двери посылает ударную волну ужаса по моему позвоночнику, и я закрываю глаза, открывая их мужчине, стоящему напротив меня.
Чудовищный зверь в лице мужчины, который явно не хочет, чтобы я была здесь.
Рис осторожно ступает
приближается ко мне и, как и раньше кружит позади меня. Мои волосы шевелятся на затылке, когда он приподнимает их и прерывисто выдыхает.
— Как такая женщина, как ты, оказалась за пределами стены?
— Охота.
— Охота, — вторит он.
— На что ты охотишься?
— Все, что встанет у меня на пути.
Толчок в середину спины толкает меня вперед, и я ловлю себя на том, что он ведет меня к ржавому стальному столбу, торчащему из земли. Цепь пропущена через отверстие у ее основания, каждый конец прикреплен к набору наручников. На земле расстелена циновка, сплетенная из агавы, а поверх нее еще одна шкура животного поменьше.
Место, где меня посадят на цепь, как и другую женщину, которая, как я предполагаю, его сексуальная рабыня.
Я разворачиваюсь на каблуках, пока снова не оказываюсь лицом к нему, и прижимаю книгу к груди.
— Если ты думаешь, что я собираюсь тратить часы на то, чтобы развлекать тебя, с таким же успехом ты можешь убить меня сейчас. Жизнь чертовски коротка.
Он выхватывает книгу у меня из рук, и когда я тянусь за ней, он отбрасывает мою руку.
Наблюдая, как он перелистывает страницы, я усмехаюсь, и я скрещиваю руки.
— В любом случае, не похоже, что ты можешь это прочесть.
Мои глаза сканируют комнату, пока он отвлекается, и я мысленно подсчитываю шаги, которые потребуются, чтобы добраться до двери.
— Послушай, ты не хочешь, чтобы я была здесь. Я не хочу, чтобы я была здесь. Как насчет того, чтобы ты просто отпустил меня.
Наклонив голову, он смотрит на меня в ответ и бросает книгу на кровать. В два шага он оказывается ближе, возвышаясь надо мной.
— На колени.
Пристальный взгляд прикован к его массивной груди, я сжимаю челюсти.
— Пошел ты. Каждый мускул в моем теле умоляет меня убежать, если бы не его массивная фигура, прижимающая меня к стене. Даже если бы я выбралась из комнаты, мне пришлось бы иметь дело с придурковатым охранником и бандой байкеров, наступающих мне на пятки.
Давление на мои плечи вынуждает меня опуститься на колени, и я взмахиваю рукой, отбрасывая его руку от себя. Стоя на уровне его выпуклой промежности, я пристально смотрю на него, фантазируя об этих голубых глазах, зажмуренных от боли, когда я прикусываю его член.
Он зацепляет пальцем мой подбородок, нежно поглаживая большим пальцем мою щеку.
Этот жест обезоруживает меня, и я тупо смотрю на него в поисках любого признака того, что за моей дерзостью последует холодная затрещина.
Его аромат напоминает мне о дожде, о том, как пахнет земля после грозы. Свежий и чистый. Пальцы скользят по моему лицу, и я понимаю, что он изучает мои кости.
Возможно, рассматривает мою для своей коллекции.
Присев передо мной на корточки, он поднимает цепочки и дергает за мое запястье, плотно прижимая замок к моей коже. Он повторяет то же самое с другой рукой, оставляя мне только около пяти футов цепи для каждой конечности.
Оттолкнувшись от него, я отступаю к стене, оставляя некоторое расстояние между нами.
— Как тебя зовут? спрашивает он.
Меня поражает, что я никому из них не сказала своего имени. Никто из этих людей не знает, кто я. Даже Ригс. Имена обладают властью, и будь я проклята, если это одно достанется мне. Если здесь у меня отнимут все остальное, это единственное, что я, черт возьми, оставлю для себя.
— Иди к черту.
Его взгляд скользит по челюсти черепа, и я задаюсь вопросом, сомкнет ли он эти руки на моем горле и задушит жизнь прямо во мне.
Стук в дверь прерывает наше разглядывание, и две девушки помладше, лет шестнадцати, входят в комнату с подносами с фруктами и кувшином, в котором, я полагаю, вода. При виде этого я делаю резкий глоток, отчаянно нуждаясь в одном глотке после путешествия по жаре пустыни.
Желание быстро угасает, когда девушки ставят тарелки на пол перед ним, склонив головы, как будто боятся смотреть на него. Вид этого вызывает у меня внутри ураган отвращения и гнева, и я кривлю губы от высокомерия этого человека. Мудак, наверное, причиняет им боль. Судя по окружающей жуткой обстановке, он, вероятно, тоже получает от этого удовольствие. Иначе зачем бы ему спать с черепами?
Я мельком замечаю, как одна девушка смотрит вниз на шрам на его руке. Пока другая наливает воду, ее глаза остаются прикованными, и они кажется направляют ее руку, когда она протягивает руку, чтобы коснуться его.
Он отшатывается и сжимает руки в кулаки.
Мои мышцы напрягаются, ожидая, что он замахнется на нее. Я не знаю, что я буду делать, если этот ублюдок ударит ее у меня на глазах.
Втянув кулак обратно в тело, она опускает взгляд, потирая руки.
— Прости. Я… забыла. Мне так жаль.
Обе девушки встают, отводя свои взгляды от Риса и меня.
Я поднимаю цепь, ударяя ею о столб рядом со мной.
— Эй! Кто-нибудь случайно заметил женщину, прикованную здесь? Хочешь мне помочь?
Не обращая на меня внимания, они быстро выходят из комнаты и закрывают за собой дверь.
Сердитые глаза Риса снова поворачиваются ко мне. Я не знаю, злятся ли они, наверняка, просто из-за шрама это так выглядит, как будто за этой маской скрывается постоянное рычание.
Он поворачивается ко мне лицом, держа инжир и кувшин, и натягивает маску на подбородок, обнажая шрам, приподнимающий уголок его рта. Поднося кувшин к губам, он откидывает голову назад, и с его губ стекают тонкие ручейки.
Першение в моем горле приглашает сделать еще один глоток, не в состоянии произвести достаточное количество влаги.
Убирая кувшин от лица, он снова садится передо мной на корточки. — Имя.
А, теперь я понимаю. Он планирует пытать меня, пока я не отвечу ему.
— Трахни себя. Это мое имя.
— Ну, пошел ты к черту, я думаю, твое имя подходит.
Надежда на воду рассеивается, когда я смотрю, как он топает прочь и опускается на колени рядом с Триппи, чтобы предложить глоток.
Ублюдок.
Я откидываюсь к стене и подтягиваю ноги, упираясь локтями в колени.
Вспышка ожога ударяет мне в спину, и я открываю рот в беззвучном крике. Вспышка разлетается, заставляя меня полететь лицом вниз на землю. Как будто ножи режут мою спину. Мои мышцы дрожат, чтобы предотвратить сильный ожог, когда мучительная боль пронзает мои мышцы, распространяясь по позвоночному столбу. За ним прохладная волна оседает под моей кожей, пробираясь до костей, словно иглы, пронзающие
