А сейчас…
Из груди вырвался придушенный всхлип. Жгучая соленая капля сорвалась с ресниц – одна, вторая – а потом, словно прорвав невидимую плотину, слезы хлынули неудержимым потоком. Я захлебывалась от еле сдерживаемых рыданий, зажимала руками рот, чтобы не взвыть в голос. Нельзя, чтобы врачи услышали и прогнали меня, и самое главное, нельзя было тревожить Криса. Но стоило лишь представить… как открываются его глаза, как тянутся ко мне заботливые руки, утешая и прижимая к груди – и слезы начинали литься с новой силой.
Что, если я никогда больше этого не увижу?
Что, если…
Будьте вы прокляты, профессор Корд, за все зло, что причинили мне, Крису, Авелинн и другим эйрам!
– Не умирай, – всхлипнула я. – Только не умирай, любимый.
За ожесточенной и временами безуспешной борьбой с истерикой я не услышала, как открылась дверь. Заметила лишь тогда, когда вошедший несколько раз громко театрально прокашлялся, привлекая мое внимание. Из-за пелены слез его лица было не разглядеть, но модные клетчатые штаны и цветную рубашку, выглядывавшие из-под небрежно наброшенного белого халата, я узнала.
Шелтон Лерген. Собственной персоной
– Что… – я торопливо вытерла слезы. – Что ты тут делаешь?
– Маленькая птичка сказала, что ты пришла в себя, и я сразу понял, где тебя искать. Может, что-то нужно, Росси-Росс? Готов оказывать посильную мужскую помощь, пока Крис в несознанке.
За его словами чувствовался едва прикрытый непристойный намек, заставивший меня вскинуться, запахивая ворот широкой больничной рубашки.
– Да нужен ты мне! Сгинь, нечисть морская!
Шелтон укоризненно покачал головой – как будто это я, а не он, все неправильно понимаю и кидаюсь на приличных эйров, толком ни в чем не разобравшись. Хотя… если уж честно, так оно и было.
Но что мог сделать Лерген-младший, если мое единственное желание было невыполнимо и зависело лишь от плана лечения и самого Криса, его воли к жизни?
– Его нельзя беспокоить, – ответила я невпопад то, что целиком занимало мои мысли.
– Да, я в курсе, – кивнул Шелтон. – Будить нельзя, трогать нельзя. Но разговаривать, как утверждают местные медицинские светила, можно и нужно. Типа положительные мысли, эмоции и все такое. Так что не реви тут, Росси-Росс, Крису от этого точно лучше не станет. Хочешь, я тебе веселящих травок подгоню?
– Да ну тебя, – отмахнулась, но уже без прежней злости. Шутки у Лергена были, конечно, те еще, но чувствовалось, что он искренне переживал за приятеля. Даже, вон, врачей успел расспросить. Как будто…
Я подозрительно нахмурилась.
– А откуда ты знаешь, что говорят светила? Отец поделился? Мне сказали, эйр Лерген оплатил лечение пострадавших…
– Угу, разумеется, – выгнул светлую бровь Шелтон. – Мой папаша же славится своей небывалой благотворительностью, крайне развитой эмпатией и редкостной заботой о благополучии вверенных ему студентов, особенно бывших.
– Ты? Но… откуда деньги?
– Да так, – отмахнулся эйр. – Продал Джо и еще парочку менее удачных автоматических штучек. Неудачника оставил, можешь не беспокоиться. Я в курсе, он тебе нравится.
Ответ Шелтона лишил меня дара речи. Я знала, как трепетно он относился к скелету-бармену, и подозревала, что за нарочитой небрежностью, с которой эйр рассказал о продаже автоматона, скрывалось немало грусти. Но то, что он без колебаний расстался со своими изобретениями ради оплаты терапии Кристера, говорило о многом.
Впервые со дня нашего знакомства я посмотрела на Лергена-младшего новыми глазами. Не как на распущенного модника, зло в клетчатых штанах, лишенное тормозов и принципов, каким я привыкла видеть его, а как на достойного эйра и верного друга. Да, у него были свои недостатки, но…
Сердце у него было доброе.
– Так что, Росси-Росс, – выдернул меня из раздумий голос Шелтона, – тебе что-нибудь принести? Кофе? Воду? Что-нибудь покрепче? Вещи чистые? Какие-нибудь ваши девчачьи штучки?
– Нет, – помотала я головой. – Но все равно… спасибо.
