и такой недетской безысходностью, что у Алевтины от страха затряслись поджилки.
– Алешенька, прости, – она не отворачивалась, пластмассовые игрушки больно жалили ее дородное тело. Ноги, вдруг стали ватными, она упала на колени, выпучила глаза, хватая ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды, затем ткнулась лбом об пол, и затихла.
– Ба, ты чего? – Алеша растерянно смотрел на бабушку, одной рукой придерживая голову, в которой еще сохранялась боль, – ба, ты чё, померла что ли? – он выскочил из кровати и потянул ее за рукав, – ба, вставай, я не сержусь больше, – но рука безвольно приподнялась и упала с негромким стуком.
– Нет, это не я, я не виноват. Я ничего не сделал…
Кровь схлынула с лица Алешеньки.
– Мама, маааааама! Закричал несчастный ребенок, выскочил на лестничную площадку, и, трясущимися кулачками лупил, во все соседские двери.
Глава 2. «Не такой, как все». Тамбов 2014 год.
В одно мгновение, за очками промелькнуло тысяча мыслей. И мольба о помощи, и страх за единственного сына, и попытка оправдаться, что сын не такой как все, и, самое страшное – тайна его рождения.
Наталья Ивановна бросилась в объятия к Оленьке, Чан Ми получила прохладное прикосновение к своей щечке.
– Вот…– Наташа указала на Алешеньку.
Мальчик спал под капельницей. Влажные колечки черных волос обрамляли бледное личико с заостренным носиком. Его лицо не было спокойным. Брови сейчас, были угрожающе сдвинуты, а через мгновение, все личико скривилось, словно он вот-вот заплачет, и вдруг, улыбка ангелочка растянула припухшие губки.
– Что с ним, Оля? Доктор сделал заключение – эмоциональное потрясение, это понятно, ему ввели снотворное, но сон продолжает быть тревожным.
Оленька присела на стульчик от детского набора мебели «Принц», это был подарок первокласснику Алешеньке. На семейных сборах часто вспоминали, как будучи совсем малышом, он воображал себя императором и, чтобы, непременно была у него корона с алмазами. Тогда, готовя подарок, они много смеялись, оформляя его комнату, а сейчас, в своей кроватке, украшенной двумя коронами у изголовья, лежал бледный, худенький мальчик, который нуждался в помощи.
Она взяла его тощенькие ручки в свои, они были холодны, однако, от них, по рукам Оленьки побежали горячие «мурашки». Она сидела так до тех пор, пока Алешенька перестал гримасничать, на щеках появился небольшой румянец, он задышал ровно и спокойно, как обычный, спящий ребенок.
– Дочурик, побудь здесь, а мы, с тетей Наташей пойдем, чайку приготовим, хорошо?
– Наташ, а где Игорь? – прозвучал обычный вопрос подруги, среди обычного шелеста пакетов и коробочек со сладостями, извлекаемые из дорожной сумки.
Однако Наталья Ивановна вздрогнула, как от удара. Блюдечко задрожало в ее руке.
– Он в больнице, Алевтина Марковна еще не пришла в себя. А что, все так плохо? Вызвать его? Я сейчас позвоню…
– Ты мне сейчас напоминаешь одну дамочку, что ходила к колдунье в лес за советами. Такая же испуганная и заполошная, неуверенная в себе тридцатилетняя девочка. Ну, что произошло? Что тебя тревожит?
– У меня сил больше нет никаких…
Ручки навесного шкафчика были связаны красной лентой, Наташа пыталась развязать туго затянутый узелок.
– А для чего этот бантик? Украшение? – улыбнулась Оленька.
Наталья Ивановна сняла очки и тихонько заплакала.
– Дверцы… Дверцы стучат по ночам, сами по себе…
– Понятно, – она подошла и обняла подругу, – почему раньше не позвонила? Зачем довела себя до такого состояния?
