего под сердцем носит.
— Что?.. — Буршану показалось, что пол под ним качнулся.
— А что? Не сказала ещё тебе? Не обрадовала?
— Нет… — растерялся князь.
— Так она, может, и сама не ведает ещё. Может, срок маленький. Это вот тут, — Зарита постучала по краю блюдца, — картина ясная, а женщина, если первый раз тяжёлая, не сразу и поймёт.
Буршан не знал, радоваться ему или печалиться. Скорее, печалиться. Ведь Таня вряд ли вернётся в Горушанд. Хоть и Яга, и Зарита сказали об этом, он всё равно сомневался. Уж больно Таня в свой мир рвалась. Да, к тому же, его не любила… Значит, что ж — не видать ему ребёнка? Он залпом осушил кружку эля. Даже вкуса не почувствовал. Достал золотую монету.
— Это тебе, Зарита, за добрую весть.
— Что ты, княже! Много это…
— Такая весть дорогого стоит, — улыбнулся князь и встал из-за стола. — Рождение первенца у Афира праздновать буду. Так и передай хозяину своему.
Он отсалютовал и покинул питейное заведение.
Часть 11 глава 3
Ошарашенный таким неожиданным известием, Буршан пошёл в сторону реки. «Как же так? — размышлял он. — Неужели Таня утаила от меня своё положение? Боялась, что я беременную её не отпущу? А, может, Зарита права и она сама ещё не знала, что ребёнок у нас будет?» Но это известие ошарашило князя ещё и потому, что беременели женщины в их клане крайне редко. Годами семьи жили, прежде чем детки появлялись, а тут за три недели — и беременная!
Если раньше сердце князя сжималось от боли при мысли, что он больше никогда не увидит свою возлюбленную, то теперь его боль усилилась. Выходит, он потерял навсегда и любимую женщину, и ребёнка? Но тут же он начинал успокаивать себя: и Яга, и Зарита сказали, что она вернётся. «Так вот что имела бабушка в виду, когда говорила, что Таня вернётся не одна!» Но стоило ему вспомнить, как Таня прошипела ему в лицо: «Ненавижу тебя!», сомнение снова поселялось в его душе.
Буршан шёл, разрываемый противоречиями и тревогой. Увлечённый внутренним спором самим с собой, он не заметил, как углубился в густой лес, оставив позади себя и реку, и селение. Остановился на небольшой полянке. Подумал: «Надо возвращаться. Эрда, наверно, и баню уже приготовила…»
Он повернулся и встретился взглядом с невысоким черноглазым мужчиной.
— Заблудился, путник? — ухмыльнулся тот.
По его одежде Буршан сразу понял, что перед ним стоит шардуг. И настроен кочевник очень недоброжелательно. В одной руке плётка. В другой короткий изогнутый меч.
— И тебе здравствуй, — князь вроде обнял себя за плечи, но тут же в его руках оказались два коротких ножа.
— Не следует сопротивляться, княже. — Раздался голос сзади.
Буршан оглянулся и увидел ещё трёх мужчин.
— Это как понимать? — Буршан свёл брови.
— Велено тебя доставить в шатёр к Арташтыху.
— Что значит — доставить? Я вам мешок с зерном, что ли? — рыкнул Буршан. Ноздри его затрепетали. Лицо пошло красными пятнами.
— Добром не пойдёшь — силой возьмём! — из-за дерева сбоку вышли ещё два вооружённых шардуга.
— Возьми, попробуй! — и Буршан метнул одновременно два ножа.
Оба мужчины с криками боли схватились за ноги — убивать князь никого не хотел, но навыки продемонстрировать решил. Вдруг враг передумает вступать в схватку? Пока шардуги переглядывались, Буршан выхватил из-за пояса меч и длинный клинок. Встал в боевую позицию.
