От меня осталось не так уж много. Достаточно, для того, чтобы помнить, кто я и кем была. Лица оставались в моей памяти, но я больше не знала их. Все уходило прочь.
Падало вниз, как снег в темноту.
Снег превращался в свет. Солнечный свет. Я стояла на лугу, полном травы, слишком зеленой, чтобы быть реальной, и смотрела на женщину, идущую ко мне через красное пламя цветов. Ее белое платье развевалось на ветру, но трава не колыхалась.
Белые волосы, похожие на облако. Глаза цвета чистого аметиста. Прекрасная, холодная, умиротворенная.
– Сара. – Я не знала, откуда возникло это имя. – Знаешь, я умерла.
Она подошла ко мне.
– Нет, – возразила она и погладила шелк моих волос, – нет, моя дорогая. Еще нет. Есть еще часть тебя, которая остается. У людей тоже так бывает.
Я вспомнила угольно черный голод, обрамленные льдом тени.
– Ифрит?
– Ты должна бы им стать, – ответила она, – но есть и другой путь. И, возможно, мы должны для тебя это сделать.
– Мы?
Когда она отступила, я увидела, что она не одна. С нею был мужчина, высокий и мускулистый, немного склонный к полноте, с непослушными белокурыми скандинавскими волосами и глазами, голубыми, как Карибское море. Я знала его и не знала. Он улыбался мне, очень мягко, но я видела в улыбке боль. И мужество.
– Я жила слишком долго, – сказала Сара, – Я воровала жизни у других. Патрик предал тебя, чтобы купить их для меня. Немного чести в том – быть тем, кем я стала.
Я ничего не понимала. Ветер, слегка развевавший платье Сары, коснулся моего лица, погладив прохладными пальцами. Мягкое, прекрасное умиротворяющее прикосновение, я знала, что он хочет забрать меня с собой, в темноту.
– Я сделала это для Патрика. Я открыла щель. Дэвид только расширил ее. Ты понимаешь?
Я не понимала. Слова скользили мимо и пропадали в тенях.
– Самое ужасное мы делаем во имя любви, – прошептала Сара. – Так был создан Джонатан. Так Дэвид создал тебя. Так я создала Патрика. Никто из нас не должен существовать. Равновесие нарушено.
Если требовалось равновесие, я восстановлю его. Уходя…
– Останься, – сказала она и коснулась моего лица прохладными серебряными губами. – Есть одна вещь, которую можем тебе подарить только мы с Патриком. Один последний подарок, в благодарность за то, что ты нам дала.
Слова парили в темноте, наполнявшей меня.
– Что я дала вам?
Ее улыбка была прекрасна грустна, но прекрасна.
– Возможность быть вместе. И теперь я предлагаю тебе то же самое, мою любовь. Возьми ее.
Она раскрыла объятия. Я посмотрела на Патрика. В его глазах стояли слезы, и он на мгновение отпрянул. В конце концов, испугавшись.
Я ступила в объятия Сары.
– Нет. – Патрик сглотнул и вернулся обратно. Он резким движением обнял нас обеих и спрятал лицо в ее светлых волосах. – Или мы оба, или никто. Так всегда было.
Что-то горячее обернулась вокруг меня, тягучее, как смола, и я подумала,что должна была бы отказаться, но тут все мое существо пронзила боль, и я закричала.
И кричала, кричала, кричала, до тех пор, пока вселенная не взорвалась с тихим приглушеннымхлопком, чем-то похожим на звук разбившегося стекла.
Я не чувствовала, что мне подарили подарок.
У меня возникло чувство, что меня предали.
Когда я очнулась, кто-то держал меня в сильных теплых объятиях. Я попыталась притиснуться еще ближе и почувствовала, как напряглись обнимавшие меня руки.
– Джо?
Я подняла голову и увидела, что это Дэвид. Мы сидели у стены в коридоре, рядом с огромной стальной дверью хранилища. Я чувствовала… опустошенность. Я была очищенной, но опустошенной. Исчерпанной и бессильной.
Я чувствовала себянеправильно.
Он мягко гладил мои волосы, пропуская кудри сквозь пальцы.Проклятье.Они снова вились. Что-то идет не так…
– Не торопись, – пробормотал он, когда я попыталась подняться. Он встал, продолжая удерживать меня, потом поставил на подкашивающиеся ноги.
– Боже, Джо, Боже мой, ты жива.
Сара. Патрик. Это казалось настолько реальным, и так сильно ранило… Я вздохнула, снова возникло ощущение…неправильности.Дыхание было неуклюжим. Механическим.
– Наверное. – Память вернулась ко мне вместе с желанием отомстить, и меня затопила тревога. Я повернулась к дверям хранилища.
Все это не могло длиться часы, как казалось там, на краю мира.
Все заняло секунды, ну, максимум несколько минут…
Противостояние продолжалось.
Льюис все еще стоял, но как раз, когда я увидела его, он упал на подогнувшиеся колени. Белый огонь энергии, непрерывно направлявшейся им в сломанное тело Кевина Прентисса, почти иссяк, превратившись в редкие всполохи, пульсировавшие в такт биению его сердца.
Боже, он умирал. Я не могла поверить, что он продержался так долго, или что Иветтапозволилаему это… но потом я взглянула на ее лицо, на то как она смотрела, и поняла, почему она выжидала. Он страдал.
Она слишком сильно любила такого рода вещи, чтобы прекратить процесс преждевременно.
Джонатан больше отсутствовал, чем присутствовал в комнате – бесстрастный, жесткий как статуя, ни следа той беспокойной энергии и мощи, бывшей такой же неотъемлемой его частью, как и саркастическая полуулыбка.
Нельзяпозволять Иветте его удерживать. Урон, что она способна нанести…
– Мы должны что-то сделать, – сказала я Дэвиду. Он начал движение, но столкнулся с барьером, его рука скользнула вдоль него.
– Я не могу.
Его голос звучал неровно и напряженно; он ненавидел собственную беспомощность, ему больно было смотреть на Джонатана, униженного до подобного состояния.
Я потянулась вперед, и моя рука свободно прошла сквозь барьер, без какого либо ощущения преграды. Я услышала его вздох, но раз у меня получилось, я должна быладвигаться.Нет времени думать о том, почему так случилось.
Я бросилась вперед, на Иветту.
Она была сильнее, чем выглядела, и легче. Я застала ее врасплох; она действительно не могла поверить, что какой-то джинн способен преодолеть барьер. Мы свалились на пол с силой, достаточной для того, чтобы заставить ее вскрикнуть, а мне сбить дыхание, и покатились, сплетаясь клубком вдоль металлических полок, неустойчиво колебавшихся от толчков.
Они были заставлены бутылками.
Бутылками с джиннами.
И каждая была маркирована черной печатью.
Здесь находились джины, зараженные Метками Демона, запечатанные для того, чтобы больше никогда не выпускаться из темницы, потому что если демон завладеет джинном, результат подобной комбинации… – никто не хотел даже думать об этом. Это было сродни комнате, наполненной ядерными бомбами, покачивавшимися туда-сюда на своих стойках.
