парень не знал, возможно бывшим хозяевам этой комнаты. Написаны на незнакомом языке и с белыми обложками, они казались ему непривлекательными. — Попробуй одну книгу передвинуть.
Аня посмотрела на Антона огромными глазами.
— Направь на книгу ладонь и думай о том, как она сдвигается. Напрягись и думай, думай и думай. — подсказал парень, заметив растерянность в ее глазах.
Аня громко сглотнула, удивившись внезапной тренировке.
— Ла-адно…
Она вытянула руку, и ее губы нервно задрожали и растянулись в усмешке.
— Мне так непривычно…чувствую себя дурой.
— Закрой тогда глаза, — нежно сказал Антон. Он ближе подсел к ней и, накрыв своей ладонью ее плечо, начал шептать на ухо, когда увидел, как она сомкнула веки. — Вспомни, как выглядит эта комната и присмотрись в воображении к книгам. Ощути мысленно вес самой верхней книги. Попробуй ее сдвинуть…заставь ее сдвинуть…
С каждым словом парня девушка напрягалась. Ее губы плотно сжались, ресницы задрожали, на скулах выступили желваки, лоб прочертили дуги. Она тяжело дышала, словно затаила дыхание, а направленная к стопке рука залилась краской. Девушка сильно растопырила пальцы, на коже ладони выступили костяшки с закрученными вокруг них тонкими венами.
Но книга не сдвинулась с места.
— А-а-а… — злобно прошипела Аня, открыв глаза. — Голова раскалывается!
Она разочарованно вздохнула, увидев безмятежно лежащие на своем месте книги.
— Черт! Проклятые книги!
— С первого раза не всегда получается, и это нормально. — спокойно сказал ей Антон. — Давай еще.
Но вторая, третья и даже четвертая попытка не привели к успеху. Аня яростно кричала и была готова выбросить книги в окно — настолько сильно ее ослепила злость.
— Я безнадежная! Дурацкую тоненькую книжку не могу сдвинуть! — вопила она, вцепившись пальцами в свои волосы.
— Тихо, не переживай. — продолжал нежно шептать ей Антон. — На сегодня достаточно. Завтра попробуем.
— Нет, я не усну, пока не сдвину! — настырно воскликнула Аня. — Стрелять не умею, драться не умею! Неужели я и это не смогу?!
Антон умолк, поняв, что не сможет ее переубедить и продолжал наблюдать за ее отчаянными попытками сдвинуть книгу силой мысли. Но пока что только стрелка в часах двигалась, и то не под ее волей.
Небо затмила тьма, а по всему его омуту зажглись ярким сиянием звезды. Аня после двадцатой попытки не выдержала и залилась слезами.
Антон не знал, что ей сказать и какими словами унять внутри нее боль, возникшую от сильных укусов разочарования. Парень лишь притянул девушку к себе, и она упала ему на грудь и стала тихо оплакивать свою неудачу.
— Однажды у тебя получится. — слабо сказал Антон, поглаживая ее за волосы.
Несколько минут они сидели молча, наблюдая за завораживающими звездами, и вскоре слабость дала о себе знать, и они легли на кровать.
— Полежишь со мной? — прошептала Аня, и ее щека резко вспыхнула румянцем, когда к ней прижалась его рука.
Он кивнул, нежно смотря на нее, и внезапно их губы прижались друг к другу в ненасытном поцелуе. Она обвила его туловище руками, стараясь согреться от мрачного холода, шедшего из ее отчаянной души. Под сильным поцелуем Антон ощутил, как напряжение и тревога, обуявшие ее тело, начали спадать. Давно они так не целовались…не торопясь, не горюя, не ощущая, как сердце продолжала сжимать обида. На одну секунду тревожные мысли о Стафане, Феодосии, Пите, Боре и Веронике отошли на другой план. Они растворились друг в друге.
Его руки нежно скользнули по ее спине и нырнули под подол футболки. Ее кожа была так чиста, так нежна, и ладони его нагрелись жаром.
Он приподнял ее, Аня села на него, продолжая целовать и даже не заметила, как холод впился в ее спину — Антон резко стянул с нее футболку. Она оторвалась от его губ и заметила устремленные к себе его глаза, полные нежности, восторга и любви. Любимые чувственные губы были красными от долгого поцелуя.
Она стянула его футболку в ответ и с восторгом оглядела, как лунный свет скользил по очерченным изгибам и линиям его тела.
Они продолжили друг друга целовать и избавляться от одежды. Говорить не хотелось…поцелуи все сказали. Они были обжигающими, жадными. Парень и девушка одновременно вздрогнули от внезапного наслаждения, когда любовь слила их друг в друге. Местный спутник, гордо восседающий на сверкающем небосводе и молча наблюдавший за ними, продолжал освещать их тела умиротворенным светом, сильнее погружая в омут сильной любви и прогоняя все мрачные мысли об Эрамгедоне…
Садрен зашел в больничную палату. Возле койки Максимилиана стояло несколько роботов, и они проверяли состояние Кука. Больному вставили протезы на ноги и наращивали сверху кожу, чтобы не было видно новых металлических конечностей вице-императора. Максимилиан Кук выглядел несчастным и исхудалым, под глазами виднелись мешки, цвет кожи позеленел. Когда Садрен подошел к его койке, роботы поклонились и разошлись, дав графу присесть поближе к больному. Садрен поставил около койки табурет и присел. Заметив его присутствие, Кук слабо улыбнулся. Он протянул к нему здоровую дрожащую руку, и Садрен нежно, словно боялся принести боль, накрыл ее своими ладонями.
— Ты пришел ко мне, граф Садрен, — слабо улыбнулся и прошептал Максимилиан. Светильник на потолке ярко осветил его и заставил глаза вице-императора прищуриться.
— Господин Кук, я пришел, дабы сообщить одну неприятную вещь, — сдавленным голосом начал Садрен. Кук встревожился: — Император назначил меня отправиться за последней дочерью Стафана Мирабел. Император думал, что, убив Посла Звезд Галактик Антенн, он станет на один шаг ближе к победе, но ошибся — Послом Звезд стала Мирабел, и Император приказал мне вновь присоединиться к Галактической службе Космической безопасности, дабы с ними искать Мирабел, которая помимо Посла Звезд стала королевой Галактики по завещанию. Мне придется покинуть Финикс, и я не смогу навещать тебя, вице-император.
Кук расстроился. Его брови изогнулись и поднялись вверх, а глаза тускло рассматривали Садрена:
— Нет, граф Садрен! Не бросай меня…мне тяжело…
Крепко сжимая ему руку, Садрен грустно покачал головой:
— Мне придется. Император приказал.
— Но… — печаль скользила в голосе Кука, — когда ты вернешься на Финикс?
— Когда поймаю Мирабел. Без нее Император не пустит меня на Финикс.
— А если поиски принцессы растянутся на столетия? — спросил Кук дрожащим голосом.
Садрен, глядя на опечаленное лицо Кука, убрал его волосы, упавшие на глаза, и сказал:
— Я постараюсь поторопиться. Ради тебя, вице-император. А ты пока поправляйся. — слабо улыбнулся Садрен и осторожно, но в то же время нежно провел рукой по щеке Кука.
— Я буду тебя ждать, граф Садрен. — в голосе Кука прозвучала надежда. — если бы не чертов
