— Постарайтесь, чтобы он сидел или лежал и при этом его рука находилась ниже уровня сердца.
— Уже сделано.
— Он в сознании?
Памела посмотрела в глаза Аполлону.
— Да.
— Боль очень сильная?
— Да, он говорит, что его как будто жжет огнем. — Голос Памелы надломился.
— Памела, очень важно, чтобы вы сохраняли спокойствие. Не позволяйте ему впасть в панику. Он должен сидеть неподвижно, насколько сможет.
— Я понимаю.
Держи себя в руках, приказала она себе. Если она сама запаникует, он останется один.
— Хорошо, у вас есть вода?
— Есть.
— Промойте ранку, но поосторожнее, чтобы он при этом не слишком двигал рукой.
— Сейчас сделаю, подождите… — Она положила трубку на землю рядом с собой и схватила вторую бутылку воды. — Помощь скоро подоспеет, но укус надо промыть прямо сейчас. Надеюсь, тебе не будет больно, хотя и может быть… Ты должен сидеть как можно более спокойно, так что даже если будет больно — постарайся не дергаться.
— Делай что надо. Я не стану шарахаться от тебя.
Когда она осторожно взяла его за руку, Аполлон закрыл глаза, а когда на глубокие следы змеиных зубов полилась вода, он лишь задышал быстрее, но не пошевелился.
Памела вытерла мокрые руки о шорты и снова взяла телефонную трубку.
— Я это сделала. Что еще?
— Если у него на руках есть кольца, браслеты или часы, снимите их.
— Нет, он ничего не носит.
— Хорошо. Теперь вам нужно только успокаивать его и постараться, чтобы он не слишком сильно волновался.
— Может, надо наложить какую-нибудь повязку или еще что-то?
— Нет, укус слишком близко от запястья. Просто старайтесь его успокоить и не давайте ему замерзнуть. И не позволяйте заснуть. У него может ускориться пульс или возникнут затруднения с дыханием. Могут также начаться судороги, или он даже потеряет сознание. Яд гремучих змей вызывает очень сильную боль. Будьте готовы к его реакции.
— А когда к нам доберутся медики? — Памеле было трудно говорить, от страха у нее перехватывало дыхание.
— Они будут у вас меньше чем через двадцать минут. Держитесь, Памела. Укус гремучей змеи — дело серьезное, но совсем не обязательно смертельное.
Слово «смертельное» Памела восприняла как удар ножом в сердце.
— Я… я чувствую… — заговорил Аполлон, но тут же склонился набок, и его глаза закрылись.
— Ладно, жду, — сказала Памела в трубку, отбросила телефон и кинулась к Аполлону.
— Нет! — вскрикнула она, снова усаживая его спиной к камню. — Ты не можешь уйти!
Она коснулась его щеки. Кожа была горячей.
— Не оставляй меня!
Его ресницы затрепетали, глаза открылись. Он быстро заморгал, как будто не в силах сосредоточиться на ее лице.
— Памела… — слабым голосом произнес он.
— Аполлон, не уходи от меня! — жалобно сказала она.
Снова сунув руку в корзину, Памела достала льняную салфетку и, смочив ее водой из бутылки, осторожно отерла пот с его лица.
— Как приятно… — пробормотал он. — Прохладно… хорошо…
Он скривился, когда по его руке прокатилась очередная обжигающая волна боли.
— Так вот как чувствуют себя те, кого сжигают… Забавно, правда, что это должно было случиться именно со мной? — выдохнул он.
— Все будет хорошо, — сказала Памела, промокая его лоб. — Медики будут здесь через несколько секунд.
Они привезут сыворотку, противоядие. С тобой все будет в порядке. Ты просто обязан поправиться.
Аполлон снова заморгал, пытаясь справиться с туманом перед глазами.
— Ты плачешь… — Его здоровая рука попыталась смахнуть слезы со щек Памелы, но тут же бессильно упала. — Не плачь, сладкая Памела. Я ведь уже говорил тебе, что Подземный мир — чудесное, редкой красоты место. Как ты, моя половинка, женщина редкой красоты.
— Не говори о Подземном мире! — Слезы уже настоящим потоком хлынули из глаз Памелы. — Ты не можешь умереть. Ты Аполлон, бог света!
— Ну, прямо сейчас бог света более чем смертный мужчина. — Аполлон замолчал.
Он задыхался, и говорить ему было трудно. Огонь из его руки быстро распространялся по всему телу. Аполлон чувствовал, как боль впивается в плечо и, словно поток горящей смолы, проливается в грудь.
— Памела, послушай… Гадес говорил мне, что души-половинки всегда находят друг друга. Жизнь за жизнью они встречаются снова и снова. Помни это…
В его груди как будто что-то взорвалось, и лицо Аполлона искривилось от боли. Он как будто провалился внутрь себя, в выжженное пространство. Аполлон закрыл глаза и соскользнул в черное ничто.
— Нет! — закричала Памела.
Руками, дрожащими так сильно, что она почти не владела ими, Памела коснулась его лица. Секунду назад его кожа была горячей; теперь она стала прохладной и влажной. Памела попыталась нащупать пульс, но ей это не удалось. Нет! Такого просто не могло быть! Невозможно, чтобы такое случилось! Памела стремительно встала и, запрокинув голову, яростно закричала, обращаясь к небесам:
— Зевс! Твой сын умирает! Где ты? Спаси его… открой свой чертов драгоценный портал и забери его домой! Что ты за отец такой?!
Небо вдруг замерцало слабым светом, раздвинулось, как гигантский занавес, и какой-то молодой человек повис над Памелой. Он был одет в короткую тунику, очень похожую на ту, в какой был Аполлон в вечер их первой встречи, и в золотые сандалии, державшиеся на перекрещенных на лодыжках ремнях, на пятках трепетали крылышки — и такие же крылышки венчали его похожую на шлем шапку и хрустальный жезл в его руке. Его короткие вьющиеся волосы были почти белыми, а на красивом лице отражалось мягкое веселье.
— Что? Неужели ты утратила дар слова оттого, что твои вопли действительно достигли Олимпа?
Памела прищурилась, узнав тот самый надменный тон, который много раз слышала в голосе Артемиды.
— Сначала спаси его, — резко сказала она. — А уж потом можешь меня оскорблять.
Бог удивленно вскинул брови.
— Ты хоть понимаешь, с кем говоришь, смертная?
— Да. — Она почти выплюнула это слово, полная разочарования. — Раз ты весь обвешан крыльями, ты, должно быть, Гермес. Поговорим позже. А сейчас спаси его.
Гермес негодующе фыркнул.
— Какая дерзость! — Он посмотрел на неподвижное тело Аполлона и с отвращением покачал головой. — Думаю, это он тебя так испортил.
Памеле захотелось вцепиться ему в глотку.
— Ох, но совершенно незачем так пылко изображать заботу. Зевс не позволит Аполлону умереть.
С этими словами Гермес махнул хрустальным жезлом в сторону Аполлона, и тело бога света окатило дождем искр, похожих на салют в честь Четвертого июля. Когда искры коснулись его, грудь Аполлона поднялась в долгом вздохе, а глаза открылись. Он огляделся в смущении, увидел Гермеса и нахмурился.
