Он улыбается мне, заводит машину, и мы двигаемся с места.
— Нет ведь никакой съёмки, не так ли? — интересуюсь я спустя какое-то время.
— Нет, — смотрит на меня и улыбается краем губ. — Просто хотел провести с тобой время.
— На часах восемь утра, мы могли встретиться позже, — улыбаюсь, разглядывая розу.
Я не могу насладиться её видом и осознанием того, что Итан проявляет ко мне маленькие знаки внимания. Значит ли это, что вчерашний поцелуй не был ошибкой?
— Зачем терять это время? — спрашивает он, искренне не понимая моего удивления.
А для меня это в диковину, ведь я не привыкла, что мужчина хочет проводить со мной свою каждую свободную минуту. Наоборот, как оказалось, от меня бегали, как от огня целый год.
Мы подъезжаем к пляжу с чайками. Тому самому, где снимали однажды Вики. Мы выходим из машины и, после того как он взял из багажника небольшую сумку, направляемся к пустому берегу.
— Бывала здесь раньше? — спрашивает он, пока мы идём по тёплому песку.
— Однажды во сне и недавно с мамой.
— В том самом сне?
— Да, ты снимал здесь Вики, а я и ещё один парень ассистировали тебя.
— И как? Понравилась съёмка? — широко улыбаясь, он останавливается и, достав из сумки плед, расстилает его на песке.
— Мне всегда нравилось то, что ты делаешь. И во сне, и на яву, — с лёгкостью признаюсь я, помогая ему расправить уголки пледа с другой стороны.
— Не будь такой откровенной, — вдруг неожиданно заявляет он.
— Тебя это разочаровывает?
Меня задевают и расстраивают его слова. Я тут же вспоминаю Лукаса, который всегда ругал меня за мою откровенность и говорил, что в женщине должна быть загадка.
Он подходит ко мне и нежно берёт меня двумя пальцами за подбородок.
— Меня это сводит с ума, — произносит, не сводя взгляд с моих глаз.
— Как такого мужчину, как ты, может сводить с ума открытая книга? Мне казалось, творческим людям нравится что-то посложнее.
— А кто тебе сказал, что ты открытая книга? — вскидывает бровь от удивления.
— Ты ведь сам попросил меня не быть откровенной.
— Быть откровенной не равно быть доступной и понятной. И если уж ты открытая книга, то написана на языке, доступном не каждому.
У меня спирает дыхание от его слов, от его взгляда, от прикосновения его пальцев на коже. Я вновь ощутила то прекрасное чувство своей особенности, которое он дарил мне во сне.
— Поцелуй меня, — произношу я шёпотом и до конца не осознаю, что прошу об этом вслух.
Уголки его губ растягиваются в лёгкой улыбке и, притянув к себе, он заключает меня в поцелуе. Поцелуй случается коротким, нежным, но таким опьяняющим мой разум. Я с трудом отстраняюсь от него, поймав на доли секунд здравый смысл.
— Что я делаю? — отчаянно спрашиваю я, понимая, какие безрассудные поступки совершаю. — Мы должны быть друзьям.
— Кому должны и для чего? — шепчет, слегка касаясь губами моих губ.
Эти прикосновения как афродизиак действуют на меня. Меня всё сильнее тянет к нему.
— Или всё идёт не по твоему сценарию? — продолжает он.
— Моему сценарию? — переспрашиваю, удивившись.
— Ждёшь, что всё будет, как во сне, в котором якобы мы были друзьями? — ухмыляется, продолжая издевательски касаться губами моих губ.
— Почему же якобы?
— Я вчера сказал почему. Ни за что не поверю, что я мирился с такой ролью, — и не дав мне больше ничего сказать, вновь целует меня, растворив остатки рассудка в моей голове.
Я с трудом держусь на ногах. Обвиваю его шею руками, чтобы не упасть, и не могу до конца поверить, что происходящее — реальность. Я будто никогда раньше не целовалась. Всё словно в первый раз, и я, познав этот сладкий привкус, больше не хочу ничего, кроме его губ.
Нас прерывает звонок на его телефон. Мы нехотя отрываемся друг от друга. И воспользовавшись моментом, я иду к морю, чтобы привести свои мысли в порядок и попробовать взять себя в руки. Я снимаю кеды и босыми ногами подхожу к воде в ожидании, когда легкая волна коснётся моих ступней.
