Отмашка была дана.
Рыцарь подошел к барону и вместе с воином, сопровождавшим барона к правилу, помог вдеть руки мужчины в закреплённые на двух столбах петли. Управляющий побледнел ещё больше. Глаза забегали, рыская по рядам людей. На лбу мелким бисером проступил пот. Мужчина задрожал всем телом, с трудом сдерживая рвущиеся из груди стенания.
Лорд Рочер поднёс к дрожащим губам барона круглую деревянную палочку, и барон с силой вцепился в неё зубами, пуская слюну по заросшему щетиной подбородку.
Тонкая рубашка на спине мужчины была нещадно разорвана до пояса, обнажив бледную кожу в мелких коричневых веснушках, густо усыпавших плечи и спустившихся до самых лопаток.
Кнут в руке лорда Рочера вжикнул, звонко рассекая воздух и с хлопком ударяя оземь. Лорд приноровился и ударил, оставляя первый след.
Толпа, как единый организм, охнула и замерла в предвкушении зрелища.
— Один! — произнёс громко рыцарь, стоило кнуту пройтись по коже барона, оставляя яркий красный рубец.
Он украдкой бросил взгляд на побледневшую герцогиню, вцепившуюся руками в ручки кресла до побелевших костяшек. Хмыкнул своим мыслям. Ведь не ошибся! Герцогиня с трудом переносила чужую боль, но справедливое наказание должно было свершиться. Стойкость герцогини импонировала закалённому воину. Подобных ей рыцарь никогда не встречал. Миледи Лиссандра заслуживала уважения. Лорд Рочер никогда не был слепцом и глупцом. Он видел, какой прессинг устроили герцогине, прося за управляющего. Многие из крепости были у него в долгу.
— Два! — кнут просвистел, опускаясь на спину наказываемого, ложась ровно рядом с предыдущим ударом.
— Ах! — вздохнула толпа.
— Мммм, — болезненно промычал барон, подаваясь телом вперёд, чтобы уйти от очередного удара.
— Три! — и снова хлёсткий удар. Рыцарь давал возможность перевести дух барону, но не затягивал экзекуцию.
— Четыре… пять…
В относительной тишине раздался громкий стук множества копыт лошадей.
— Шесть… семь… восемь…
Лорд поднял глаза, встречаясь с внимательным взглядом герцога Гренстона, и опустил занесённую для удара руку. Если герцог здесь, то только он вправе выносить приговор: казнить или миловать. Теперь слово за ним.
Толпа расступилась на две стороны, оставляя широкий проход, чтобы конь герцога никого не затоптал. За Гренстоном неотрывно следовал его неизменный телохранитель — капитан Фламбери. Остальной отряд остался неподалёку, спешиваясь.
Люди снова заволновались, переговариваясь между собой, радуясь возвращению своего хозяина, защитника. И с любопытством уставились на поднявшуюся с кресла герцогиню.
Лиссандра застыла каменным столбом, неотрывно глядя на супруга. Она так его ждала! Вот он, совсем рядом, руку протяни и можно дотронуться, вот только желания не было. Герцог бросил повод подбежавшему слуге, и тот стал уводить в сторону гнедого жеребца герцога, на котором восседала довольная баронесса Бейли. Девушка сидела боком, провокационно положив руку на обозначившийся живот. Бесстыдное скандальное платье плотно обхватывало поплывшую фигуру. Ни одна женщина не позволяла себе подобного наряда. Наоборот, было принято до последнего скрывать беременность от посторонних взглядов.
— Что здесь происходит? — в полной тишине спросил герцог. — Потрудитесь пояснить, лорд Рочер, — герцог помедлил возле замершей супруги, смотрящей в одну точку перед собой. Так и не дождавшись от неё ни жеста, ни полслова, герцог сел на своё законное место и обратил взгляд на рыцаря. — Я вернулся домой из похода, и вместо встречающих с радостными улыбками вижу только стенания, слёзы и… молчание.
Лиссандра не могла понять, о чём говорит герцог. Слова доносились издалека сплошным шумом на фоне яркого, полного деталей образа баронессы Бейли, крепко прижимающейся к груди милорда, сидящей впереди него верхом на жеребце. Перед глазами так и застыла картина — сильная крупная ладонь герцога в защитном жесте лежала на животе любовницы. И выражение лица Клотильды — счастливое и довольное, словно она получила желанный подарок.
