— Может, просветишь, на хрена я тебе сдался? — предпринял я еще одну попытку. — Хоть умру спокойно. А то знаешь, обидно как-то подыхать, не понимая, за что!
— Наша цель велика и всеобъемлюща, можешь не волноваться, — совершенно серьезно ответил Меченный.
— Фух, успокоил, — выдохнул я. — А то я уж думал, вы какую-то ерунду затеяли. И насколько велика? Надеюсь, мне поставят памятник?
— Не думаю, — Шинкар медленно пошел вокруг плиты, на которой я лежал. — Ты лишь сосуд, чернокнижник. Да, ценный. Да, редкий. Но лишь сосуд. То, что не удалось двадцать лет назад, получится сегодня. Вечные справедливы и мудры, в тот раз они дали тебе уйти, указав на мою ошибку. Я неверно истолковал условия жертвоприношения, не учел добровольный приход жертвы. И я поплатился за это… — Меченный замер слева от меня, помедлил. Потом осторожно положил в углубление возле уха желтый янтарный камень. И неторопливо двинулся дальше. — Я не мог предугадать, что малышу удастся открыть ментальный портал, но Вечные правы… Кровь — не вода. И ты смог это сделать, хоть и неосознанно.
— Кровь? Кровь Раутов? — не понял я. Конечно, мои предки считались не самыми слабыми магами в Империи, но… и далеко не самыми сильными. И если бы хоть кто-нибудь из них был способен на открытие ментального перехода, это точно сохранилось бы в семейных хрониках как величайшее достижение.
Шинкар усмехнулся одной стороной рта. Еще один камень лег в углубление возле моей головы. Синева сапфира брызнула в стороны, словно брызги воды.
— Рауты… Всего лишь люди, хотя и обладающие некими знаниями. Но в тебе их крови нет.
— Мне кажется, ты что-то путаешь, Меченный. — Я попытался пошевелить хоть одним пальцем. Бесполезно. Тела я вообще не чувствовал. — Энтер Раут мой отец. Хм, не хочу тебя огорчать, но, похоже, вы взяли не того, кто вам нужен. Так что я, пожалуй, пойду…
— Я не ошибаюсь, — так же спокойно ответил Шинкар. И еще один камень. Дымчато-серый топаз. — Я не могу ошибиться. Крови Раутов в тебе нет, хоть ты и носишь их фамилию.
От негодования даже сил прибавилось. Как это нет? Если уж я и гордился хоть чем-нибудь в этой жизни, то это принадлежностью к древнему роду! Да, я, возможно, оказался не самой цветущей веткой на нашем генеалогическом древе, но и не позорным сучком!
— Я готов убить тебя за одно только предположение о моей семье, — бросил я, старательно шевеля пальцами. Те не отзывались. Травянисто-зеленый изумруд разместился возле моего плеча.
Шинкар слегка пожал плечами.
— Это неважно, Лекс Раут. Ни твоя злость, ни ненависть не имеют значения. Все, что имеет, уже произошло.
Я приподнял голову. Показалось, или пальцы на ногах кольнуло? Бездна, какое-то все-таки паскудное чувство беспомощности!
— Сивлас, скажи, что ты не тот идиот, что пытается открыть врата миров и выпустить демонов Изнанки?!
Он покачал головой. Руны на теле мага змеились и переплетались, двигались, словно живые, перемещались по телу. Боги! Какой же у него уровень силы? Я даже предположить не мог. Бездна, сейчас я был согласен даже переместиться на Изнанку! Да куда угодно лучше, чем лежать на этой плите!
— Врата миров… Люди так глупы в своих страхах. Придумывают страшилки и верят в них. Никому не нужны врата сами по себе. Ты лишь первая ступень, Лекс Раут. Ты сосуд, и твоя кровь напитает древние артефакты и даст нам силы для создания Спектра. Твоя жизнь была никчемной, но смерть станет великой.
— Знаешь, я вполне доволен своей никчемной жизнью. — Точно, палец шевелится! И колет иголками, словно я ногу отсидел! Но как же я этому рад, чтоб я сдох! Чирей мне на язык. Главное, продержаться достаточно, а потом… — И что такое Спектр?
— Не старайся, — Шинкар отпустил с ладони очередной камушек. Кроваво- красный рубин. Он на миг завис в воздухе и мягко лег возле моей ноги. — Путы тебе не снять. Да и знать большего не нужно. На этот раз мы все сделали правильно. Ты сосуд, ты полон, и ты пришел добровольно. Не трудись, Лекс Раут, второй ментальный портал уже не открыть, свой единственный шанс ты потерял из-за женщины.
— Как я мог так облажаться, — пробормотал я, изо всех сил стараясь дернуться, пошевелиться, сдвинуться с этого проклятого камня! Бестолку.
— Чувства губительны для того, кто идет дорогой знаний, — еще один камень. — Разрушительны для ищущего истину. Они ввергают в сомнения и нарушают гармонию мира. Ты совершил ошибку, чернокнижник. Но твоя ошибка была нужна нам. Она была необходима.
— Боги, я сейчас расплачусь, — протянул я. — Сколько пафоса. А на деле ты лишь сумасшедший ублюдок, решивший погубить мир и меня. И почему идиоты вроде тебя так любят вещать о великом? Видимо, от того, что где-то внутри вы все-таки осознаете собственную ущербность.
Уголок губ Шинкара дернулся, вокруг пятна на щеке появилась бледная каемка.
— Ты ничтожен, но даже не осознаешь этого, — вздохнул он. — Я ожидал от тебя большего. Ты действительно лишь сосуд с кровью, необходимой нам. Ты даже не понял, что все это время делал лишь то, что я от тебя хотел.
— О чем это ты? — нахмурился я. В ноги вернулась чувствительность, и я напряг мышцы. Отлично. Еще немного… Если бы удалось свести запястья…
Шинкар вновь дернул уголком рта.
— Неужели ты веришь, что все произошедшее случайность? — фиолетовый аметист скользнул яркой рыбкой и остановился у моего бока. — Случайности почти всегда закономерны. Тем более, если хорошо продуманы.
— Ты это о чем? — мизинец левой руки шевельнулся, и я чуть не взвыл от радости. Что я буду делать со всеми этими уродами в черепах, подумаю после, главное, слезть с этой плиты. Я нутром ощущал, что это сейчас самое важное.
— Не о чем. А о ком, — еще один камень, розовый с серыми прожилками. — О той, ради кого ты так старался.
— Одри? Она-то здесь причем? — я замер, настороженно уставившись в бесстрастное лицо мага. Он почти завершил круг вокруг меня. Надо бы поторопиться…
— Маленький иллюзион. Она тоже лишь средство. Еще одна песчинка в вечном маховике времени.
Я дернул ладонью, отчаянно пытаясь ее поднять. Не удалось, плита держала меня словно магнит. Но ощущение тела восстановилось, слава всем Богам.
— Ты меня утомил, Шинкар. Я уже сам готов сдохнуть, лишь бы не слышать твои философские завывания. Неудивительно, что ты не задержался на том свете, тамошние обитатели, наверное, взвыли от скуки и сдохли повторно.
