— Значит, это не мое воображение, — сказала она в пустоту.
Приготовив тонизирующий чай, Элис развернула свои записи. Ну и денек! Что-то здесь происходит, это несомненно. Не только происшествие по дороге домой, но и вчерашнее событие в саду, неприязненная группа в классе, странная, повергшая в трепет встреча в пабе — все это наводило на мысль, что ей что-то противодействует, что она своим появлением нарушила устоявшийся баланс.
«Какое самомнение!» — прозвучал в ее уме насмешливый голос ее младшей сестры Кейт. Элис покраснела, словно сестра действительно была здесь.
Это безумие — воображать, что она может оказывать какое-то влияние на обитателей старинной деревни. Но она не выдумала существо в поле. Возможно, это какое-то дикое животное, хотя она понятия не имела, какие дикие звери до сих пор водятся в Южной Англии. У собак таких когтей нет, а для кошки существо было слишком большое.
Бред! Такой же бред, как увидеть незнакомого человека во сне, а потом встретиться с ним в реальной жизни.
Паническая нервозность снова нарастала в ее груди.
«Принимайся за дело, — твердило здравомыслие. — Сопоставь факты».
Отхлебнув чаю, Элис взяла ручку и лист бумаги. В саду был густой туман. Она споткнулась и упала. Кто-то помог ей, но она этого человека не видела. В ту ночь она видела во сне красивого трубадура, который вошел к ней через окно…
Нет. Факты — это не то, что нужно в этом случае. Факты не дадут ответа. Вместо этого она написала: «Что я думаю о происходящем здесь?»
«Я думаю, — писала Элис, — что здесь есть феи и волшебники».
Написав это, она почувствовала себя дурочкой и скомкала бумагу в плотный маленький шар. Все читанное о Граале подействовало на ее голову. Что ей действительно нужно, так это горячая ванна, горячий пунш и какая-нибудь банальная телепередача.
Утро вечера мудренее.
Во сне Элис видела себя со стороны, спящей в прямоугольнике бледно-голубого лунного света, льющегося в окно. Волнистые линии пересекали ее щеку и плечо, руки аккуратно сложены у лица. Странно, но она думала, что чудесно выглядит с рассыпанными по подушке Черными волосами, в простой ночной рубашке. Девственная и непробужденная.
Окно тихо отворилось, и вошел Уильям, снова он принес мед, хлеб и сумку, поставил все на деревянный стол. Темнота сначала скрывала его движения, потом весело заигравший в камине огонь залил комнату приятным светом. Спящая Элис не замечала всего этого, но та, что видела себя со стороны, не пропускала ни одной детали.
Уильям зажег свечи на столе и у окна. Элис заметила его длинные ноги, перехваченные кожаным ремешком волосы, как у какого-нибудь средневекового принца, его нежность, когда он склонился над ней. Мягко он коснулся ее волос, Элис видела этот жест со стороны и одновременно ощущала его. Но когда проснулась в своем сне, то это раздвоение пропало.
— Здравствуйте, — сказала она, не испугавшись. — Что вы здесь делаете?
— Могут быть проблемы, милая Элис. Я пришел дать мудрый совет и принес кое-какую защиту.
Это было ужасно интимно. Элис лежала в постели, согревшаяся и покладистая после сна. Уильям сидел так близко, что она чувствовала аромат гвоздики в его дыхании, запах апельсинов от его ладоней. Она взглянула на его губы, крупные, чувственные, и задумалась, каково целоваться с ним. Вряд ли перспективы, которые он представил ей, опасны, они лишь безрассудны.
Он взял ее за руку:
— Просыпайся, моя милая. Ты думаешь, что грезишь, но это не так. Сядь у огня и послушай мою историю, а потом можешь вернуться в свою уютную постель.
Элис позволила себя поднять и обрадовалась, когда выяснилось, что это он дрожит, а она больше владеет собой. Она улыбнулась:
— Если это не греза, то как ты мог войти в мою комнату?
— Это сложно объяснить. — Он снял со спинки стула вязаный платок в розах и накинул Элис на плечи. Надежно укрыл, подумала она. Взяла предложенную руку, и они уселись у огня. Он налил вина в кубок и подал ей, потом налил себе.
— Это, — он жестом обвел комнату, — когда-то был мой дом. Очень давно.
— Ты призрак?
Лицо его стало невыносимо печальным.
— Нет, я не призрак, не смертный человек, не волшебник. Что-то среднее.
— Но как…
— Сейчас это не важно. — Уильям снова взял ее руку. — Не хочу быть резким, но время мое коротко. Тебе нужно знать лишь то, что моя сестра была седьмым ребенком, Хранительницей Грааля, который жаждала заполучить та, которую называть не будем. Назовем ее просто «леди». Моя сестра столкнулась с ней, я заступился. И леди поставила условие: я был проклят, Грааль спасен.
Даже во сне Элис почувствовала, как холодок страха начал возвращаться.
— Не вижу, какова моя роль во всем этом.
Он на миг опустил голову, глядя в свой кубок, потом посмотрел на Элис:
— Написано, что через определенный отрезок времени появится женщина, которая попытается найти Грааль и разрушить чары. Она должна быть седьмой дочерью. Она должна быть из старого рода. Она должна прибыть из далекой страны и вести поиски сама. — Он поднял глаза. — Есть еще требования, это только начало. Продолжать?
— Да. — Элис произнесла это короткое слово как клятву.
— Если Грааль будет найден и перенесен на другую сторону, я смогу выпить из него и обрести свободу.
Казалось, все это его страшно утомило, и Элис, подвинувшись ближе, гладила его по щеке.
— Женщина появляется каждые двадцать восемь лет?
— Приблизительно.
— И как долго?
— Веками, — произнес он без интонаций.
— И за все это время никто не довел дело до конца?
Никто. — Он прижал ее руку к своей щеке, чуть повернул и поцеловал запястье. — Большинство не смогли против чар и дня устоять. Ты лучшая за последние две сотни лет.
Прищурившись, Элис высвободила руку. Из баллад и легенд она знала, что последует дальше.
— И ты должен соблазнить меня, верно? Заставить меня влюбиться в тебя?
— Да.
— Ты полюбишь в ответ?
— Мне это не нужно, — ответил он. — Но я не против.
— Тебе не нужно любить меня, чтобы разрушить чары? Только я должна любить тебя?
— Никто об этом прежде не спрашивал, — он, не уклонившись, встретился с ней взглядом. — Но за все, что я прошу, я могу предложить только честность.
Элис вопросительно подняла брови.
Он понурился:
— Мне не нужно любить тебя в ответ. Только соблазнить.
— Полагаю, волшебники не слишком славятся своими обязательствами.
Это вызвало у Уильяма удивленный смех, глубокий гортанный звук, пленявший, как все в нем.
— Лучше не скажешь!
