Пока Маччери говорил, Хлоя отдала рупор Эстер и кивнула в сторону серой дымки. Устройство распалось на частицы и дало небольшой запас амарантина. Словно повинуясь кивку, ступень под ногами набрала скорость, и устремилась в нужном направлении. Только удалось миновать толпу, они свернули в ближайший переулок.
— На тебе Скай, милая. Быстро.
— А ты?
— Подстрахую остальных.
— Как подстрахуешь, а? Как? — Эстер занервничала.
— Импровизация.
— Нет! Нет, там же другие носители! Это сразу крышка. Скажи, почему всё именно так, почему? Откуда у Вереска аромат? Как так могло выйти? Как такое можно было упустить? Хлоя, скажи мне, как?!
— Ещё раз. Тебе нужно помочь Скаю. Правильно?
— Конечно правильно. Но как остальные? И ты? Хлоя, я очень тебя прошу, не показывайся и не рискуй. Эти люди опасны, ты ведь понимаешь это.
— Нужно уметь выбирать правильные моменты.
— Они тебя даже слушать не станут! Это же сражение, кто там будет разбираться в том, что ты хочешь сказать? Пожалуйста, послушай меня.
Хлоя не умела передавать своё спокойствие другим людям. В таких ситуациях она зачастую взглядом и тоном речи приказывала остановиться и взять себя в руки. Чувство ответственности и прямой приказ обычно ненадолго, но побеждали панику. Сейчас почему-то захотелось отреагировать иначе: рука легла на голову Эстер и пару раз мягко прошлась по её волосам.
— Маленькая паникёрша. Если что-то идёт не по продуманному плану, значит, нужно придумывать другой, вот и всё. Мы бы тут и не торчали, если бы не имели альтернатив, так?
— Так. Значит, у тебя есть запасной план?
— Нет. Я настолько же понятия не имею, что теперь делать, как и ты. Но я что-то придумаю, и хоть пару секунд, но выиграю. А вот быть в двух местах одновременно, чтобы посмотреть как там Скай, я не могу.
— Понимаю, да. Ты правильно говоришь, — напарница благодарно закивала. — Прости. Я побегу! Оберегай вас каждый, каждый из Вездесущих!
Они не обменивались любезностями. Эстер нырнула в узкий проход и побежала в сторону сгоревшей бумажной кометы. Хлоя тоже ни секунды не медлила. Позади оставались удивлённые взгляды и испуганные лица, а впереди слышался неприятный лязг, что с каждым ударом становился громче и громче.
* * *
Пракси никакие бумажки не были нужны, чтобы понять наличие больших проблем. На его глазах объятый огнём скат под ногами Ская превращался в не пойми что. На восточной улице, что была к Пракси ближе остальных, раздался взрыв, слышный даже сквозь шум толпы. Бабочки Глэдис виднелись над крышами невысоких зданий, но всецело проигрывали высоким оранжевым столпам, издающим какие-то неестественные звуки.
Долго думать было не в его духе. Первоочерёдный план остался где-то на задворках мыслей, сам же Пракси нёсся в сторону восточный улицы.
Лёд какое-то время мог продержаться и без него. Парень тешил себя мыслью, что успеет справиться со всем до того, как грастии прорвутся наружу и начнут разгонять толпу.
— Олухи. Ряженные олухи. Безмозглые ряженные олухи! — ругался он про себя, то и дело оборачиваясь назад. Потому что знал, что его нужно ставить на защиту улиц, а у ратуши мог постоять и кто-то другой. Пракси злился на грастий, злился на свою смехотворную роль у ратуши и внезапные сюрпризы, чтоб их. Бесили и трусы, что решили напасть на девушек вместо того, чтобы первым спровоцировать его. Из себя выводили все эти толкающиеся люди, пищащие паникёры и даже трёп Маччери, голос которого резал уши. Этой злостью на всё подряд он давно научился вытеснять страх и растерянность. Потому каждый раз Пракси представлял не худшие последствия для себя, не самый плачевный результат, а тех, кто за всё это ответит.
Он выбежал на восточную улицу, где было чуть просторнее, и тут же увернулся от сгустка огня. Чужого, враждебного и опасного для близких ему людей. Огня, который он во что бы то ни стало пообещал себе потушить.
