Сложив два плюс два, я резко остановилась, чем вызвала удивление Александра.
- В чем дело? - спросил он меня.
Вот теперь я начала испытывать страх, причем совсем не за себя. За Юлиана.
- Что это за вечеринка? Кто ее организовал?
- Серафим по моей просьбе, - ответил он.
- Зачем?
- Вопрос впустую. Тебе осталось пройти несколько шагов, и ты все узнаешь.
- Что ты намерен сделать с Юлианом? - спросила я напрямую, настаивая на разговоре.
Черты лица Александра стали жестче, и я даже не поняла от чего именно.
- Наказать, - ответил он, начиная тянуть меня в зал, где нас уже ждали. - И даже не говори мне ничего.
Ох, нет! Только не это! Почему же я сразу об этом не подумала! Вот теперь-то страх за любимого встал колом поперек горла.
- Подожди! - воскликнула я, начиная упираться и хватая Александра за ворот рубашки в желании остановить его.
Александр резко развернулся ко мне, и жесткие пальцы впились в мой подбородок, поднимая к нему лицо.
- Я сказал - ничего мне не говорить. Мы сейчас войдем в зал, и все будет так, как я скажу.
Жестко обхватив мое предплечье, Александр втащил меня в зал. В его же недовольстве у меня не осталось никаких сомнений.
Все в зале, включая наших женщин и оборотней, опустились на одно колено в знак своего почтения. И ото всех вампиров несло страхом. Музыка стала тише на пол тона. Мы прошли к центральной стене зала, где стояло большое кожаное кресло, возле которого на колене стоял Серафим. И мне как-то дико было видеть Главу Города в подобной позе.
- Спасибо, Серафим, ты все сделал так, как я просил. Тебе зачтется.
Серафим поднял глаза и посмотрел на Александра. Как всегда беспристрастный взгляд с темно-серой пеленой внутри него.
- Благодарю, - произнес он.
Александр подвел меня к креслу и оставил возле него. Я на колени опускаться не стала, когда другие еще не торопились подниматься. Развернувшись, Первородный встал лицом к присутствующим, засунув руки в карманы брюк. Он стоял, и, как царь, свысока оглядывал своих подданных. Я посмотрела на Серафима, начиная ощущать чувство вины за то, что накликала на него неприятности в лице этого Первородного. Город был его территорией, и он, кажется, ею уже не правил, потому что на сцене появился некто главнее него.
"Прости" - сказала я в его сознание.
Серафим поднял на меня глаза, и сквозь привычное безразличие я увидела нечто похожее на тоску. Его рука, лежащая на согнутом колене, сжалась в кулак. Словно что-то почуяв, а наверняка так и было, Александр обернулся к нам, и Серафим снова опустил глаза в пол. Взгляд Александра остановился на мне, долгий и внимательный, после чего он снова повернулся к толпе.
- Я не буду говорить пустые слова приветствия, а перейду сразу к делу, - начал Александр. - Никто из вас до этого не знал, что один из Первородных, живет где-то рядом, и вы существовали спокойно, относительно тех рамок, в которые мы всех поставили несколько лет назад. И так бы и оставалось до сих пор, если бы не произошли некие события, которые вывели меня из себя. Насколько многие знают, мы считаем потомков недостойными носить наше проклятье, поэтому мне нет дела до жизни каждого из вас. И на благо каждого, это безразличие дает шанс с ним жить, иначе, по нашей воле, других бы вампиров не существовало. И все что мы требуем за нашу щедрость - это уважение и исполнение. Но вчера ночью я узнал, что кто-то покусился на то, что принадлежало мне... Инга? - позвал он мать Юлиана.
В толпе кто-то поднялся с колен. Это и была Инга. Она прошла вперед, шурша подолом платья, и опустилась на колени перед Александром.
- Да, отец.
Отец? Он ее отец? - удивлялась я еще одному потрясению.
- Скажи, зачем ты это сделала?
- Из ревности, разве не очевидно? Ты прекрасно знаешь, как я тебя любила. Я сожалею. Что мне нужно сделать, чтобы заслужить твое прощение?
Ее голос был относительно ровен, но вот по щекам телки тонкие полоски алых слез.
"А что она сделала?" - спросила я Александра, чувствуя, что меня это касается непосредственно.
- Инга, скажи, что ты сделала?
Она замялась, но взяв себя в руки, ответила:
- Я хотела забрать у тебя твою игрушку.
- Маргариту, - уточнил он.
- Да.
- Почему именно ее, почему не пыталась забрать других?
- Мне показалось, что она для тебя важнее, чем были другие.
- И что ты сделала?
Инга опустила лицо и закрыла на секунду глаза.
- Я подослала к ней Юлиана, чтобы он ее лишил жизни.
- И что сделал Юлиан?
- Он сделал ее своей дочерью.
- Почему?
- Она привлекла его внимание.
- Верно, он забрал мою Маргариту... себе.
Я вздрогнула от того, каким тоном были произнесены эти слова, и начала лихорадочно искать глазами Юлиана.
- Так почему же вы с ним оставили ее в живых, прекрасно зная, как отреагирую я, если узнаю об этом обмане? Юлиан, ответь мне сам на этот вопрос.
- По-моему, любовь не требует еще каких-то причин для объяснения тех поступков, которые из-за нее совершаются, - ответил Юлиан, и мой взгляд переметнулся на голос.
Юлиан стоял поодаль от нас, среди других вампиров.
- Любовь - нет, а вот предательство... требует. Рискованно, ты не находишь?
- Я был готов идти на этот риск.
Какая-то короткая минута молчания показалась мне куда длиннее. И я с настороженностью наблюдала, каким долгим взглядом Александр одарил Юлиана, прежде чем обратить внимание на свою дочь.
- Инга, теперь объясни мне ты.
- Юлиан не дал мне ее уничтожить. Когда же я узнала, что ты снова впал в забвение, то решила пока оставить все как есть. До лучшего момента.
- И ты думала, что я сплю до сих пор.
- Прости... Что ты хочешь от меня за прощение? - снова спросила она. - Прости все, что угодно.
- Ты не на Совете, Инга, где можешь что-то выторговать. Ты на Суде... так что тебе остается только... терпеть, - ответил он ей.
Инга вздрогнула и задышала чаще, в страхе поднимая на него глаза.
- Нет, пожалуйста... - взмолила она, перед тем как вспыхнуть факелом.
Ее крик разошелся по залу, отдаваясь о стены эхом. Но это пламя тут же погасло, и Инга начала как будто медленно тлеть, падая на четвереньки и кашляя пеплом. Александр не хотел ее убивать, поэтому выбрал пытку на медленном огне. Меня передернуло от этой картины, стоило представить, какие муки она сейчас испытывает. Тем временем, Александр невозмутимо развернулся и прошел к креслу, заняв на нем свое почетное место наблюдателя.
"Что ты делаешь?" - спросила я его, стоя рядом.
