— Спи, Гарус, ина тхе даар ка, ана той пеарма каата, — полилась ее нежная песня. Лили не знала, почему вспомнила именно эти слова. Это была колыбельная капхов, которую ей пел когда-то в прошлой жизни Небирос, когда она жила у него. Казалось, эта странная грустная мелодия подходит для крылатых. Ее переливы напоминали о шуме ветра в крыльях, о сне в небе среди потоков воздуха, о виде, раскрывающемся с высоты птичьего полета. Может, потому многие аспиды задирали головы вверх, перед тем как уснуть окончательно, чтобы и после своей смерти смотреть на мир свысока. И потому большинство скал устремляло свои пики в небо — это были их непокорные головы, тянущиеся вверх.
Лили провела пальцем по закрытому глазу, застывшим в камне складкам кожи. Последний аспид ушел. Ее идея найти с его помощью Самаэля и удержать от самоубийства провалилась. Падший мог быть, где угодно — ни одно окно в этом случае не помогло бы ей отыскать его. И Грерия это знала, потому и заливалась слезами в залах.
— Ина тхе даар ка…
Небирос, Гарус, Самаэль… Лили гладила камень, стараясь передать ему частицу своего тепла.
Уриэль устало присел на холм и расслабился. У них никогда не было так много работы, как с тех пор, как начали прибывать души. На каждого ангела их приходились сотни. И со всеми нужно было поговорить и объяснить, что их ждет. Разделить на группы в зависимости от склонностей и передать посланникам с небес, дабы те забрали предназначенных им с собой.
Было даже пару безумных случаев, когда прямо в их лагере рождались ангелы. Такого большинство из его подчиненных вообще никогда не видело. Только он сам и Рамуэль еще на высших небесах были свидетелями рождения, и потому именно им пришлось взять на себя заботу о новорожденных, и распределить свои души между остальными.
Мир будто спятил, и поток душ не только не сокращался, но рос с каждым днем. Души рассказывали им небылицы о том, что твари в слоях передохли, демоны ушли, а сами слои рассыпались, но предводитель ангелов относился к этим рассказам скептически. Он все еще допускал возможность того, что в аду грянули какие-нибудь невероятные торжества, и по этому случаю вся нечисть скатилась вниз на праздник, бросив слои на самотек. И в этот момент слои дали трещину, и души смогли удрать из ада.
— Если они просто сбежавшие, то почему незапятнанны? — спросил подошедший Рамуэль, словно слышал монолог старшего. Рамуэль опустился рядом на траву и растянулся во весь свой рост, устраиваясь поудобнее на крыльях, как на перине. — Большая их часть отправляется прямиком в рай. Ни одна сбежавшая душа не обладала бы достаточной для этого чистотой.
Уриэль повернул голову и сердито посмотрел на ангела.
— Потом, если все они врут, то почему так слаженно и одинаково. И первые, и последние пришедшие говорят об одном и том же, — как ни в чем не бывало продолжил Рамуэль. — Ну и, наконец, о рождении тебе вообще незачем напоминать. Это невиданное событие.
— Хорошо, — устало вздохнул Уриэль, — и что ты думаешь?
— Только то, что ад рушится. Видимо, пришло время или вконец прогнило его основание.
— Так что же падший ничего не делает?
— В этом я склонен согласиться с Петрой. Я думаю, его нет.
— Нет, — крякнул Уриэль. — И где же он в таком случае?
— Не знаю, — качнул головой Рамуэль, глядя на яркое солнце в голубом небе. — Возможно, его вообще больше нет.
— Ага, дьявол растворился сам собой, оказав тем самым незабываемую услугу свету, — фыркнул Уриэль. — Ты сам-то хоть понимаешь, что говоришь? Мы говорим о том, кто назвал себя Абой, чье истинное имя забыто навеки.
— Я не знаю, Элли, — назвал его давно забытым именем Рамуэль.
Он узнал бы ее хрупкий силуэт за сотню метров. Она стояла, высоко подняв голову, светло-каштановые волосы были привычно забраны наверх, за исключением лишь нескольких непослушных прядей, спускающихся на ее белую шею.
— Сильвия, — поток воздуха омыл ее лицо, когда Петра подлетел к ней, опустившись прямо в гуще людей на землю.
— Те же из вас, кто окажутся одаренными, — продолжала беседу девушка-посланница, которую звали Леонией, — смогут из рая отправиться дальше, на небеса в соответствии с душевной склонностью.
Сильвия перевела восторженный взгляд с Леонии на ангела.
— Петра? — в голосе ее прозвучало радостное удивление.
— Как ты? Ты все-таки вырвалась? Как же я скучал по тебе, — Петра сгреб ее в охапку, не рассчитав немного силу и оторвав девушку от земли.
— Да, это было невероятно, — взволнованно проговорила Сильвия, когда он, наконец, снова опустил ее на землю. — Люди стали уходить, и я пошла за ними. Все, что нас удерживало раньше, просто исчезло, растворилось без следа. Пока мы шли, мы видели как осыпались верхние слои. Это руины, просто руины, их больше нет.
— Неважно, важно, что ты цела и с тобой все хорошо, — шептал Петра, целуя ее щеки, нос, лоб, все лицо по сантиметру, удерживая его в своих ладонях.
— Как ты можешь говорить, что это неважно? — возмутилась Сильвия, отстраняясь от него. — Послушай Леонию, она говорит, что такого еще никогда не было, что мы — новая раса, мы — чудо, изменившее ад.
— Это правда, то, что ты здесь — настоящее чудо, — он снова порывисто сжал ее в объятиях и тут же отпустил, чтобы не повторить предыдущую ошибку. — Я думал об этом, думал каждый день с тех пор, как начали появляться души, но не надеялся увидеть тебя. Это настоящее чудо, — глаза его блестели.
— Петра, вам больше не надо будет оставаться здесь и спускаться в эти вонючие подземелья. Вы тоже отныне свободны, — радостно отозвалась Сильвия, — и сможете вернуться на небеса. А после всего, что вы сделали, думаю, вы заслужили место не ниже седьмых.
— О чем ты говоришь, — Петра смотрел в ее голубые глаза и почти не слышал того, что она говорила. Он так скучал по ее тоненькой фигурке, овалу ее лица, непослушным завиткам, выбивавшимся из прически. Только слова Лили удерживали его от того, чтобы броситься вниз за ней, сломя голову, позабыв обо всем остальном. Верил ли он когда-нибудь в то, что сказала Лили? Не до конца, не безоговорочно, но ее слова не позволили ему сорваться. Каждый раз, когда ему становилось тяжело, они словно останавливали его на самом краю, обдавая болью из ее потрепанной души. Она бы не сказала ему этого напрасно.
— Мы сможем с тобой уйти на землю, — прошептал Петра, мягко окутав подругу своими крыльями. — Укрыться в каком-нибудь тихом уголке и счастливо жить вместе. Это все, чего я когда-либо хотел на самом деле. Ты не представляешь, как я устал от всех этих войн, света, тьмы и приказов. Я всегда мечтал о спокойной человеческой жизни с близким человеком.