Светлые брови Лергена-младшего приподнялись, будто простые слова благодарности ему доводилось слышать нечасто. Он ничего не ответил, и я подумала, что он уйдет, но вместо этого Шелтон опустился на стул с противоположной стороны больничной кровати, глядя на Криса тоскливым взглядом. Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь мерными щелчками прибора, считывавшего пульс пациента.
Щелк. Щелк.
– Мой папаша, похоже, скоро слетит с должности, – тихо проговорил Лерген-младший, глядя перед собой и словно бы ни к кому не обращаясь. – Шесть трупов, семь студентов в больнице с тяжелыми магическими повреждениями, преподаватель-психопат и сейсмически опасный артефакт, доступ к которому сознательно перекрывался в течение двадцати лет – попечительский совет такого не прощает. Его любовница уже пакует чемоданы – неудачник ей не нужен.
Шелтон ненадолго замолчал. А потом, повернув голову, посмотрел прямо на меня.
– Я долго не мог понять, что Крис в тебе нашел, Рианнон, а теперь понимаю. Ты, если любишь, то и в здравии, и в болезни. Несмотря ни на что. Крису с тобой повезло. Очень повезло.
Я неловко улыбнулась, смущенная внезапным откровением Шелтона. И вдруг неожиданно для самой себя призналась:
– Знаешь, я думала о тебе. Там, в пещере, – Лерген-младший удивленно выгнул бровь, и я поспешила продолжить, сглаживая случайную двусмысленность. – Когда портал Дер-Эйка забросил меня в штольню посреди Флейде, я решила, что никогда уже оттуда не выберусь. И почему-то вспомнила Джо и подумала, что если превращусь в засохший труп, то ты сможешь сделать из меня компанию для своего чудо-бармена. Готовить коктейли я не умею, но могла бы обваливать в сахаре вишенки.
Шелтон окинул меня оценивающим взглядом – то ли проверяя, не сошла ли я с ума, то ли и вправду прикидывая, подойдет ли мое строение костей для будущего автоматона. Выглядел он при этом как заправский маньяк, но это скорее забавляло, чем пугало. Теперь я знала: настоящие безжалостные убийцы кажутся милыми и заботливыми… пока не столкнут тебя в бездну.
– Неплохая мысль, Росси-Росс, – закончив осмотр, заключил Лерген-младший. – Вот только сначала тебе нужно прожить лет двести, а потом еще столько же провести в тесном склепе. Так что можешь не торопиться. Да и зачем вишенки, если бармен с системой распознавания движения и встроенной магографической аппаратурой сдан полиции на опыты? Еще и пить не с кем, Крис пока вынужденный трезвенник…
– Ты что-нибудь придумаешь, Шел-Шел, – обнадежила я. – Найдешь на берегу скелет кракена и соберешь следующее чудо техники из его щупалец. Только представь: кракен-бармен с восемью руками, который делает по четыре коктейля одновременно. Ресторации передерутся, чтобы заполучить такого сотрудника.
Шелтон довольно расхохотался.
– Правильно мыслишь, Росси-Росс! Да, тогда, пожалуй, и автоматон для вишенок пригодится. Как тебе напарник-кракен? Сработаетесь?
Я улыбнулась.
– Пожалуй.
– В таком случае, заметано. Через триста лет прославлю на весь мир твои бренные косточки. Договорились? – он протянул мне ладонь.
– Договорились.
Я потянулась вперед, чтобы скрепить шуточный договор рукопожатием, но не успела коснуться руки Шелтона, как тот сам подался ближе, ударяя костяшками кулака в тыльную сторону моей ладони, а потом переплетая наши растопыренные пальцы. В первую секунду это привело в замешательство, но я быстро вспомнила, что как-то так же Лерген-младший здоровался с Крисом, признавая в том близкого друга.
И это… казалось началом чего-то хорошего, что так сложно было вообразить после всего, что случилось. Но… ухмыльнувшись, я боднула Шелтона кулаком в кулак, заканчивая ритуал, и увидела, как на губах эйра вспыхнула ответная улыбка.
И – наверное, показалось – что даже Крис откликнулся на это, задышав чуть ровнее и глубже.
* * *
Помимо мужа, в Центральной клинической больнице Грифдейла был еще один пациент, чье состояние волновало меня не меньше – Авелинн. Ее тоже поместили сюда, подключив к аппаратам интенсивной терапии, но увидеть подругу не получилось. Мы с Линн не были родственниками – двоюродные прадедушка Фелтон и бабушка Фонтен не в счет – а потому доктора запретили визиты в ее палату.
