— В смысле — не на Зоннен, Фабрис?! — громыхал отдалённо знакомый голос.
— В прямом. Я сразу сказал, что мы летим встретиться с Лейлой и Эрланцем. Вы просили организовать встречу.
— Да, но я приглашал в гости и был уверен, что в крайнем случае полёт будет до Зоннена…
— Я такого никогда и не говорил.
— Но и не отрицал!
— Я говорил, что они на другой планете. И всё. Остальное — ваши домыслы, Леандр. Лейла и Эрланц сейчас на Ларке, мы летим как раз туда.
— На Ларке?! Вселенная милостивая, Фабрис, ты с ума сошёл?! Да там же коренное население — неотёсанные первобытные питекантропы с дикарскими обычаями! Я даже не говорю про то, что они на дух не переносят цваргов! Что ты наделал?! И как, по-твоему, мы вообще у них приземлимся?!
— Успокойтесь, Леандр. Моей семье там нравится жить, экология на Ларке замечательная, да и сама планета входит в Федерацию, ни с кем не воюют. Образ дикарей — не более чем преувеличение, составленное прессой по заказу Планетарной Лаборатории Цварга, вам ли не знать. Касательно посадки — у меня есть персональное разрешение от вождя Шарршеорона. Всё под контролем.
Наступила небольшая пауза, я медленно выдохнула и двинулась по коридору, считая, что теперь-то уже можно зайти в рубку, как снова пришлось замереть.
— Хорошо, я понял. Ты решил спрятать жену и сына так, чтобы никто не нашёл. Это разумно в условиях того, как много недоброжелателей у Цварга и у СБЦ в частности. Но всё-таки я не понимаю, почему ты просто не привёз Лейлу на родину? Уж раз в декаду можно это делать, да и мальчик бы на других детей своей расы посмотрел. Ты представляешь, каково ему жить среди ларков? А резонаторы? Они уже проклюнулись? Надо же учить его правильно поглощать эмоции…
— Лейла сейчас в положении, и её перелёты не обсуждаются. Касательно Эрланца… — эмиссар замешкался, — сами всё увидите.
— В положении?! — Голос господина Ламбе вновь стал громче. — Ещё один ребёнок менее чем за два десятка лет? Быть такого не может! Фабрис, я поздравляю тебя от всей души…
— Поздравления преждевременные, сэр, — перебил Робер, но бывший глава Аппарата Управления предпочёл не услышать.
— …Я как раз хотел предложить твою кандидатуру на освободившееся место в АУЦ, и двое чистокровных сыновей — это практически стопроцентная гарантия, что тебя примут. Это же уму непостижимо! Двое! За такой короткий срок! Как же я рад, Фабрис!
Радость в голосе Леандра была почти осязаема. Я как человек и представить себе не могла, что такое ощущать чужие эмоции, но готова была поклясться, что собеседник эмиссара предельно искренен.
— Сэр, вы не всё знаете. Пожалуйста, дождитесь прилёта на Ларк.
— Ох, Фабрис, да не «сэркай» мне! — В голосе мужчины звучал непередаваемый восторг, цварг был железобетонно уверен в своей правоте и не хотел слышать намёков эмиссара. — Ты мне всегда был как сын родной, а твои дети будут как внуки. Я безмерно счастлив, но одного понять не могу… Зачем же ты при беременной жене на людях беллезу на руках таскал? Ладно, пристроил под бок в СБЦ, но вот так, как вчера… Ты хотя бы понимаешь, сколько репортеров вас сфотографировало? Сколько слухов теперь расползётся?! Что скажет Лейла, когда узнает?
— Во-первых, Даня не беллеза! И попрошу называть её по имени. Для вас — госпожа Даниэлла.
Голос Фабриса резко стал холодным и жёстким, как хлыст. Я буквально кожей ощутила раздражение эмиссара, и на душе вдруг потеплело. Один этот тон говорил, что, несмотря на все сложности в наших отношениях, он меня всё-таки любит.
— Во-вторых, я никуда её не пристраивал. В СБЦ рассмотрели мой рапорт о расследовании, приняли во внимание таланты Даниэллы и пригласили на работу. Таноржка сама добилась рабочего контракта. И в-третьих, если бы не я, то Даня бы задохнулась в этой свинцовой коробке. Все стояли столбами и смотрели шоу. Ни один дефектный эмиссар даже не почесался от мысли, что человеческая девушка может физически быть не так сильна, как цварг-подросток! Если бы такая ситуация повторилась тысячу раз, то я тысячу раз сделал бы то же самое!