Лисса с трудом судорожно вздохнула, заставляя себя обратить внимание на то, что происходило вокруг.
Лорд Рочер успел поднести герцогу свиток с приговором, в котором перечислялись все обвинения, предъявленные барону Бейли. И герцог, хмурясь, внимательно читал. Эрику было сложно поверить фактам. Когда предают доверие, это бьёт по самолюбию. И ощущать себя глупцом, которого легко можно провести, тоже приятного мало. И вот так сразу, на словах, сложно поверить, ведь раньше ни с чем подобным не сталкивался. В хозяйственные вопросы герцог вникал, пока учился, позже больше внимания уделял снаряжению и довольствию армии, гарнизону крепости. А вот дела гражданские всегда были на совести управляющего. В редкие побывки дома в последние десять лет герцог проверял доходные книги и следил за тем, чтобы налог в королевскую казну был исправно уплачен, знал, что герцогство процветает. И не мог понять, почему барон позарился на такой сомнительный доход. Ведь вскрылось бы всё равно. Жалования ему мало?
Ознакомившись со свитком, герцог взглядом нашёл барона. Тот так и висел на руках между двумя столбами. Вздувшиеся красные рубцы тянулись ровно поперёк спины. В первом ряду напротив барона стояла Клотильда, утирая платочком хрустальные слёзки. Девушка взывала к справедливости. Что ж, герцог был согласен поступить по закону. От людской подлости самому стало противно. Только во всём нужно разобраться лично.
— Снять с правила, — герцог махнул рукой в сторону барона. — Подвести сюда, — указал он перед собой.
Два воина бросились выполнять приказ. Подхватив обмякшее, стонущее тело, подвели барона к герцогу.
— Барон Бейли, вы признаёте свою вину? — расправив плечи, спросил герцог, вглядываясь в лицо того, в ком был уверен до сего дня.
— Меня оклеветали! — хрипло отозвался барон, падая на колени перед герцогом. — Милорд, взываю к вашей справедливости! Никаких доказательств моей вины нет.
Гренстон удивился. Не мог лорд Рочер без доказательств поставить управляющего к правилу.
— Лорд Рочер, чем вы руководствовались, когда обвинили барона?
— Во-первых, свидетельством миледи Гренстон против барона. Во-вторых, я сам был свидетелем происшествия, когда миледи нашла порченное зерно. В-третьих...
— Вы разбираетесь в качестве зерна, лорд? — перебил лорда герцог.
— Я показывал его тем, кто сведущ в этом: пекарю и торговцам на рынке. Они подтвердили непригодность зерна.
— Что скажете, барон Бейли?
— Это всё подстроено! Позовите других, покажите им то зерно.
Чего он добивается? Лорд Рочер не мог без доказательств вынести обвинение.
— Вы настаиваете? — упорство барона в своей невиновности и слова Клотильды у ворот крепости заставляли герцога тщательно во всём разобраться.
Управляющий только кивнул и в поиске поддержки нашёл взглядом племянницу. Та подобралась совсем близко и умоляюще смотрела на герцога. Её губы беспрестанно шептали слова, и герцогу чудилось, что она произносит одну и ту же фразу:
— Во имя нас, во имя нашей любви, ради ребёнка.
— Милорд, что ждёт барона при подтверждении его вины? — внезапно рядом раздался твёрдый голос миледи Гренстон.
— Он получит то, что ему причитается. Двадцать плетей.
— Осталось двенадцать, — Лиссандра встретилась взглядом с супругом, и герцог увидел в её взгляде холод и отчуждённость. Былого тепла и радости как не бывало. Далёкая, как звезда на чужом небосводе.
— Получит ещё двадцать за ложь.
Герцогиня кивнула своим мыслям, а герцог продолжил:
— Если вина не подтвердится, то будут осуждены все, кто оклеветал барона. Поэтому призываю всех думать, прежде чем говорить ложь.
Минут через десять лорд Рочер принёс короб, в котором были сложены показания всех, кого он привлекал к дознанию, и платочек с зерном, завязанный для надёжности в кожаном мешочке. Он достал его и протянул с поклоном сюзерену.
