Лара подошла к прозрачному озеру и шагнула в воду. Она улыбалась, ощущая, как прохладная вода, поднимаясь, охватывает ее. В этом озере была какая-то загадочная, как будто очистительная сила. Подплыв к небольшому водопаду, она подставила голову под его струи. Затем она вернулась в спокойные воды самого озера и была крайне удивлена, увидев, что и Калиг неожиданно оказался здесь.
Он ухмылялся, очевидно довольный собой, и подплыл к ней.
— Ты всегда знаешь заранее, что я прибуду, — рассмеялась, сияя от счастья, Лара.
— Всегда, — согласился он и, взяв ее на руки, страстно и самозабвенно поцеловал.
— Ах, Калиг, любовь моя, — вздохнула Лара, освободившись из объятий. — Мне достаточно лишь взглянуть на тебя, и радость переполняет меня, милорд.
Она с нежностью убрала прядь темных волос с его лба.
Поймав руку любимой, он поднес ее к губам.
— Если ты действительно так счастлива со мной, Лара, любовь моя, тогда останься жить со мной в Шуннаре.
— Я так и сделаю, — пообещала она. — Скоро, очень скоро, Калиг.
Он был удивлен ее ответом, так как прежде она всегда настаивала на том, что ее место в Тере.
— Что произошло? — спросил он и повел ее за руку из воды, потом по шелковому теплому песку к шатру.
Кади подошла к ним с мягкими белыми туниками. Одну она бросила Ларе, и та сама собой укутала грациозную госпожу. То же самое служанка проделала с одеянием Калига.
— Угощения ждут вас на столе, моя госпожа, господин, — сказала она. — Если вы не нуждаетесь более в моих услугах, то я займусь Даграсом. — И, улыбнувшись, она заспешила прочь.
Лара плюхнулась на пестрые разноцветные подушки, разбросанные вокруг невысокого стола черного дерева. Медная чаша, что неизменно украшала этот стол, была полна свежих фруктов, а Кади добавила еще и маленькую тарелочку крошечных хрустящих медовых печений. Лара взяла одно и налила им с принцем из графина по бокалу фрина.
— Так что случилось? — повторил вопрос Калиг.
— Я не знаю, — сказала Лара. — Но меня переполняет какое-то острое чувство, будто должно произойти что-то судьбоносное. Последние сто лет я не испытывала ничего подобного. Боюсь, я становлюсь спокойной и благодушной, как простые смертные.
— А ты пыталась отыскать ответ?
Великого принца-тень тоже терзало тревожное предчувствие. Определенно происходили какие-то перемены, и, судя по всему, не к лучшему.
Лара покачала головой, и ее золотистые волосы затрепетали.
— Нет, у меня совершенно все спуталось в голове, Калиг. Мне просто необходимо было попасть сюда, в Зирун, чтобы внести ясность в свои мысли и устремления, а также обдумать, как действовать в дальнейшем. Даже Этне хранила загадочное молчание, мой господин.
Она прикоснулась к подвеске в виде хрустальной звезды на своей шее, и та засветилась, но только на мгновение, когда пальцы Лары дотронулись до нее.
— Я подозреваю, что тебя намеренно сбивают с толку, внося неясность в твои мысли, и, пока ты не осознаешь это, не покинешь Теру. К счастью, ты сильная и смогла понять, что что-то происходит. Лара, ты не должна более оставаться среди смертных. Я говорю это не ради себя или ради нас, а ради тебя самой. Твой рассудок должен быть ясным, ты должна быть полна сил и готова встретить то, что надвигается.
— А что же надвигается? — спросила фея.
Калиг покачал головой, его голубые глаза были полны тревоги.
— Даже я не могу ответить на этот вопрос, любовь моя. Но мы уже давно присматриваемся к миру Хетара с определенной долей подозрения. Их неспособность учиться на своих ошибках удручает. И ты, и я в последние десятилетия старались особенно не приближаться к ним, ведь если эти смертные не в состоянии использовать свой негативный опыт, кто знает, что с ними станет? Но сейчас, я полагаю, приходит время снова вмешаться в их жизнь, иметь с ними дело.
— Боюсь, что я уже не имею никакого влияния ни на жителей Теры, ни на хетарианцев, — с сожалением вздохнула Лара. — С течением лет моя внешность беспокоит их все больше и больше, ибо они стареют, а я нет. Похоже, они потеряли свою веру в волшебные создания и в весь наш мир. Они переписали историю Хетара, сделав ее такой, как выгодно и удобно им. И Новое Дальноземье в этом плане ничуть не лучше. Вартана и его жену-фею низвели до выдумки. А когда не стало Носс и моей дочери, то там не осталось никого, кто помнил бы меня. Они считают, что всегда жили в Тере, и, когда их образ жизни немного менялся с ходом веков, кто противостоял этим переменам? Такое чувство, будто все, что мы делали, было напрасно, Калиг. Я совершила непростительную ошибку, оставшись среди смертных. Мне следовало исчезнуть много лет тому назад и появляться, лишь когда во мне возникнет острая потребность. Сейчас я стала для них не более чем странным, диковинным существом. Они стараются избегать меня, когда это возможно, так как одно только мое присутствие приносит им неудобство. Но Калиг, любовь моя, я не могла оставить их, пока был жив сын Магнуса. Та небольшая часть меня, что роднит меня со смертными, предчувствовала предательство.
— Но Таджа нет в живых вот уже четыре года, — начал Калиг. — И с твоим внуком Амреном вы не особенно близки, не говоря уже о правнуке доминусе Кадарне. И тем не менее ты все еще не покинула Теру. Ты не обязана вечно оставаться в Тере. Ты должна быть со мной, в Шуннаре.
— В Шуннаре я не слышу голосов, что приносит ветер, а мне это необходимо, чтобы быть уверенной, что с нашим миром все в порядке, — ответила Лара.
Она отпила из бокала и снова погрузилась в задумчивость.
— И о чем же шептали тебе эти голоса в последнее время?
— Они внезапно смолкли, Калиг, — ответила Лара. — Вот почему мне нужно было попасть в Зирун. Чтобы восстановить в себе равновесие и ощутить, что мои чувства снова обострились. Они притупились от скуки и бесконечной рутины, и я стала привыкать к образу жизни, что не меняется годами.
— Что-то неладное происходит с магическими мирами, — заметил Калиг. — В Шуннаре разбушевались такие ветры, каких давно уже никто не помнит. Есть способ успокоить их, и мои братья принцы-тени с недавних пор не знают покоя, так как никто из нас не может найти ответы на все вопросы, о которых шепчутся вокруг нас.
— Это Тьма, — вдруг сказала Лара с такой уверенностью и ясной осознанностью, что по спине ее пробежала дрожь.
— В таком случае твой сын, вне всякого сомнения, снова готовит нападение на Силы Света, — кивая, подытожил Калиг.
Лара больше не отрицала своего материнства, когда речь шла о Колгриме, Повелителе Сумерек. Ни ее смертные дети, ни Марцина не знали об этом. Но сын Лары и Калига знал о своем единокровном брате. Лара была рада, что Диллон правит Бельмаиром, королевством далекой яркой звезды, что проливает свой свет на мир Хетара. Ей оставалось беспокоиться лишь о своей младшей дочери, Марцине.