* * *
Мортимер так и не смог раскрыть бумажную птицу. Он лез из кожи вон чтобы не попасться и сполна потянуть время. С четырьмя враждебно настроенными носителями было справиться куда сложнее, чем с десятком-другим грастий. Они напали одновременно и единственное, что Морти пытался выяснить сейчас — способны ли те пойти на убийство или нет.
Всё вокруг было в грязи, но одежда его оставалась чистой. Значит азарт жив и можно сражаться на полную. Рукава были обожжены, подол флайо надрезан, а манжет порван, но безупречная чистота оставалась с ним — Мортимер не чувствовал на себе ни капли грязи.
Руки, лапы и щупальца, что без труда схватили бы грастий, не поспевали за носителями. Те или были слишком быстры, или помогали друг другу освободиться. Морти не думал бежать ни на другую улицу, ни куда-то ещё, потому что чувствовал — силы покидают, добежать он не сможет. Звучал голос Маччери Мортале, значит всё идёт по плану и отступать раньше времени нельзя. Нужно было тянуть момент.
Мортимер выложился как мог, чтобы вывести из игры двух носителей: те не просто застряли в чёрном цвете и оказались обездвижены, нет. Аромат реализовался вовсю, и когтистые руки затащили жертв глубоко в грязь — отдельный маленький океан, порождённый воображением своего носителя. Два человека там и остались: застывшие, но живые для того, чёрного мира, и временно несуществующие для этого.
Это оказалось пределом возможностей, хоть сражение ещё не было закончено. А значит грязь победила. Победила желтизну песка, окропив его, победила двух недругов, повседневность Мейярфа и даже своего хозяина. Брошенная за спину трость тут же пропала в огромной луже. А после, вслепую шагнув назад, в чёрное и холодное болото упал и сам Мортимер. Месиво поглотило его почти сразу, и они стали едиными — как глубоко ни суй руку, а тела нащупать уже бы не удалось. Лишь вязкую грязь, напоминающую по форме человеческое тело.
* * *
Клочок бумаги подтвердил все опасения Моники. Под куполом из металла удалось заточить всех трёх носителей из Вереска, но она понимала, насколько же это непростительно мало. Амарантина хватало чтобы быть уверенной — её стихию подавить не удастся. Люди изнутри пытались выбраться, металл чувствовал каждый из этих потугов. Купол оказался слишком низким, чтобы встать в полный рост, а внутри было совершенно темно, что мешало сосредоточиться и раскрыть ароматы в полной мере.
Мало. Этого было до ужаса мало. Напади на неё хоть полдюжины таких, было бы куда спокойнее. Моника знала бы, что она — сдерживающая сила, что сделала достаточно, дабы шансы на успех возросли по-настоящему. Но на северной улице людей из Вереска было всего трое. Те будто знали, что пытаться прорваться через металл — дохлая затея, потому решили отправить как можно меньше людей, просто для видимости.
Грастии во главе с Эмастимом не лезли на рожон. Они оттянулись назад: помогать Вереску дозорные не рвались, но и врассыпную бросаться не спешили. Моника в первую очередь контролировала свой металл и лишь поверхностно думала о том, что можно бросить кучке дозорных.
— Нападёте сейчас, и вся пролитая кровь будет на вашей совести. Ни шага!
Блюстители высших рангов переговаривались между собой в попытках прийти к общему решению. Монике стало не до того. Она держала руку перед собой и была обязана принять быстрое решение. Худшая часть её фантазии дорисовывала страшные образы, из-за которых хотелось немедля рвануть на восточную улицу. Тогда удержать то малое, что есть сейчас, не выйдет: грастии рванут к площади, а трое носителей наверняка понесутся следом за ней. На восток, где из-за большого количества людей всё может превратиться в бойню.
В эти самые секунды что-то подсказывало, что в любой момент может оборваться жизнь тех, кем она дорожит. Кого она считает семьёй. Оттого хотелось сорваться с места и бежать. Чтобы каким бы печальным ни был конец, она либо отстрочила его, либо встретила вместе с остальными. Редко какой-то выбор казался Монике судьбоносным, но этот случай оказался из таких. Тянуть было нельзя.
