позднее, дорога была долгой и выматывающей, поэтому с каждой минутой сопротивляться сонливости было все сложнее. В какой-то момент я прикрыла глаза, что отвечать на вопросы можно и так. А потом и совсем не заметила, как отрубилась, сидя в кресле, обняв коленки и пристроив на них усталую голову.
Очнулась, почувствовав, что меня берут на руки и куда-то несут. Но, подозревая, что это куда-то – это теплая мягкая кровать, даже возражать не стала, а только довольно засопела, прижавшись щекой к горячей груди. Потом увы с теплой грелкой пришлось расстаться, но мягкая пахнущая травами подушка и теплое одеяло, которым меня укрыли, с этой потерей смирили.
Вновь погрузится в сон мне помешало легкое прикосновение прохладных пальцев к щеке. Недовольно фыркнув, приоткрыла один глаз.
Вайнн проследил кончиками пальцев линию бровей, скулу, скользнул обводя контур губ, а потом как-то грустно улыбнулся.
- Я не прошу тебя подружиться с моими родными – я и сам не смог этого сделать в свое время. Но постарайся хотя бы не с кем не подраться. Мне жаль, что я не могу пообещать тебе их доброжелательность, но здесь точно безопасно, поэтому просто потерпи.
- Не переживай, - пробурчала тихо, - что же я зверь какой-то кидаться за то, что на меня косо смотрят. К этому мне не привыкать. Тем более я безоружных не трогаю. Иди.
Только прикрыла глаза и тут же сама всполошилась, ухватив и не думавшего двигаться Вайнна за ворот рубашки.
- Погоди, - сонно хлопала я глазами, пытаясь собрать мысли в кучу, - хорошо бы выяснить, кто за последние пять лет запрашивал мое личное дело в службе безопасности и тайной канцелярии. Попроси Касс, она не откажет. Уже больно специфические вещи обо мне знали, - лепетала уже теряя мысль.
-Постараюсь.
Уже вновь погружаясь в сон почувствовала легкое прикосновение к губам. Улыбнулась сквозь сон на эту нежность и заботу. Надо же, переживает все же, что меня здесь не примут. Было бы, о чем переживать – не тронут и ладно. И раз я обещала, то кидаться в драку не буду, обойдемся словесными дуэлями.
Тем печальнее понимать, что в итоге мы оба ошибались в своих убеждениях.
***
Я приняла новые правила игры. Одела принесенное для меня не слишком удобное, но, по крайней мере, теплое шерстяное платье. Такое же наглухо закрытое, как и у «Старейшей», только какого-то невнятного коричневого цвета и с бронзовой вышивкой на груди. Собрала волосы в косы и скрутила на затылке, как показала мне служанка, стараясь соответствовать северной моде. И была в этом даже не попытка спрятаться среди местных, чего при моей внешности никак не добьешься, и даже не желание влиться в местную жизнь. Скорее это была моя дань уважения по отношению к принявшему меня Бьерну. Потому как в остальном подружится с окружающими я не спешила.
Первым делом выяснив, что присутствия на общих обедах и ужинах от меня не требуется, я решила по максимум избегать общества северян. Я, конечно, не заперлась в комнате, боясь высунуть носа, просто старалась не общаться. Много гуляла по выглядевшему довольно мрачным и пустым поместью, но больше не из интереса, а из соображений безопасности – изучала строение дома, чтобы лучше ориентироваться. Несмотря на огромный размер здания жило тут не так уж много народу и все они, как я поняла, были наиболее близкими родственниками князя. Братья с женами и детьми, тети и дяди тоже с отпрысками, таким образом набиралось десятка два людей. Самое странное, что за время своих брожений, натыкалась я в основном на женщин и детей – все мужское население днем, по-видимому, было занято какими-то более важными делами.
Судя по откровенно кривящимся и презрительным лицам при моем появлении на пороге комнаты – достопочтенейшая старушенция просветила женских обитателей о всей глубине моего морального падения. Не сказать, чтобы меня это особенно волновало. Высказываться в мою сторону, когда я в своих блужданиях натыкалась на гостиную полную блондинистых голов, к счастью, никто не смел. Хотя один острый взгляд все же выделялся среди них. Точнее взгляд-то был столь же прозрачно-голубым, как и у большинства, а вот иссиня черные волосы одной из молодых девушек, навели меня на мысль, что именно она и есть Энни. Впрочем, завязывать разговор и знакомится я не стремилась. Как и она. Но стоит заметить, в ее взгляде было больше какого-то расчётливого оценивания, чем свойственного остальным пренебрежения.
В целом, я бы заключила, что жизнь у местных дам до одурения скучна. Сколько я не наталкивалась на них, все они дружной толпой были погружены в созерцательное рукоделие. Иногда тишина работы с иголкой разбавлялась пересказыванием легенд или заунывными песнями, не всегда ясного мне содержания. Иногда я даже специально застывала на какое-то время у приоткрытой двери, чтобы прислушаться к ведущимся рассказам – увы, при моем появлении все предпочитали замолкать.
Дети в плане поведения были попроще. Они бегали, шумели, дрались, играли, а когда на несколько часов пропадали где-то – это значит убегали на занятия. В их глазах скорее виднелись интерес и недоумение, хоть и приправленные толикой превосходства. Судя по отношению к прислуге – обычных людей, не оборотней, в клане считали представителями второго сорта. Учитывая, что в некоторых аристократичных домах вполне себе присутствовала обратная дискриминация – не сказать, чтобы я их сильно осуждала.
Нир, пожалуй, освоился даже лучше меня. Первые два дня мальчишка неотступно следовал за мной, чуть ли не прячась за юбку, но с каждым днем все любопытнее осматривался. А потом как-то незаметно сошелся с ребятишками из слуг, теми, что бегали с мелкими поручениями или были на подхвате на кухне. Молодец, мальчишка, сразу понял, где лучше всего заводить знакомства в таких обстоятельствах. Так что довольно скоро он начал убегать из комнаты сам, к своим новым друзьям, а потом, возвращаясь пересказывал мне свежие сплетни, в основном меня же и затрагивающие. Я только посмеивалась на эти попытки местных дам перемыть мне косточки.
Вечерами я засиживалась у камина, старательно вспоминая и записывая все известное мне о магистре Тайлорене и Алексе Найтре, любые разговоры и странности поведения, пытаясь определиться, кто же из них так попортил мне кровь. И чем больше размышляла, тем больше склонялась к тому, что это был завкафедры. Но это было лишь внутреннее чутье, объективных доказательств у меня не находилось, что бесило все больше. Просто слишком активно он интересовался моей личностью последние полгода, причем интерес этот был очень
