искренне рад, что Егору досталась такая пара. Но я хотел бы поговорить о видениях.
– Что вы хотите узнать? Что она говорила? – получив кивок, начала пересказ.
Все слушали очень внимательно. Но рассказывать-то особо и нечего. После моих слов все молчали. Папа не злился, его взгляд не обещал выноса мозга и будущей обиды. Он был рад за меня, но и расстроен. Все понимали, что у Егора мало шансов на жизнь, однако никто не решался сказать это вслух. Вскоре после откровений открылась заветная дверь и вышел медицинский персонал. Я подорвалась мгновенно навстречу врачу.
– Доктор, что… – слова так и застыли на языке при виде его расстроенного лица. Нет, не может этого быть, только не так. Мне обещали долгую и счастливую жизнь.
– Не волнуйтесь так. Еще вас откачивать не хватало. Жив ваш альфа, жив. Просто состояние очень тяжелое. Много крови потерял. Рваные раны удалось зафиксировать. Было выбито плечо, но ничего, вправили. Лучше бы он сломал руку, конечно, но я уверен, что все нормально будет. Сейчас его переведут в палату. Завтра сможете навестить его. Идите домой и отдохните немного.
– Можно к нему? Пожалуйста, – я в прямом смысле проскулила эти слова. Уйти сейчас смерти подобно. Я должна его увидеть, лично убедиться, что сердце бьется.
– Не стоит. Регенерация еще не началась. Это тяжелое зрелище. Идите домой, отдохните. Утром вернетесь и проведаете его, – он начал поглаживать меня, чтобы успокоилась, но это не помогало, наоборот, делало меня злее.
– Пустите. Меня. К. Нему, – я рычала на бедного волка так, что он сжался и отступил.
На негнущихся ногах прошла к Егору. Аппараты уже отсоединили, все тело было перебинтовано. Ему больше повезло, чем мне. Это хорошо. Но почему его помощь мне, оказавшаяся действенной, не сработала в обратном направлении? Мы же пара, это должно работать! А малыши? У них получится? Я смотрела на родное лицо и по-другому начала воспринимать реальность. Вот он – мой смысл жизни. Нет, наши дети также и стоят во главе, но он… Стал так дорог, как воздух. Гладила его по голове, целовала, шептала, что скучаю, хочу, чтобы открыл глаза. Но реакции не было.
Минут через пять его повезли в палату. Я шла следом, не выпуская руку из своей. Казалось, что, если отпущу ее, отпущу и его жизнь. Не уйду, пока не придет в себя. Решено. Спорить со мной никто не стал. Альку, Дана и Славу оставили со мной. Вечером заберут, чтобы они не ночевали тут. Это к лучшему. Под присмотром семьи они будут в безопасности. Новость о смерти всех отшельников немного успокоила. Но общий страх не давал вдохнуть полной грудью.
В первом часу ночи пара заворочалась, кряхтя от боли. Я приблизилась к лицу, сильнее сжимая ладонь, и почувствовала, как ее сжали в ответ. Слабо, но это уже что-то. Веки начали подрагивать, и через несколько минут он начал смотреть по сторонам, явно настраивая четкость.
– Аня, – на его губах заиграла легкая улыбка. – Прости меня, – уже с виноватым выражением просил прощения. – Я не смог вас защитить.
– Ты чего, глупый. Ты лучший. Ты сделал все, что от тебя зависело, и даже больше. Не вини себя, пожалуйста. Я люблю тебя, слышишь? Это мне надо просить прощения за все, – все, прорвало.
Слезы текли с невероятной силой, приводя бинты в негодность. Ох и не погладят меня по голове потом, когда попрошу сделать перевязку посреди ночи. А он все смотрел и улыбался.
– Ань, то, что я видел, это правда? Золотая? – на лице блуждала блаженная улыбка, и я кивнула.
– Да, правда. Теперь я полноценная волчица. Подарок Луны. Поправляйся, прошу, я была ужасной парой, обещаю, что исправлюсь, – он как-то лихо встал и закинул меня к себе на колени. – Что ты… Как?.. – смотрела на него и понимала, все зажило.
– Все ты, исцелила своими слезами. Ты понимаешь, что больше так продолжаться не может? Я хочу настоящую семью. Понимаешь? Я не могу без тебя, ты самое ценное, что есть в моей жизни. Если надо, я отдам свою, лишь бы ты жила, – я все еще находилась в ступоре от его скорого выздоровления, и этим сейчас нагло пользовались. Почему я не могу его уколоть, сопротивляться?
– Не говори так. Давай жить вместе столько, сколько положено. Я боюсь тебя потерять. Я никчемная пара. Не смогла и с места сдвинуться, когда они на тебя напали. А когда смогла, было слишком поздно, прости меня. Прости, если сможешь… – он взял мое лицо в свои большие и теплые ладони и поднял на себя, аккуратно вытирая соленые дорожки большими пальцами.
– Ты самая храбрая волчица из всех, кого я знаю. Просто оказалась не готова. Даже ради пары такой малышке, как ты, было бы на подсознательном уровне страшно бросить вызов большому волку. Ты спасла меня. Я тебе благодарен и никогда не буду в этом винить, – я слишком долго была сильной и боролась сама с собой, со своими желаниями.
Сейчас, смотря прямо ему в глаза, поняла, вот он – мой дом, мое место. Сама потянулась к его губам, жадно целуя. Крепкие руки обвили талию, сильнее прижимая к себе, показывая все, чего от меня хотят, а я и не против. Но мы в больнице, так нельзя. Дома можно все. Хотя в одной малости я не могу себе отказать. Спускаюсь поцелуями к его шее и слышу довольное рычание. Он даже не понимает, что я хочу сделать, и, может быть, к лучшему. Не хочу быть отвергнутой до совершения старого обряда. Пусть не примет, но я попытаюсь. Чуть сильнее кусая за шею, выпускаю клыки интуитивно, не разрывая контакта. Он радостно шипит и принимает метку. Волчица победно танцует внутри, и хватка мужских рук становится невыносимой.
– Ты несносная маленькая стервочка. И так всю душу вымотала, так еще и самый важный этап почти испортила, – радостно и зло одновременно шипит в мою шею эти слова с нескрываемой улыбкой, а после заставляет посмотреть ему в глаза. – Но это самый лучший момент в моей жизни. Спасибо, что первая сделала этот шаг. Не представляешь, как мне было важно понимать, что для тебя все это тоже важно. Но свою метку ты получишь в более романтической обстановке, – уже хотела возмутиться. Золотая хочет получить себе такой же подарок, а он его откладывать надумал. Во же… – Успокойся, все будет. Сейчас мы с тобой сбежим из этой клетки, – и проводит носом вдоль моей шеи, – придем домой, завалимся в
