подобном среди духов или демонов, — ответил Магнус.
— Люцифер узнал о нем совсем недавно. Проблема с печатями возникла два месяца назад. В ином случае мы столкнулись бы с проблемами гораздо раньше, — заметил Кобаль.
— Я быстро научился защищаться и прятаться после того, как первый демон впился в мою энергию, — заявил мой отец.
— Как думаешь, сколько еще похожих на него было за прошедшие годы? — спросила Бейл.
— Не так много, а может и вообще никого. Если бы мы обнаружили нечто подобное, то сразу бы уничтожили, — покачал головой Кобаль. — Если тот первый демон забрал у него достаточно энергии, то он бы уже не пришел в себя.
— Могут ли в Аду находиться еще какие-нибудь предки ангелов? — полюбопытствовал Корсон.
Кобаль с минуту изучал моего отца.
— Нет. Линии ангелов истощаются уже несколько столетий. Скорее всего, он был последним из потомков, не считая Ривер. Любая другая душа, обладающая такой мощью, была б обнаружена. Даже если все-таки кто-то остался, то стал слишком слабым и больше не представляет угрозу. Кроме того, я уверен, что как только Люцифер обнаружил его, то сразу отправился на поиски похожих. Но, как видите, здесь только он.
Прислонившись к скале от сломанной печати, я пялилась на мужчину, который пристально наблюдал за мной.
— Я выбрал сторону победителя, — гордо заявил он.
Я фыркнула. Кобаль оскалился и произнес:
— Как я уже говорил, ты силен, но она сильнее.
Что-то блеснуло в глазах моего отца. Он растянул губы в улыбке, демонстрируя превосходство. Мой взгляд инстинктивно метнулся к потолку, но там никого не оказалось. Однако я не могла избавиться от ощущения, что грядет нечто большее. Нечто очень серьезное.
Глава 40
Ривер
— Вероятно, он ослаб, Кобаль, — пробормотал Магнус. — Только ты обладаешь способностью истощать душу до такой степени, что та становится полностью недееспособной.
— Разве мы не можем… э-э-э… — Хок замолчал, бросив на меня виноватый взгляд.
— Уничтожить его? — закончила я фразу Хока.
— Мы не можем ни создать, ни уничтожить душу, — пояснил Магнус. — Но в силах Кобаля забрать у духа максимальное количество энергии. После Кобаля навряд ли этот дух сможет кого-то накормить.
Я проглотила комок в горле и отошла от стены. Кобаль перевел взгляд с отца на меня. Я чувствовала его нерешительность. Этот мужчина по сути являлся для меня незнакомцем, но только благодаря ему я появилась на свет.
— Кобаль, его необходимо обезвредить, — настаивал Магнус.
— Продолжай, — тихо попросила я. — Его нужно остановить.
— Неужели ты настолько отличаешься от меня, что согласна с подобным выбором? — удивился мой отец.
— Она совершенно не похожа на тебя! — рявкнул Кобаль.
Во взгляде моего отца появилась печаль.
— Ты как моя мать, — пробормотал он.
Я была ошеломлена, пытаясь осознать происходящее. Вероятно, он просто хотел вызвать у меня сочувствие. Теперь в моей груди пульсировала боль. Где-то у меня имелась целая семья.
Бабушка и дедушка, у меня были бабушка и дедушка. Ну, конечно, у меня были бабушка и дедушка. У отца наверняка были родители, но я никогда не задумывалась об этом. На момент моего рождения у моей матери не осталось живых родственников, поэтому я считала, что по линии отца похожая ситуация.
— Твоя мать… моя бабушка тоже здесь? — хрипло спросила я.
Неужели во взгляде отца промелькнуло страдание?
— Нет, моя мама никогда бы не попала сюда. Она заслужила лучшую участь.
По какой-то причине его слова задели меня за живое. Отец сотворил нечто действительно ужасное, раз оказался здесь, и помогал Люциферу, но любовь в его глазах к своей матери была безошибочной. Мимолетно, но так откровенно, так по-человечески. Я уставилась на свои потрепанные ботинки, борясь за дыхание.
Наконец, я почувствовала в себе достаточно сил, чтобы снова посмотреть на него.
— Как тебя зовут?
Казалось, вопрос удивил его.
— Твоя мать не рассказывала?
— Нет.
— Рио, — мне стало дурно от услышанного. — В переводе с испанского это означает…
— Река, — одновременно с отцом произнесла я.
Самодовольная улыбка изогнула его губы. Кобаль резко шагнул ко мне, но остановился, когда я вздрогнула и попятилась.
— Моя мать назвала меня в твою честь, — пробормотала я.
— Наверное, потому что ты очень похожа на меня, — ответил он.
— Черт, между вами нет ничего общего! — взревел Кобаль.
Однако отрицание Кобаля не могло изменить ситуацию. К тому же я знала, что она выбрала мне имя не по этой причине. Нет, таким образом она выместила свою обиду. Кобаль стиснул ладонь на горле моего отца, заставляя его снова извиваться и дергаться.
— Делай все, что нужно, — отчеканила я и, отвернувшись, заставила свои окоченевшие ноги двигаться в противоположном направлении. Я побрела обратно ко входу в сломанную печать. Да, моего отца было необходимо уничтожить, но я не была обязана наблюдать за процессом. С каждым шагом мои ноги дрожали все сильнее. Корсон дернулся мне на встречу, чтобы помочь, но я лишь отмахнулась.
— Мне нужно немного уединения, — попросила я.
Корсон замешкал на секунду, но все же подчинился, оставшись в центре зала, пока я продолжала свой путь. Прислонившись к стене, я окинула взглядом разрушенную печать, открывающую передо мной длинный туннель смерти, и задумалась над словами отца.
Сразу после моего рождения мать начала искать способ дистанцироваться от меня и исключить проявление каких-либо теплых чувств. И она нашла верный вариант, назвав меня в честь отца. Каждый раз, когда она произносила мое имя, каждый раз, когда думала обо мне, то вспоминала мужчину, бросившую ее с ребенком.
Она назвала меня так не для того, чтобы удержать любимого мужчину. Хотя я сомневаюсь, что она когда-либо кого-то любила. Скорее всего, он был для нее мимолетным увлечением, которое вылилось в нежелательного ребенка. Вероятно, она ненавидела его так же сильно, как и меня.
Когда я была маленькой, то старалась завоевать ее одобрение и любовь, но со временем сдалась. Сейчас-то я понимала, что у меня не было шанса. Мне с самого начала не следовало напрягаться. Я так не знала, почему осознание ненависти собственной матери настолько сильно меня потрясло. В данный момент я еле сдерживалась, глядя на залитую кровью бойню.
После того, как мать продала меня правительству, я поклялась, что она никогда больше не сможет причинить мне боль. И теперь я ненавидела свою ошибку. Как бы далеко я не отстранялась, она всегда находила возможность глубоко ранить меня.
Позади раздался крик. А еще мне показалось, что я услышала звонкий стальной лязг, доносящийся откуда-то из туннеля. Я попыталась мысленно отстраниться от осознания, кем кормился Кобаль. Крики моего отца заглушали все остальные звуки.
Чем выше становился
