Если бы они все еще жили на своей родине, и он был бы хорошим старшим братом, Бернт уже бы показал все свои сильные стороны воина на своем Barenjagd (охота на медведя). Осборн почувствовал вину. Он должен был готовить своего брата лучше, подготавливая к обряду, чтобы сделать его мужчиной перед своим народом. Прежде всего, перед царством Урсы. Но больше не было никакой Урсы. Что хорошего в обряде охоты на медведя или в способностях берсеркера, если он даже с ними не смог спасти свой народ? Если единственное, что он мог – охотиться, как животное? Или быть наемником?
Тем не менее, беспокойство за брата не оставляло его. Главный обряд не был выполнен. Бернт имел склонность к жизни в лесу, у него постоянно было плохое настроение и приступы гнева, которые все же не были похожи на ярость берсеркера. Злой рок. Осборну придется что-то сделать. И как можно быстрее. Необходимость поторопиться буквально витала в воздухе. Но сомнения и страхи переполняли его. Что если он недостаточно поработал с Бернтом над ударами копья? И над соблюдением баланса в бою? Закалке нервов?
Осборн провел рукой по лицу. Больше, чем обычно, его мысли соответствовали мыслям и заботам его собственного отца. Он хоронил мысли об отце, наблюдая за огнем, в то время как его маленький сын Бернт спал рядом с ним. Только Осборн не был отцом Бернта. Он не обладал мудростью своего отца. Каким понятиям о чести мог он его научить? Он потерял свою много лет назад.
Его братья пронеслись мимо, остановившись у двери. Сегодня Бернт был в хорошем настроении, что было редкостью. Он рубил дрова в течение нескольких часов под палящим солнцем, не проявляя ни капли агрессии. В течение всего дня. Эти двое врезались в переднюю дверь, сбивая друг у друга шляпы и ведя себя все также громко. Но когда они не шумели? По крайней мере, он дал им беззаботное детство. По крайней мере, он смог дать им это.
Он думал, что оставил горшок овсянки на плите, теперь же он лежал на кухонном столе. Ложка была отброшена на деревянную столешницу, горстки зерна были разбросаны внизу по сторонам и будто ждали, когда их уберут.
- Кто это сделал? - взревел он.
Кувшин с лимонадом был грязным. Засохшие зерна овсянки прилипли к ручке, и казалось, кто-то пил напиток прямо из носика.
- Никто не захочет пить теперь из этого. Так трудно было достать кружку?
И когда он стал ворчливой старухой?
- Я не делал этого, - сказал Торбен.
- Я тоже, - ответил Бернт. Его плечи уже напряглись, настроение быстро менялось.
- Мне все равно, кто это сделал, - сколько раз он говорил это с того момента как взял на себя заботу и ответственность за своих младших братьев? - Вы оба поможете убрать все это.
И что дальше?
Осборн отошел, и звук треснувшей древесины нарушил напряженную тишину.
- Взгляни на стул, - он указал на то, что осталось от мебели после Бернта.
- Он уже был треснутый, - заворчал Бернт.
- Ты получишь навык деревообработки, - сказал ему Осборн.
Бернт посмотрел на него с вызовом.
- Я должен быть воином.
Да, и в этом-то и проблема.
- Ну, теперь ты будешь потенциальным воином, работающим с деревом, - сообщил он, словно констатировал факт.
Как долго он еще сможет это делать?
Торбен присел и потянулся за одной из треснувших ножек стула. Он перебрасывал ее из рук в руки, как Осборн когда-то перебрасывал копье. Осборн проигнорировал тот факт, что другой его брат также показывал все признаки будущего воина.
- Этот стул не развалился сам по себе. Его сломали силой, - его брат встретился с ним взглядом. - Здесь кто-то был.
- Я же говорил, что не устраивал тут беспорядка, - заговорил Бернт, его голос по-прежнему звучал непокорно и гордо. - Кто-то ел нашу еду.
- И кто-то сидел на нашей мебели, - вторил его брат.
Но Осборн почти не слышал их. Все его чувства обострились. Холод пробежался вниз, напрягая его мышцы. Теперь он заметил, что маленькие кусочки травы вели к их спальне.
Его пальцы заскользили по лезвию. Его брат уже протягивал сумку со шкурой берсеркера. Сумка всегда была поблизости.
Он бесшумно крался по деревянному полу. Говорить своим братьям отойти назад, было бесполезно. Кто-то вторгся в их дом. Никакие предупреждения Осборна уже не могли в бороться нем с инстинктами воина Урсы.
Тихий звук, похожий на стон, донесся из спальни. Напряжение спало. Его чувства берсеркера говорили, что то, что издало шум, не представляло угрозу. Но этот стон... Он прошелся по всему его телу, пробуждая в нем чувства. Чувства мужчины.
Они втроем заглянули в комнату.
- Кто-то спит на твоей постели. Она все еще там.
Осборн вошел в комнату. Женщина лежала на животе на кровати, ее длинные светлые волосы расстилались по подушке. Он почувствовал что-то первобытное.
- Она мертва? - прошептал Торбен.
Его взгляд проследил за тем, как ее спина тихонько поднималась и опускалась. Он покачал головой, отбрасывая остатки сущности берсеркера.
- Она спит.
Зачем они шептались? Эта женщина вторглась в их дом, испортила кухню и уничтожила их имущество. Но он не мог заставить себя возмущаться.
Женщина выглядела так, словно упала на кровать и уснула. Как воплощенная мечта большинства мужчин.
Она нежно вздохнула и приподняла ногу. На ней не было ничего, что скрывало бы ее. Ноги были босыми, и его взгляд проследовал вверх.
Черт побери. То, что осталось от ее юбки, было разорвано, и он мог отчетливо увидеть округлые изгибы ее ягодиц. Горячее и сильно желание поразило его. Ожесточило его. Пот выступил со лба.
Он заставил свои глаза опуститься ниже, на этот раз, он заметил глубокие порезы и ссадины на ногах, испортившие ее нежную кожу.
Как же...? Кто бы мог...?
Что-то росло в нем. Сила, такая же сильная, как и сила медведя. Не воинственная, но оберегающая. Присоединяющаяся к нему и растущая. Его.
- Уйдите, - приказал он своим братьям.
Не было необходимости повторять приказ. Они расслышали холодные повелительные нотки в его голосе. От него исходила сила. Столкнувшись, они выбежали в другую комнату.
Его лоб нахмурился, когда неуклюжая потасовка его выбегающих из комнаты братьев, побеспокоила ее сон. Она перевернулась, и его взгляд снова опустился вниз. Он никогда не видел столь аккуратного лица, ее кости были тонкими, а кожа выглядела слишком мягкой на ощупь. Ее подбородок был другим, не таким же мягко закругленным, как все остальное, а более упрямым. Этот недостаток делал ее еще более привлекательной. Розовые щечки и носик, как у того, кто слишком долго бывал на солнце. Ткань корсажа была слишком грязной и рваной, во многих частях отсутствовала, но Осборн мог сказать, что это было к лучшему. Прекрасна.
