два раза больше мужчин, окружавших меня. Эти статуи помимо роста отличались еще много чем. Например, на руках у них были когти, такие же, не меньше, были и на ногах. По спине и плечам шли огромные острые шипы, а на голове были впечатляющих размеров рога, которые уходили назад.
Только это было еще не все, что я смогла разглядеть. Не знаю для чего, но у каждой статуи на этих шипах были насажены тела, у многих и не по одному, даже на рогах. Смотрелось это жутко, я еле сдерживала тошноту и думала, почему же они меня к этому зрелищу не подготовили.
Чем дальше мы шли, тем больше я чувствовала странности в своем теле. Все началось с легкого мандража и чувства небольшого волнения, будто я шла сдавать экзамен в школе. А вот потом это чувство приобретало все новые краски. Внутри было ощущение жуткого холода, будто в животе появилась огромная дыра, где задувал морозный ветер. Кости становились тяжелее и наливались будто железом. Мне становилось то жутко холодно, то нестерпимо жарко. Ближе к концу ноги окончательно налились свинцом, и я их еле переставляла.
Теперь становилось понятно, почему мужчины повернули меч острием к себе и к чему были готовы. Если бы я не смогла идти дальше, то одному из них пришлось бы отдать свою жизнь для того, чтобы я могла продолжить путь. Если они готовы были расстаться жизнью ради меня, то я не готова была пожертвовать ни кем из них. Поэтому, собрав остатки своих сил, я с упорством единорога продолжала передвигать ноги и молчать, сцепив зубы.
Как я ошибалась, думая, что это все, что мне придётся пережить. Дальше статуи, как мне казалось, начали двигаться. Я видела, как они снимали тела существ со своих шипов, то разрывая их руками, то вгрызаясь в них. Смотря на это, я радовалась, что мой желудок был пуст, и вывернуть из него мне было просто нечего. Для чего была нужна эта аллея с такими спецэффектами, я не понимала, но выглядело это все очень натурально.
Я практически уже потеряла надежду, что смогу дойти, как увидела ступени, на которых стояло пять существ в балахонах. Выглядело опять-таки жутковато, ведь огромные мужчины, закрытые с головы до ног в балахон, были явно не моделями с подиума высокой моды. Я думала, что сейчас просто рухну на ступени у их ног, но вдруг все резко прекратилось. Из моего тела ушли и холод, и тяжесть, и боль. Я чувствовала себя еще более сильной, чем когда входила сюда. Это меня удивило. С другой стороны, видимо, доказало, что первую часть обряда мы выполнили, не потеряв никого по пути, что меня особенно обрадовало. Но никто так и не объяснял того, зачем все это вообще нужно. Я же все-таки замуж выхожу. Хотя, исходя из происходящего, больше складывалось ощущение, что я собираюсь стать воином, одним из них.
— Приветствуем Вас, старейшие служители храма! Предки позволили нам пройти до храма для проведения обряда единения двоих! — сказал отец Зака. После чего все дружно, опустив мечи, воткнули их острием в землю, а голову подняли кверху, демонстрируя шею.
— Интересно! Вы дошли в полном составе! — прогремел над моей головой голос, от которого немного даже уши заложило.
Вот тут во мне заиграла вредность. Подняв глаза, увидела, что из-под капюшона на меня смотрел очень засушенный сморчок, которому и было "интересно". Кажется, они ожидали, что сюда прибудем только мы с Заком, и то в лучшем случае.
Служитель действительно был очень стар и, видимо, его уже не волновали ни чьи чувства или эмоции. Лицо, возможно когда-то хорошего воина, было сильно испещрено морщинами. Его цвет стал светлее чем у стоящих рядом со мной представителей этой расы. Зато глаза были все такими же ярко желтыми, но более жуткими, чем у остальных. Седые волосы были полностью убраны и заплетены, но как именно разглядеть не получалось из-за его одежды. С такими эмоциями на лице как у него, нужно не свадьбы проводить, а казни. Видимо, он тут тамада, потому и конкурсы такие интересные.
— Сила предков приняла вас, но посмотрим, примет ли вас наш хранитель! Прошу, поднимайтесь и проходите в зал церемоний! — теперь уже как-то более торжественно сказал он и, развернувшись, достаточно бодренько пошел внутрь.
Ступенек оказалось немало, считать я устала и потому бросила это занятие. Как этот старый ворчун так быстро поднимался, удивляло меня очень сильно. Здание храма было большим и величественным. Вот только каким-то уж совсем брутальным, никакого изящества. Казалось, что его выстроили гиганты, просто собрав огромные булыжники, а потом сложив их друг на друга. В конце лишь немного отшлифовали. Потолки тут были очень высокими, под их сводом эхом отдавались наши шаги. Везде по стенам были развешаны разные виды оружия, от пола и до самого потолка. Мне даже стало интересно, сколько лет, или даже веков, они все это собирали и развешивали.
Мы шли достаточно долго, разными коридорами продвигаясь все глубже в храм. С каждым поворотом становилось все более прохладно, мне даже показалось что мы спускаемся под землю. Наконец, мы вошли в большой ярко освещенный зал, в центре которого находились два больших камня.
Быстро осмотревшись, поняла, что мы находился перед алтарем. Что-то мне подсказывало, что именно на этих камнях нам и предстоит лежать. Надеюсь, хоть мягкую подстилку положат.
— Подведите их к местам принесения жертвы! — сказал служитель. Мне стало страшно, когда двое в балахонах подтолкнули меня к одному из камней.
— Какие ещё жертвы? — удивились мы одновременно с Заком, о таком, видимо, даже он не знал.
— Ну что за поколение пошло, ничего не знают, совсем невежды! — злился сморчок.
— Ты забываешь, что уже прошло много времени с последнего обряда, а порядок действий знаете только вы, служители храма. Всем остальным это не преподают и держат в тайне. Поэтому объясни им, или ты забыл, насколько все это важно для всех нас!? — сердито сказал отец Зака, кажется, и его этот сморчок достал.
— Эх, это вы думаете, что это важно, и все получиться. Но я вижу, насколько она слаба, и не сможет пройти через все, что нужно. Поэтому не стоит возлагать столько надежд на заранее проигранное сражение, — сказал сморчок.
— А вот проигранное это сражение или нет, решать не тебе! Никогда это не было в твоей власти! — рыкнул на него отец Зака, на что тот только с презрением отвернулся.
Мне становилось все больше не по себе. Такого начала
