человеческому пониманию существо, оно вселяло потусторонний трепет и страх даже в птиц и зверей. Поэтому снаружи было так тихо, а люди всегда избегали Ущелья Забытых.
Я спешно отвернулась, чтобы не смотреть в отражения минувшего. Боялась, что ненароком могу подглядеть, что творится сейчас наверху.
В груди заныло от боли и осознания своей слабости. Что я могу предложить или противопоставить древнему божеству? Только свою жизнь… Но делать это мне абсолютно не хотелось. Особенно тогда, когда я узнала, что стану матерью. Поэтому оставалась крохотная надежда на то, что я сумею договориться.
Внезапно каменный пол под ногами тряхнуло, он пошёл волной, а я налетела спиной на стену. Что же такое! И вдруг…
Сквозь закрытые веки я узрела то, что творилось снаружи. Как будто осколки–зеркала впились в мой разум и заставили смотреть. Я видела искателей, которые шли на лестрийцев. Утратив страх, они защищали свой дом так, как умели. А воинам лорда Брейгара оставалось лишь бороться за свою жизнь с разъярёнными детьми гор.
Я видела, как по земле ползут глубокие трещины, как люди бегут, забывая о распрях. Страх гнал их, как диких зверей.
А ещё я видела Ренна. Он застыл над пропастью, глядя сверху вниз на своего отца. Лорд Брейгар из последних сил цеплялся за камни, но Ренн был непоколебил. Лицо его превратилось в маску с сурово поджатыми губами и сведёнными бровями, глаза утратили жизнь и свет. Даже отсюда я чувствовала его боль.
Замотав головой, чтобы прогнать, стряхнуть липшие ко мне видения, я побежала вперёд. Не зная, куда и зачем – ноги сами несли прочь. Долго ничего вокруг не менялось, плотный туман стелился по земле, и казалось, в нём прячутся неведомые чудища.
В этом странном месте силы быстро покинули меня. Нога попала в трещину – я упала, больно ушибив колено. Предательские слёзы вскипели на ресницах, в груди заклокотало сбитое дыхание.
Вот ты и пришла, Рамона.
Голос прозвучал у меня в голове. Он был глубоким, бархатистым, пробирающим до мурашек. Я вскинула голову: прямо передо мной возвышалась каменная пластина, похожая на зеркало, с обеих сторон впаянная в сростки длинных алых кристаллов.
Её ведь здесь не было, я точно помню! Он появилась только что!
Подобравшись, я встала на ноги. С замиранием сердца приблизилась. Алые глубины манили заглянуть в них.
Туман расступился, хотя не было даже слабого ветра. Здесь, в этом безветрии и безмолвии, остановилось само время.
Из отражения на меня глядела… я сама.
Присядь. Ты устала, дитя.
От неожиданности я дёрнулась назад и неуклюже плюхнулась на выросший прямо из земли камень. Это отражение! Оно говорило со мной! И жило совершенно самостоятельной жизнью.
– Матерь? Ты? – спросила, обмирая и чувствуя, как холодеют пальцы.
Я могу принимать любое обличье. Не бойся меня, Рамона.
Легко сказать, не бойся. Впервые в жизни я разговаривала с древним божеством. Все мысли и слова, что собиралась сказать, перепутались в голове. В глубине души я предполагала, что встречу здесь Матерь Гор, древо – это её тело и душа, но что попросить, что произнести теперь?
Ужасно непривычно было видеть собственное лицо, смотрящее на меня со снисходительной улыбкой. У него была совершенно чужеродная мимика. Это что, богиня так шутить изволит?
Ты не побоялась пройти сквозь врата в самую суть божественного древа, – продолжала она. – Какие у тебя цели? Ты хотела остаться со мной навеки и обрести бессмертие?
Она задавала мне вопросы, но я чувствовала, что Матерь Гор и сама всё знает. Просто проверяет меня, испытывает.
– Нет, Матерь. Бессмертие мне не нужно, – я помотала головой. – Если позволите, у меня будет к вам просьба…
С этими словами я упала на колени и прижала ладони к груди. Пока богиня не успела ничего возразить, и пока я сама не лишилась чувств от страха и охватившего тело трепета, зашептала скороговоркой:
– Пожалуйста, Матерь Гор, останови то безумие, что творится наверху!
Перед мысленным взором вспыхивали страшные картины, а сердце болело за Ренна. Но чутьё подсказывало – мой лестриец жив.
Пока ещё жив.
– Всё это так ужасно, так страшно!
Не я его устроила, так почему я должна останавливать? Всю свою историю люди пытаются уничтожить друг друга, от этого не уйти.
Я похолодела, когда это услышала. Слёзы были готовы брызнуть из глаз, атмосфера этого места давила, показывая, какая я на самом деле песчинка, незначительная деталь. Просяное зёрнышко по сравнению с древней силой.
Я создала искателей, позволила жить своим умом… Я дала им Дар, инструмент, силу камней и металлов, посылала пророчества, в конце-концов…
– Но тогда к чему были эти ритуалы, жертвы? – прервала я, обмирая от собственной наглости. Хоть богиня и выглядела доброй Матерью, я знала – с богами шутить нельзя. – Матушка Этера отнимала части душ у жриц и жертвовала на алтаре вам…
Богиня усмехнулась.
Разве я просила об этом Верховную жрицу? Она сама так решила, думая, что творит благие дела.
Я вдохнула и медленно выдохнула. Вспомнилось, что она говорила про Горта, про Лаару… Дрожь побежала по спине.
– Так что же, она…
Она истово и верно служила мне много лет, – богиня повела рукой, показывая куда–то вверх, в переплетенье каменных лоз. – Но наделала много ошибок. А теперь обрела покой в моих чертогах.
Всё–таки Матушка Этера умерла там, в пещере. Осознание этого разбудило в душе странные чувства. Я была зла на неё, но в то же время жалела эту женщину. Я знала её с самого детства, долгое и близкое общение с ней оставило отпечаток на моём характере.
А теперь её душа здесь. Растворилась в самой сути гор.
Это ведь она направила тебя ко мне?
Я кивнула. Богиня жестом велела мне подняться, и ослушаться я не посмела.
– Она сказала, что, войдя в эти врата, я смогу вечно защищать Антрим, – говорила, а у самой горло сжималось. Вот сейчас она скажет, что оставляет меня здесь навечно…
Нет! Рука непроизвольно коснулась живота. Так делают все женщины, когда узнают, что носят в себе жизнь, даже если пока ничего не видно.
Кажется, Матерь Гор заметила мои сомнения. Я чувствовала на себе испытующий взгляд, но боялась поднять глаза.
Ты хотела покинуть меня, Рамона? Можешь не говорить, я и так давно это знаю.
Сжав рукава платья, чтобы унять нервную дрожь, я проговорила:
– Я просто хотела стать счастливой, Матерь. Я поняла, что такое настоящая жизнь, только когда полюбила. Так