Я слышу, как Итан говорит кому-то, что он сегодня занят и не сможет приехать на работу, и пару минут даёт распоряжения на день, а после подходит ко мне сзади.
— Искупаемся? — спрашивает он на ухо.
— Предупредил бы. Я без купальника, — с сожалением говорю я.
Он берёт лямку платья и спускает её по плечу. На мгновенье мои мысли начинают рисовать откровенные сцены с ним, и по телу пробегают мурашки. Я вздрагиваю от собственных мыслей и встряхиваю их с себя. Итан, видимо поняв, что под платьем нет бюстгальтера, возвращает лямку на место и целует меня в плечо.
— Могу дать свою футболку, если не хочешь, чтобы платье не намокло, — предлагает он.
Я принимаю его предложение, и он отдаёт мне свою футболку, оголив свой торс. Опять в голове пробегают грязные мысли, и я начинаю зло на них реагировать. Они слишком пугают меня.
Попросив его отвернуться, я быстро переодеваюсь, а после разрешаю ему вновь провернуться ко мне. Он оценивающе проходится взглядом от щиколоток до бёдер, и я начинаю смущаться от его изучающего взгляда.
Мы входим в воду, первое время просто плавая до буйков и обратно, то на перегонки, то просто ради удовольствия. А потом начинаем сходить с ума в объятиях друг друга и поцелуях. Я не понимаю, что происходит. Не понимаю, почему я позволяю всему этому происходить. Я ведь даже не знаю его намерений. Неужели, я настолько по нему истосковалась, что готова рискнуть всем, лишь бы наслаждаться им здесь и сейчас? Это мысль заставляет моё сознание злиться на моё безвольное сердце.
Мне не хватает воздуха, не хватает Итана, не хватает его касаний и поцелуев. Мне словно необходима тройная доза, чтобы успокоить ломку.
С трудом я заставляю себя оторваться от него и пойти на берег, чтобы привести мысли в порядок. И когда я оказываюсь на берегу и хочу переодеться, он останавливает меня и притягивает к себе. Его рука скользит по спине и замирает на талии.
— Расскажи мне про нас, — просит он неожиданно.
— Что мне рассказать?
— Кем на самом деле мы были друг другу?
— Тебе это и в правду интересно? — с удивлением смотрю на него.
— Раз я спрашиваю, значит интересно, — он садится на песок и протягивает мне руку, приглашая присесть рядом.
Я с радостью принимаю его предложение, так как ноги стали совсем ватные. И оказавшись у него под боком, я отвечаю:
— Мы с тобой держали дистанцию. Ты тонко чувствовал моё состояние и никогда не давил на меня.
— Что ты имеешь ввиду?
— Я ведь не знала правду про Лукаса, и продолжала любить и хранить ему верность.
— Ты два года хранила ему верность? — удивлённо смотрит на меня, вырисовывая пальцем рисунок на песке.
— Да. Не могла иначе. Мне казалось это естественным, ведь мы были обручены.
— Ты удивительная, — касается моих волос и аккуратно поправляет их.
Видимо обезобразились в воде.
— Я самая обыкновенная.
— Ты не убедишь меня в обратном.
Он напоминает мне, что я должна была ему рассказать про нас, и я сдаюсь, рассказав обо всём. Всё так, как было. Про каждую нашу встречу, про все его поступки и слова, что отпечатались у меня на сердце. А он внимательно слушает, словно проживая со мной каждое событие. И мне хочется обнять его за это принятие и понятие меня.
— Получается, мы не успели насладиться друг другом? — подытоживает он, когда я заканчиваю свой рассказ.
— Почему? Мы много времени проводили вместе.
— Ты поняла, о чём я, — он улыбается краем губ, посмотрев на меня с нежностью.
Я отвечаю ему взаимностью. Смотрю на него с наслаждением, но жду, когда вновь открою глаза, и всё окажется сном. Не верю, что всё происходит со мной в реальности. Такое просто невозможно. Так неожиданно, красиво и так хорошо бывает только в моих безумных снах.
— Сиди так, не шевелись, — говорит он и встаёт с места.
Я послушно продолжаю сидеть на месте, следя за тем, как он подходит к сумке и достаёт оттуда свой фотоаппарат, а после направляется обратно ко мне и садится рядом.
