Пол был захламлен мелким мусором, деревяшками, целофанками и еще кучей каких-то непонятных вещей, которые Ян не стал разглядывать.
– Кажется, мы попали почти туда, куда нужно, – сказал Адиса, внимательно оглядываясь. – Заброшенный корпус лечебницы. Нам необходимо лишь выбраться наружу и зайти в мое отделение. Только, мне кажется, все выходы в этом корпусе наглухо перекрыты.
– Супер! Неужели так надо было перекрывать все выходы в итак закрытом корпусе?
– Неужели мы не могли приехать, как нормальные люди, на машине или на байке? Надо было прыгать через воронку? – в тон ему вторил Адиса.
– Все-все! Закрыли тему! – первым капитулировал Ян. – Хватит на меня давить праведным психиатрическим гневом. Давай, лучше поскорей выберемся отсюда.
Закрытый корпус Подолки был заброшен давно. Об этом Яну сказали обшарпанные, в царапинах и трещинах стены, толстый слой пыли на всем, что встречалось по пути, спертый воздух и тишина. Мертвая тишина.
Адиса шел уверенным, твердым шагом позади него. Слабым ориентиром им служил огонек от зажигалки. Друг туго завязал платок на предплечье Яна и не забыл прочитать ему лекцию о пользе асептики и антисептики. Напомнить, какой Кенгерлинский упрямый болван и как спустя рукава относится к своему здоровью.
Ян привык пропускать его слова мимо ушей. Сейчас его заботило другое. Все мысли возвращались в собственный особняк. К Даше.
Адиса рассказал о ее бывшем парне. И Ян угрюмо представил себе, что мог сделать с ней «хозяин», если бы она не сбежала. Ян слышал, что в городе идут игры на живой товар, но никогда сам не сталкивался с этим. Сейчас фантазия рисовала самые изощренные картины и в центре каждой была… она. Даша.
– А про мать она ничего не рассказывала? – решил уточнить Ян, чтобы отвлечься.
– Нет.
– Спроси ее в следующий раз об этом. Я должен знать о ней все.
– Слушай, – Адиса немного повысил голос, и Ян услышал в его тоне раздражение, – это гадко! Почему я должен шпионить для тебя?
– Потому что тебе она доверяет. Мне нет.
– Из-за этого я чувствую себя еще большим подонком, – признался Адиса.
– Да, брось! Можешь все чувство вины переложить на мои плечи. Я таким дерьмом не страдаю.
Адиса невесело засмеялся.
– Скажи, зачем это все?
– Так надо.
Больше вопросов Адиса не задавал.
Ян же постоянно ловил себя на том, что вместо забытых жизнью стен, видит шелковый узор обоев гостевой спальни, вместо пустоты и мусора – янтарные глаза Банши.
Ян крепко сжал кулаки и похрустел суставами. Он не мог избавиться от этой дурной привычки еще с детства. Хруст суставов снимал напряжение.
– Перестань, – тут же отозвался Адиса. – Раздражает.
– Меня тоже многое раздражает. Ничего – терплю.
Третий выход из здания оказался наиболее удачным. Яну удалось разбить стекло и пролезть в открывшуюся щель. Потом открыть дверь снаружи. Замки в Подолке были пустяковыми для взлома, что не могло его не обрадовать.
Мысль о том, что пришлось бы повторно пользоваться воронкой, чтобы вырваться из глухих стен лечебницы – не сулила ничего хорошего. То путешествие почти иссушило его. Ян чувствовал непривычную слабость и потребность во сне. А еще жгучий гнев испепелял его изнутри.
Ян не мог отыскать причину своего самочувствия, кроме той, что Адиса оказался прав. Тьма хотела получить расчет по всем счетам. И, видимо, крови для нее оказалось мало.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он Адису, когда они вышли на свежий воздух.
Мелкие камешки шуршали под ногами. Прохладный ветер освежил голову. Заброшенный корпус находился в ста метрах от центрального, к которому они незамедлительно направились, как только вышли на улицу.
– С каких пор тебя интересует мое самочувствие? – подозрительно прищурился друг.
– Ты еще скажи, что я никогда у тебя подобного не спрашивал!
– Никогда.
Ян нахмурился, влажной ладонью потер лоб.
– Интересно знать, как путешествие через слои подействовало на тебя. Науки ради. Любопытно.
Адиса немного помолчал, а потом ответил:
– Да все нормально. Чувствую себя точно также, как и до этой долбанной воронки.
– Усталость?
– Не больше, чем всегда.
– Злость?
– На тебя трудно не злиться, когда ты так конкретно тупишь. Но нет. Особой какой-то не чувствую.
– Тоска?
– Что?
– Ничего, – Ян помрачнел еще больше.
Откуда же тогда у него такое противное, зудящее чувство внутри?
– Да что происходит? – насторожился Адиса.
– Ничего. Просто любопытство.
Они подошли к центральному корпусу, и Ян поспешил взбежать по высоким ступеням крыльца. Не хотелось, чтобы Адиса увидел его усталость или почувствовал эмоции. Ян представил глухую, каменную стену и мысленно заслонился ею от друга. Должно было помочь от незапланированного эмоционального сканирования, хотя бы на некоторое время.
– И почему нельзя было поехать на мотоцикле? – продолжал бубнить Адиса, не отставая от него.
– Потому что пациент два нуля тридцать один – не мог ждать. Необходимо было попасть сюда как можно быстрее. Мы могли застрять в пробке, – неохотно ответил Ян.
– А вместо этого мы застряли в закрытом корпусе лечебницы и застряли намного дольше, чем от мнимых дорожных пробок.
– Слушай, – Ян резко остановился и Адиса, не успев затормозить вовремя, стукнулся о его спину. – Хватит меня бесить! Что с тобой сегодня такое?
– Прости. Сам не знаю.
– Зато я знаю, – хотелось сказать Яну. – Тьма не только в меня запустила когти.
Но он не сказал. Не знал, прав ли. Не знал, что последует дальше. Не знал, возможно, ли будет чем-то помощь или защититься. Поэтому решился не поднимать тревогу заранее.
Несколько драгоценных минут они потеряли, пока Адиса объяснялся с охраной по поводу столь позднего визита. Еще несколько минут ушло на то, чтобы подняться на нужный этаж и свернуть в дальний коридор.
– И как я только дал себя уговорить на такое? – покачал головой Адиса, пока ключ скользнул в замочную скважину нужной палаты.
Ян ничего не ответил, он нетерпеливо дернул дверь и вошел первым.
В нос сразу же ударил острый запах серы и ярости. Воздух ощутимо качнуло, но Ян почти сразу смог вернуть самообладание. Он не ожидал подобной слабой реакции от своего организма, злость всколыхнулась и твердой походкой подтолкнула его вперед.
– Здравствуй, пациент два нуля тридцать один, – сказал Ян, приблизившись к койке.
Мужчина на ней дернулся, кожаные ремешки натянулись и удержали его от широких движений. Все на что хватало длины завязок – безвольно шевелить ногами и руками. Двадцать сантиметров в одну сторону и двадцать сантиметров в другую. Двадцать сантиметров.
