панелями и до потолка стены были оклеены шелковыми обоями — темно-бордовыми, с редкой золотой искрой.
Они проходили мимо тяжелых дубовых дверей, плотно закрытых. Пару раз на стене встретились гобелены — редкие яркие пятна. Один раз Вельмина прошла мимо небольшого портрета совсем юной девушки в воздушном голубом платье и такими же выразительными глазами.
Наконец, де Вер распахнул одну из дверей, и Вельмина шагнула в комнату, которая, судя по обстановке, была рабочим кабинетом: большой письменный стол, шкаф, набитый книгами, кушетка у стены с небрежно брошенным вязаным пледом и пара тяжелых коричневых кресел, обивка на которых местами стерлась до белесой тканой основы.
— Прошу, — советник широким жестом указал на кресла.
Вельмина посмотрела на Итана, и тот едва заметно кивнул. Они сели, и Итан все ещё не отпускал ее руки, потому что кресла были рядом.
Сам же Леман де Вер подошел к шкафу, открыл одну из дверец и извлек оттуда большую бутылку из темного стекла с пробкой, залитой сургучом. За бутылкой последовали высокие бокалы и небольшая жестяная коробка. Де Вер ловко разлил вино по бокалам — оно оказалось темным, цвета гранатового сока, затем с галантным поклоном поднес бокал Вельмине. Итану тоже подал бокал, затем открыл коробку и тоже протянул ее Вельмине. Оказалось, внутри засахаренные фрукты.
— Прошу вас, не смущайтесь, — подбодрил советник, — я специально держу у себя сладости. А вдруг какая дама заглянет? Но — увы! — и он картинно подвел глаза, — дамы ко мне заглядывают чрезвычайно редко.
— Отчего же? — спросила Вельмина, — мне кажется, советник при короле — это фигура, которая всегда будет интересовать дам.
Де Вер покачал головой, усмехнулся и взял свой бокал.
— Потому что, дорогая Вельмина, я уж не юноша, способный к пылким речам и сладким поцелуям при луне. Пылкие речи заменили циничные и порой обидные замечания, а сладкие поцелуи — служба королю.
— Но, раз уж коробка стоит, то вы не теряете надежду?
— Конечно, не теряю. Тем более, я же не сказал, что вовсе не заглядывают? Впрочем, что это мы… — он поднял свой бокал, — за наше плодотворное сотрудничество!
Вельмина сделала маленький глоток — вино оказалось приятным, совсем немного терпким, с легкой кислинкой. От него маленький клубок тепла прокатился вниз по горлу, приятно согревая. Вельмина высмотрела в коробке засахаренную вишню и с удовольствием положила ее в рот.
Наблюдать за советником было интересно. Вельмина знала, что Итан тоже наблюдает: по его расслабленному лицу пока невозможно было что-либо понять, но она ведь уже довольно изучила короля-дракона, чтобы понять, когда тот сосредоточен и мысленно делает определенные выводы о происходящем.
— Итан, — сказал советник, — полагаю, что завтра я выправлю вам обоим документы. Ты, как я и говорил, будешь безродным, но весьма амбициозным мерзавцем, соблазнившим мою родственницу. А вы, моя драгоценная Вельмина, будете той самой несчастной родственницей, купившейся на выдающиеся достоинства сидящего здесь мужчины.
Вельмина осторожно улыбнулась. Все это ей пересказал Итан, и она не была против. Ее даже не особенно смущало, что она предстанет пред двором короля Кентейта женщиной, павшей жертвой страсти. Обычно таких жалеют и не воспринимают всерьез… Это все, что она могла пожелать, чтобы ее не воспринимали всерьез.
— Чуть позже, когда отдохнете и поужинаете, познакомитесь с вашей новой родословной. Ее придется заучить так, чтобы, даже если вас разбудят посреди ночи, вы могли бы эту родословную пересказать.
Вельмина кивнула. С этим она тоже была вполне согласна.
— Я переговорю с его величеством. Полагаю, он будет не против, если вы составите компанию его дочери, — ровно продолжал советник, — это очень хорошее место, поверьте.
— Верю, — шепнула Вельмина. — и что я должна буду делать?
— Не так уж и много. Внимательно смотреть по сторонам и докладывать мне о происходящем.
Вельмина краем глаза заметила, как лицо Итана из расслабленного мгновенно сделалось напряженным и злым.
— Мы не договаривались, чтобы Вельмина всем этим занималась, — резко сказал он, — и то, что вы предлагаете, мало похоже на выражение благодарности.
Советник пожал плечами.
— Хорошо, Итан. Как скажешь, нет, так нет, я не настаиваю. Но, право же, ты же не будешь запирать Вельмину в этом доме? Пусть будет фрейлиной. Это интересно, в конце концов.
— Я хочу, чтобы Вельмине ничто не угрожало, — холодно ответил Итан и нахмурился, — на ваше предложение я согласился исключительно потому, что чем-то заниматься все-таки надо. Но все, что вам нужно, я могу делать и сам. Незачем делать из моей жены соглядатая.
И совершенно внезапно Вельмина поняла, что ее не коробит то, что незаметно для себя самой она стала женой Итана. Привыкла? Или попросту все равно?
А если подумать, может быть, именно это и имела в виду гадалка?
«Будешь женой дракона».
Ну вот. Дракон назвал ее своей женой, а ее это как будто и не волнует…
Советник вздохнул. Залпом допил вино, хмуро глянул на Итана, который едва слышно постукивал бокалом о деревянный подлокотник кресла.
— Как скажешь. Клянусь, не буду больше даже говорить об этом. Но на то, чтобы Вельмина стала просто фрейлиной, ты согласен?
Она умоляюще посмотрела на Итана. Пожалуйста, согласись. Мне будет сложно постоянно сидеть в мрачном доме наедине с собственными мыслями, тогда как ты будешь занят какими-то делами… Все-таки помощник советника — это ответственность. Придется, быть может, постоянно быть в разъездах.
И, кажется, он понял. И кивнул.
— Значит, договорились, — де Вер оживился, плеснул себе ещё вина, — я бы предложил, пока Вельмина будет разучивать свою родословную и историю того, как ее угораздило связаться с очаровательным негодяем, позвать портниху и заказать платьев, чтобы не стыдно было показаться при дворе. Да и тебе не помешает справить несколько костюмов, наш король недолюбливает Аривьен.
Итан кивнул ещё раз и отпил из своего бокала. Потом, хмуро глядя на советника, спросил:
— Могу я где-то купить вытяжку из мартовской травки?
Черные брови де Вера удивленно приподнялись.
— О, вот как… — протянул он задумчиво, — молодежь, молодежь… Дети — это благо. Впрочем, не мое это дело… Разумеется, эта дрянь продается. Я прикажу, чтобы Рогнеда купила и принесла.
Вельмина поняла, что стремительно краснеет. Ведь, получается, только что де Вер ее осудил за то, чего она и не делала? Впрочем, не его это дело…
Но все равно почувствовала она себя неуютно.