– Оля, мне страшно, я боюсь за Алешеньку, с ним что-то не так.
– Это, смотря с какой стороны посмотреть.
– Что ты имеешь в виду?
– Со стороны обычного человека, может и так, но с другой стороны…
– Что? – она закончила тереть линзы своих очков полотенцем, одела их на нос и с испугом повторила – Что?
– У тебя уникальный ребенок, со способностями, но мы, мы не будем кричать об этом на каждом углу, правда?
Наташа что-то промычала и отрицательно закачала головой.
– А что же делать?
– Для начала, исходя из того, что тут произошло, и происходит, – она посмотрела на шкафчик с бантиком, Алешеньке надо сменить обстановку, желательно на природу. А то, давай махнем к нам, в Москву?
– Нет, Алевтина Марковна, и Игорь…
– Тогда предлагай варианты.
– На дачу?
– Отлично! И Чан Ми отдохнет от своей учебы. Все будет хорошо, подружка моя ненаглядная, все будет хо-ро-шо!
Кого она успокаивала, себя или Наташу? Скорее себя. Почему, держа за ручку мальчика, она увидела «Нижний Мир»? Что это было, предупреждение? Для кого?
Глава 3.
«Лаборатория ненависти». Нижний мир. 214 год.
Меж кронами деревьев, что стволами уходили вверх так высоко, что казалось им, нет конца, статично висели, нервно метались и скользко плавали, дрались и любились, тысячи серых полупрозрачных нечистей. Смотреть на эту слизь было неприятно, и Оленька перевела взгляд на деревья. Откуда они растут кронами вниз ну, не из неба же, в самом деле.
Она выбрала самый мощный ствол, и плавно стала перемещаться по нему вверх. Облачный туман сгущался, уплотнялся, превратился в сумерки, затем в непроглядную темень. Глаза застилали «черные чернила», но она различала основной корень и множественные ответвления в разные стороны она скользила вверх, вот оно самое страшное для человека – тишина, одиночество и темень. Её исследовательский порыв иссяк, мелькнула мысль
– Ой, да ну, его. Мерзкие ощущения, надо возвращаться.
И тут она «вынырнула». В глаза ударил яркий солнечный свет.
Корни деревьев, если они были, остались там, внизу. По инерции, а может и от страха, она поднималась все выше и выше, и вдруг, как на ладони, увидела – озеро. Черное озеро. Так вот откуда растут эти деревья, из Поганого озера, вниз, в нижний мир.
Она слышала, что недалеко от «Пьяного леса», приютилось и «Поганое озеро».
– «А у нас в Рязани ядять грыбы с глазами», вспомнился потешный голос Катерины, из прошлого. Очевидно, это был намек на аномальную зону.
Поднявшись еще выше, разглядела «Пьяный лес», и местечко Тырново, и опушку, на которой когда-то прощалась с Лиёном, отправляя его спасать дядю Севу, и даже нашла поляну, и родную избу, которую плотно стерегут вековые ели.
Она поднималась, все выше и выше, дух захватило от такой красоты.
Озера, озера, озера, словно доисторическое огромное и прекрасное животное смотрело на нее своими разноцветными глазами. Голубая нива, желтая, изумрудная, золотистая, да сколько же их? Двадцать, тридцать? А это Ласковое озеро, была на нем однажды, дальше – Ореховое, Светлое и все они купают в своих чистых водах благодатное солнышко.
Улетучилась тревога, ведь куда ни глянь, простирались величественные леса. А лес для нее, дом родной.
Осень, красная, желтая, зеленая манит и дразнится, окутывает тайной, зовет в дубравы. Там отдохновенье для души, среди лесов, мягкой зелени полей и полноводных рек, совсем другое состояние, там безмятежность, там покой.
По истине, дитя природы, она так и не привыкла к городской суете.
Смертельная усталость от этого вечного напряжения. От этих видений. Постоянный контроль, над своими эмоциями, удерживать в своем поле
