Воспользовавшись своими сверхспособностями, Рис заставил его сесть обратно на стул.
— Какого черта! — воскликнул Джордж. — Кто ты такой?
— Я вам сказал: вампир. Еще нужны доказательства? — Произнеся это, Рис обнажил клыки. Он догадывался, что выглядит сейчас ужасно — его лицо стало нечеловечески жестким, глаза налились кровью.
Эвелин открыла рот и готова была уже закричать, но не смогла.
Джордж тоже смотрел на Риса во все глаза.
— Зачем ты нам это говоришь? Ты собираешься… — Его лицо побледнело.
Помотав головой, Рис спрятал клыки.
— Я говорю, потому что собираюсь забрать Меган с собой. Собираюсь обратить ее. Думаю, это единственный способ ее спасти.
— Ты хочешь превратить мою дочь в вампира?! — Джордж решительно покачал головой. — И слышать об этом не хочу!
— Джордж, позволь ему…
— Из ума выжила, женщина?! — воскликнул Джордж. — Он хочет сделать из нее чудовище!
— Я не хочу потерять Меган. — Эвелин умоляюще посмотрела на Риса. — Сделай это. Это вернет нам Меган. Сделай это!
Джордж ударил кулаком по ручке кресла.
— Черт возьми, Эви, ты не понимаешь, что говоришь!
Но Эвелин не слушала мужа. Она сверлила Риса взглядом.
— Пожалуйста, — сказала она, — спаси ее ради меня.
— Я сделаю все, что в моих силах, но гарантий, что все получится, у меня нет.
Эвелин прикусила губу, явно подавленная тем, что и эти меры могут не помочь. Затем она расправила плечи:
— Вы наша единственная надежда.
— Меган была бы против, — сказал Джордж. — А если бы она поняла, кто ты, она бы и тебя знать не захотела.
— Она знает, что я вампир.
Джордж уставился на него, сразу утратив весь боевой задор.
— Я заберу ее отсюда сегодня ночью, — тихо добавил Рис. — Я хочу, чтобы вы поговорили с докторами и сказали им, что вы решили дать ей умереть дома. Уверен, они попытаются отговорить вас. Просто стойте на своём. Подпишите любые бумаги.
Джордж кивнул, хотя по выражению его лица было видно, что он против.
— Когда с формальностями будет покончено, думаю, вам следует пойти домой. Больше вы здесь ничем не можете помочь.
Эвелин схватила мужа за руку, весь ее вид выражал возрастающую тревогу.
— Но вы приведете ее потом к нам? Клянетесь?
Рис кивнул:
— Когда она будет готова вас увидеть, я приведу ее домой. Даю вам слово.
После того как все необходимые бумаги были подписаны, Меган на каталке вывезли на улицу к карете «скорой помощи». Как только сестра, сопровождавшая ее, вернулась в больницу, Джордж отпустил машину. Эвелин всхлипнула и поцеловала дочь в щеку.
Рис взял Меган на руки.
— Нам пора.
— Помни о своем обещании, — попросила Эвелин. Со слезами на глазах она снова поцеловала Меган.
Джордж пристально посмотрел на Риса.
— Мне плевать, кто ты такой. Или что такое. — Его голос сорвался. — Но если что-нибудь случится с моей дочерью…
Рис кивнул:
— Я вас понял.
Поскольку Джордж и Эвелин уже знали, что он вампир, лишние слова были ни к чему. Рис снял гипс с ног Меган и повез ее в свой пентхаус.
Как только он положил ее на кровать, сомнения стали терзать его с новой силой. Что, если у него ничего не выйдет? Что, если он отпил слишком много крови и тем самым убил ее? Что, если его кровь выведет ее из комы, но она не сможет двигаться?
Сидя на краю кровати, он провел костяшками пальцев по ее щеке. Холодная. И не реагирует на прикосновения.
Его терзало чувство вины. Как ни крути, это он во всем виноват. Не влез бы он в ее жизнь, она бы не пошла за свадебным платьем в тот злополучный день.
Кончиками пальцев Рис коснулся ее шеи, дотронулся до ложбинки на ней. Он чувствовал слабое биение ее пульса, слышал, как медленно течет по венам кровь, как тяжело дышит Меган.
— Если ты и правда хочешь сделать это, — воскликнул он, — делай, черт возьми, пока не поздно!
Прошептав: «Прости, любовь моя, что нарушаю свое обещание, но я не могу дать тебе уйти», — он положил ее голову к себе на колени и убрал волосы с шеи.
Он даже не понял, что плачет, пока на щеку Меган не упала красная капля.
— Прости меня, — прошептал он и склонился над ней.
Клыки вонзились в шею, но Меган не шелохнулась. Рис пригубил ее кровь — теплую, сладкую, самую лучшую из всей, что он когда-либо пробовал.
Он пил до тех пор, пока искра жизни не угасла в ней совсем, а затем, прокусив свое запястье, поднес руку к ее губам. Слегка постукивая по горлу Меган, он пытался заставить ее глотать.
— Пей, любовь моя, — умолял он. — Надо пить.
Бесполезно. Она не двигалась, веки не шевелились, ни единого изменения в дыхании и ритме сердца.
— Меган!
Его кровь капала ей в рот, стекала по горлу. Постепенно — так медленно, что сначала он подумал, что ему кажется, — ее кожа потеплела, щеки покрылись легким румянцем, сердце забилось четче и ровнее.
— Ну давай же. Давай, милая, борись!
Наконец она самостоятельно сделала глоток, и Рис поднес свое кровоточащее запястье ближе к ее губам. Он почувствовал облегчение, когда Меган приподняла руку и схватила его кисть, крепче прижав к своему рту.
— Меган. — Он шептал ее имя, гладил ее по щекам свободной рукой. — Пей, Меган. Сколько хочешь, — горячо сказал он. — Столько, сколько тебе нужно.
Меган приходила в себя. Казалось, она вслепую, на ощупь, поднимается из глубокого темного колодца. Она не помнила, как упала в него, не понимала, почему все так болит. Не видела ничего, кроме неясной тени с горящими красными глазами…
— Рис?
— Я здесь.
Она попыталась открыть глаза и повернуться на голос, но удушливая тьма тянула назад.
— Борись, Меган! Давай, любовь моя! Иди ко мне!
Она смутно слышала его голос. Рис. Если бы только найти его, если бы прикоснуться к нему, все было бы в порядке.
Прокладывая путь к любимому, Меган с трудом продиралась сквозь густую черноту. Постепенно, медленно-медленно, чернильная тьма начала рассеиваться и становилась все прозрачнее и невесомее — как и ее тело, которое, казалось, ничего не весит.
— Да, вот так. Меган, любимая, иди сюда. Я здесь, я жду тебя.
— Рис! — Она отчаянно пыталась дотянуться до него, и наконец яростным усилием воли открыла глаза. — Рис! — воскликнула она. — О, Рис, мне приснился страшный кошмар. Я пыталась проснуться, но не могла.
Он взял ее на руки и прошептал:
— Я знаю, любовь моя. — Он покрывал легкими поцелуями ее щеки, подбородок.
— Почему моя рука в гипсе? Зачем все эти бинты? Почему на мне больничная одежда?
— Ты не помнишь, что случилось?