— Ох, мальчик мой, конечно же, я не это имел в виду… — внезапно тяжело вздохнул Леандр. — Ты сделал всё правильно и повёл себя как настоящий мужчина, я горжусь тобой. Просто можно же было попросить того же Сисара…
— Нельзя! Счёт шёл на секунды! Сисар стоял рядом, и ему в голову не пришло, что это опасно.
Ламбе ненадолго замолк.
— Хорошо, называй Даниэллу как хочешь. Не беллеза так не беллеза, но суть же от этого не меняется. Она всего лишь любовница, да ещё и человеческая девушка! У тебя есть жена и дети от чистокровной цваргини. Фабрис, очнись, зачем тебе она?
— Леандр, вы не слышите меня. Я люблю Даниэллу, и она вошла в мой ближний круг.
Последовала ещё одна короткая пауза, в которую я отчаянно вслушивалась в гул двигателей звездолёта. Ближний круг? Сердце забилось быстрее, воздух как будто сгустился. Это словосочетание было сказано с такой ярко выраженной интонацией, что определённо значило что-то особенное. Я не понимала до конца признания Фабриса, но чувствовала, что это по-настоящему важный момент для расы цваргов.
Последовал нервный, почти истеричный смешок.
— Не смеши меня. Этого не может быть!
— Но это правда.
— Ты… уверен? Может, это последствия того, что ты давно не видел Лейлу?
— Леандр, я вполне способен распознать, на чьи бета-волны подсел мой организм. С Лейлой у нас прекрасные отношения, но я не видел её лично уже больше года, и это никак не сказывалось на моём физическом состоянии.
Снова тишина, а затем растерянно-потрясённое:
— Фабрис, мальчик мой, разумеется, я тебе верю… но как такое может быть?.. Вы же провели с Даниэллой совсем немного времени вместе… Многие пары за долгие годы не входят в ближний круг друг друга…
Последовал тихий вздох.
— Я сам не знаю, когда именно это произошло. Просто в какой-то момент я осознал, что это так.
— Сочувствую. Жаль, что ты сразу не сказал, но можно же поискать выходы… Я точно знаю, что существуют цварги, которые смогли перебороть привязанность…
— Леандр, вы не поняли. Я рад сложившейся ситуации. И да, я последние полгода пользовался услугами господина Лефёвра, который учил меня нейтрализовать бета-недостаточность, чтобы я мог больше времени проводить вдали от Дани и заниматься собственными делами. Но даже он признал, что невозможно отучить организм от чьих-то колебаний, когда его хозяин в принципе этого не хочет.
Очередная долгая пауза. Судя по всему, загадочный «ближний круг» поставил точку в их диалоге.
Я одёрнула мужскую рубашку пониже — благо из-за низкого роста она смотрелась почти как платье — и постучалась в пластмассовую дверь рубки. Так и не дождавшись ни «можно», ни «нельзя», всё-таки вошла.
— Здравствуйте.
Это было первое слово, которое я произнесла после сна, а потому прозвучало оно весьма сипло. Фабрис сидел на кресле первого пилота и управлял звездолётом, а Леандр Ламбе, которого я однажды видела в качестве голограммы, стоял рядом, опёршись на второе кресло. Стоило мне обратить на себя внимание, как оба мужчины резко обернулись. На лице эмиссара отразились радость и облегчение. Пожилой цварг же скользнул безразличным взглядом по моим обнажённым ногам, оценил общий растрёпанный вид, хмыкнул и произнёс так, будто бы я пустое место:
— Фабрис-Фабрис… Я даже не представлял, что ты её везде таскаешь с собой. Думал, что мы навещаем твою семью. Ты хотя бы понимаешь, что беременным жёнам не показывают любовниц? Это как минимум недальновидно.
— Леандр, я уже который час пытаюсь до вас донести, что буду добиваться развода. — Эмиссар устало вздохнул и потёр переносицу таким знакомым жестом.
Внутри всё сжалось. Мне хотелось подойти и крепко обнять его, но я отчего-то боялась это делать при постороннем. Интуиция шептала, что здесь и сейчас происходит серьёзный разговор, от которого зависит и моё будущее в том числе, и какое бы внутреннее отторжение Леандр Ламбе ни вызывал, с его мнением придётся считаться.
