— Что вы там устроили? — спросил Арчи.
Макс пожал плечами, продолжая зашнуровывать высокие ботинки.
— Мне сейчас на сканирование? — спросил парень, выпрямляясь.
— Тебя уже осмотрели, — мужчина задумчиво кивнул на дверь, за которой скрылся врач. — Не забудь взять заключение, иначе компенсацию не получишь.
— Что?
— Самарский у всех на виду привязал к студенту призрака, что нанесло твоему нежному организму непоправимый вред и заставило испытать моральные страдания, — ухмыльнулся Андрей Валентинович.
— Где Самарский?
— В карцере.
— Черт, — Макс взъерошил волосы. — Скажите, что я не имею к нему претензий, пусть выпускают.
— Эвоно как, — Арчи привстал, вглядываясь в лицо парня. — Похоже, док поторопился с выводами, ты явно не в себе.
— Да, блин, я и так ему обязан за то, что он рассказал про хранилище, а ведь мог бы и промолчать.
— Как сделал бы ты, — согласился препод. — Не хочешь быть обязанным. Уже лучше. Но скажи, пожалуйста, когда тебя в старшие произвести успели?
— Что?
— А то, что по твоему распоряжению мы вдруг должны выпустить студента, совершившего грубое нарушение техники безопасности, которое поставило под угрозу жизнь другого студента?
— Черт.
— Он самый. У тебя шишка на голове.
— Упал.
— Я почему-то так и подумал, — преподаватель встал и пошел к выходу. — Если бы ты во что-то вляпался, ты бы мне сказал, так?
— Куда бы я делся, — развел руками парень.
Макс покинул лазарет, выждав минуть пятнадцать после ухода препода. Но, как оказалось, его все равно ждали. Стоило парню показаться в общем коридоре, как от стены отделилась женская фигурка. Лиса невозмутимо взяла его под руку и пошла рядом.
Он мог собой гордиться, потому что сбился с шага всего один раз, да и тот от неожиданности. Настя Лисицына, еще один представитель «золотой» молодежи империи, ее присутствие в Инатарских горах никого не удивляло по той простой причине, что здесь был Самарский. Интересная пара — парень, словно сошедший со страниц журнала для женщин, и невысокая хрупкая девушка с простым личиком и короткими вьющимися волосами. Если Артем был «всего лишь внуком» профессора, то эта студентка выходила из рода придворных псионников. Тех, кто на протяжении веков хранил венценосную семью от блуждающих. Не удивительно, что отличник и его семья ухватилась за эту партию обеими руками.
— Тём просил передать, что порог компенсации, которую его отец выплачивает без вопросов — шесть тысяч, — парень едва заметно дернулся, а девушка невозмутимо продолжала. — Не скрипи зубами, принципиальность проявишь в другом деле, а деньги потребуешь уже сегодня, если не хочешь, чтобы о вашей неожиданной и нежной дружбе шептались на каждом углу. Когда закончим играть в сыщиков, сводишь нас в ресторан.
Макс хотел было поинтересоваться, что это за ресторан, в котором можно прогулять шесть тысяч за раз, но вовремя опомнился, потому что другие ее слова вызывали куда более серьезные вопросы.
— Вас?
— Нас, нас, — ответила девушка. — Он все мне рассказал. Или ты думаешь, я призраков каждый день на волю отпускаю?
— Так ты специально?
— Конечно. Тёму закрыли на сутки.
— Черт.
— Он знал, на что идет, — она покачала головой. — Больно уж ты совестливый для твоей репутации.
— Да пошла ты!
— Вот, уже лучше. Сегодня мы с тобой заступаем на ночную вахту в хранилище, — она отпустила его и пошла дальше по коридору, теперь уже ему пришлось догонять девчонку и хватать за руку.
— Поясни, — потребовал он.
— Пришлось попросить кое-кого об услуге и изменить график. Надо выяснить: куб какого именно из блуждающих исчез и как технически была осуществлена кража.
— Но почему МЫ? — он выделил голосом последнее слово.
— А кто? — она выдернула локоть.
Баек о спецхранилище в Инатарских горах он наслушался до отрыжки еще в детстве. Стоило бате с соседом Костычем принять на грудь грамм н-дцать, как Макса тут же окидывали многозначительным взглядом, и начинался вечер сперва страшных, а потом и очень страшных историй.
В горах добывали камни. Кристаллы (по структуре своей), способные ограждать разумы людей. Минералы были здесь всегда: и в периоды мертвых веков[1], и в десятилетия стремительного развития прогресса, и урбанизации. Кад-арты были хранителями живых и защитниками от мертвых. Лет пятнадцать назад они обзавелись электронной начинкой. Грош плохо помнил детали денежной и идентификационной реформ. Одно несомненно — камни с электронной начинкой или без нее создавали вокруг носителя нулевое поле, пусть и не очень сильное, и оно в разы ослабляло психические атаки призраков.
А если этих камней много? Если первичные месторождения тянутся через весь хребет? Чем станет такое место для блуждающего? Могилой? Или тюрьмой? Горы успели побывать и тем, и другим. Века два назад здесь хоронили всех без исключения жителей империи. Но результативность этих мер оказалась в разы меньше ожидаемой. Глубина залегания жил везде разная: где-то они генерировали поле, где-то нет. Плюс постоянная и непрерывная добыча минералов, новые шахты, туннели, мосты. Покойников приходилось часто перетаскивать с места на место. Потом кто-то предложил кремацию, и дело пошло куда как веселее.
Пока один из императоров (Макс не помнил, какой именно) не понял, что бесконечно так продолжаться не может — горы не резиновые. Тогда-то и были основаны Ворошки[2]. С того момента и по сегодняшний день усопшие находили место последнего приюта на равнине.
Поначалу решение не нашло отклика в народных сердцах. Оставлять призраков без сдерживающей силы гор улыбалось не всем. Но перезахоронения прошли на удивление гладко. Вернувшиеся как атаковали своих обидчиков, так и продолжали заниматься любимым делом. Никаких массовых убийств и террора от мертвых не последовало. Живые стали осмотрительней, и прежде чем дать наглецу соседу в глаз, задумывались: а не допьется ли он завтра до уютной метр на два могилки, и не заглянет ли к вчерашнему собутыльнику, свеженький покойничек, не вспомнит ли про подбитый глаз? В свете этого заповедь «возлюби ближнего своего» приобрела совсем другой, весомый, нежели другие постулаты, смысл.
Макс миновал полигоны, обозначенные в поздний час тихонько покачивающимися фонарями, половина из которых не горела, и стал взбираться по тропе вверх, к каменному выступу, на площадке которого находилась массивная железная дверь. Ходили упорные слухи, что Старший уже третий год обещает построить подъемник. Над входом в инатарское хранилище, где содержались те, кто как раз и мог устроить массовую бойню, тревожно мигала желтом светом одинокая лампочка.
