чувствовать себя задетой, но увы».
Я зажмурилась и плотно сжала губы. Жжение поползло вверх по моему горлу. Чёрт, я всё испортила. Я думала только о том, чего не хочу делать, а не о том, что может понадобиться Джаде, как человеку, выросшему с Мишей, и той, которая была моей подругой.
Открыв глаза, я проглотила этот комок и сказала себе, что должна сказать ей. Я не могла просто сидеть здесь и думать об этом. Я не была телепатом, а она — экстрасенсом. Дрожащими руками я принялась печатать ответное сообщение.
«Ты права. Я стёрла тебя из своей жизни, когда не должна была этого делать, и думала только о себе. Прости меня. Я не знаю, что сказать, кроме того, что мне очень жаль, и я знаю, что это не отменяет того, что я была дерьмовой подругой. Но мне очень жаль».
Прошло несколько минут, которые показались вечностью, прежде чем Джада ответила.
«Я знаю. Позвони, когда будешь готова, и я прекрасно знаю, что ты ещё не готова, потому что уже позвонила бы мне. Поговорим позже».
От того факта, что Джада знала меня достаточно хорошо, чтобы вытащить из меня слова для последнего сообщения, на глаза навернулись слезы. Не потому, что это ранило мои чувства, а потому, что это было доказательством того, насколько хорошо она меня знала. Она знала, что, хотя я и осознала, какой неудачницей была, я всё ещё была не готова переступить через себя.
Я положила телефон на остров и закрыла лицо руками. Что со мной было не так? Не то чтобы я была неспособна высказывать свои мысли каждые пять секунд, так почему же я не могла сделать это, когда это было важнее всего? Почему я выбрала путь труса? Потому что именно это я и сделала. Это было так противоположно всему, что касалось меня. Я могла гоняться за Верховными демонами, прыгать со зданий и спорить обо всём, начиная от потребления воды и заканчивая лучшим фильмом «Марвел», но я молчала, как рыба в воде, когда пришло время решать реальные личные проблемы.
Когда мне нужно было противостоять самой себе.
Я провела пальцами по лицу, как будто растирание щёк и глаз могло хоть как-то прояснить ситуацию.
Но это не помогло.
А потом я постепенно начала понимать, что больше была не одна. Я подняла голову, опустила руки на прохладный гранит и посмотрела туда, где в гостиной стоял Зейн.
Он выглядел так, будто собирался что-то сказать, но потом просто прошёл мимо меня и схватил воду из холодильника. Последовало неловкое молчание. К счастью, это длилось недолго, так как вскоре после этого раздался шум, известив о прибытии Гидеона.
Гидеон пришёл не с пустыми руками и не один. Удивительно, но с ним была младшая сестра Жасмин. Блестящие чёрные волосы Даники свободно рассыпались по плечам. Видеть женщину-Стража за пределами общины было неслыханно.
— Надеюсь, ты не против, что мы пришли вместе, — сказала Даника, проходя мимо Зейна и легонько хлопая его по плечу.
Он улыбнулся ей, и я почувствовала острую боль в груди, как же я скучала по этой улыбке.
— Мне было скучно, а близнецы переживают ужасный дефицит внимания, поэтому мне нужно было развеяться.
— Разве близнецы не старше этого? — спросил Зейн.
— Ужасный дефицит внимания не начинается и не заканчивается за один год, я учусь, — она посмотрела на меня. — Видела бы ты своё выражение лица.
Я моргнула и приспустила очки. Её лицо стало более детальным.
— Прости. Я просто не…
— …привыкла видеть потенциальную детородную женщину в большом, плохом мире? — она ухмыльнулась, обходя остров с другой стороны. — Я знаю. Стражи по всему миру переворачиваются в своих могилах. Мне всё равно, и Николай знает, что лучше не пытаться остановить меня.
Мне очень хотелось узнать, были ли они с Николаем вместе, но это было не моё дело.
— Милое местечко, — прокомментировал Гидеон, присоединяясь к нам.
В руках у него был ноутбук, который он положил на островок и огляделся.
— Очень… по-современному.
Я спрятала улыбку за пальцами.
Он огляделся, яркие голубые глаза ничего не упустили.
— Одна спальня?
— Я собираюсь снять квартиру с двумя спальнями этажом ниже, — ответил Зейн, и моя рука дрогнула, соскользнув с губ. — Думаю, ты будешь рад слышать, что она такая же современная, как и эта.
— Та квартира свободна? — спросила я.
Зейн взглянул на меня.
— Да. Как раз вчера вечером позвонил управляющий. К концу следующей недели мы сможем переехать.
— О.
Я перевела взгляд на ноутбук Гидеона, стараясь не выглядеть обиженной, что Зейн не сказал мне об этом. И у него вроде как было время, пока мы сидели в тишине до появления Гидеона и Даники.
— Это хорошая новость.
— Тебе приходится делить ванную с этим парнем? — Даника дёрнула подбородком в сторону Зейна. — О, боже, это несправедливо.
Я ухмыльнулась. Эта девушка мне нравилась всё больше.
— Пока что всё в порядке. Пока что.
— По-моему, ты очень добра, — в её небесно-голубых глазах плясали огоньки. — Эти парни линяют ещё хуже, чем мы.
Удивлённый смех сорвался с моих губ.
— Знаешь, я это заметила. Так много светлых волос повсюду.
— Да, тебе так кажется, потому что не видела все эти тёмно-каштановые волосы, которые буквально на всём, — прокомментировал Зейн, и прежде чем я успела понять, дразнит он меня или ведёт себя как придурок, он повернулся к Гидеону. — Что у тебя есть для меня?
— Для нас, — пробормотала я себе под нос.
Улыбка Даники стала ещё шире.
— Две вещи, — сказал он, присаживаясь на стул. — Шипы всё ещё светятся, если вы все хотите знать.
— Я видела их, — Даника запрыгнула на остров и развернулась на заднице так, чтобы оказаться лицом к нам. — Светящиеся шипы… это странно.
— Так и есть, — согласилась я.
— Я не нашёл никакой зацепки, говорившей, на каком языке они написаны, — продолжил Гидеон. — Это наводит меня на мысль, что это либо предшествует любой известной записи языка, либо это язык, который мы никогда раньше не видели.
— Или это вообще не язык, — предположила Даника, и когда мы посмотрели на неё, она пожала плечами. — Мне показалось, что это просто царапины и круги. Может быть, это просто какой-то рисунок.
— В твоих словах есть смысл, — Зейн прислонился к острову. — Это может быть то, что предполагает Гидеон, или какой-то рисунок.
— Или оно может быть ангельского происхождения.
Я всё ещё верила, что это и был верный ответ. Даника задумчиво посмотрела на меня.
— Мне вот интересно, кто-нибудь когда-нибудь видел ангельские письменности?
— А они вообще
