Оделась. Если и будем где раздеваться, постараюсь сразу лечь, чтобы не рассматривал. Если правильно все поняла, мы за карьер пойдем. Очень — очень далеко, где никого не должно быть.
Жаркий выдался денек. Набрала пакет неподъемный, покрывало, бутерброды, салатиков в контейнеры нарубила. Раз уж пикник, парня своего голодным не оставлю.
Ждет у подъезда на лавочке. Вернее, сидит на ребре спинки, а ноги на лавочке. Сколько бабульки не ругались, молодежь все брезгует попы свои бросить, где положено. Меня увидел, спрыгнул. Сам в джинсах, кроссовках, майке с воротничком и в кепке. Улыбается так скромно, мой хороший.
Кажется, начинаю видеть в нем много всего интересного и важного. Не понимаю пока что именно, но тянет к нему. Он ничего мне плохого не сделал. Просто скромный, не конфликтный. Такой хорошенький.
Спешу к нему. Целуемся в щеки. За руку беру.
— Давай сюда, — отбирает пакет. Джентльмен. У него тоже баул не маленький. Интересно, что он там набрал?!
Солнышко светит, ни одной тучки на небе. На душе свободно и легко. Прочь пошли эти комплексы и предрассудки. Даже то, что трава зеленая важнее. Жаль, цветов уже повяла половина. Но одуванчики не сдаются. Все в этих желтеньких «цыплятках».
— Ты как? — Спрашивает мой скромняшка по дороге.
— Все хорошо, — улыбаюсь.
Перешли железную дорогу, идем по тропинке. Березы листьями шелестят, склянки зеленые в лучах играют. Бутылок разбросали бомжам на радость. Позади электричка проносится, грохочут железные колеса быстрыми перестуками. Ощущение, будто все плохое и негативное с ней вместе уносится.
Прошли старый сарайчик. Уже по доскам растащили практически все. Тут раньше бомжи жили, потом согнали их, после того, как обворовали тетечку с соседнего дома. Тропинка шире стала. Вышли к деревушке старенькой в четыре дома. Тут собака за забором залаяла хрипло и лениво. Слышала, что бабка живет одна единственная тут на все поселение. Век свой доживает, все родные ушли, а пес с ней остался. Фольклор местный, правда или нет, никто не знает.
Впереди показалась поляна, а за ней уже лес. Руку отпустила бегу вперед, цветочки собирать хочется. Синенькие, желтенькие. Бабочки летают. Обожаю этих созданий. Нарвала букет, в лесок нырнули. Запахи шашлычка пошли. Аппетит разыгрался, греет душу, что бутерброды-то с колбаской. Скорее бы дойти!
Музыка из магнитолы автомобиля доносится. По левое плечо народ веселится. Как они только машину умудрились через деревья так загнать.
Кирюша за руку хватает, стороной ведет. Не хочет, видимо, встречаться с местными. Да и мне они не нужны. Голоса девичьи как ножом по слуху режут. А смешки, так вообще на сердце давят грузом недавнего позора. У меня, похоже, фобия начинается на почве всего этого. Где ни смех, сразу думаю, меня высмеивают.
А шашлычка-то хочется! Надо будет со стипендии набрать мяска, замочить по рецепту бабушки. Да собраться парами, я с парнем, да Алинка с Максом. Винца красного взять, ну и сока Алинке. С водкой, потом на камеру заснять компромат, как будет чудить. Я злая. Потому что голодная.
Вышли на карьер. Тут озерко есть. Народу мало, все продолжают охоту на инопланетян. Водоем обошли, тут в основном рыбаки старые сидят, высиживают до самой ночи. А купающихся по возможности сил сгоняют. Раньше тут война на этой почве была. А потом рыбаки стали в воду всякую дрянь кидать, и не докажешь ведь.
Занырнули в чащу, здесь зелень разрослась, как настоящая хозяйка. Уже дикая природа начинает пронизывать своей атмосферой. Кое — где кусты черники. Отошла ягода, но густые кустики все равно привлекают мое внимание. Вдруг да найду чудесным образом продержавшуюся ягодку.
Кирилл ведет настойчивее вперед. Намекая, что нечего тормозить. Вышли на проталинку. Кусты малины дикой прям в центре целой шапкой стоят, крапива их охраняет. У них тут симбиоз. Если поискать, можно найти что-то несорванное.
Замечаю за собой, стоит в лес пойти, сразу дикость какая-то просыпается, хочется ягоды искать, грибы, животных высматривать. Дышать хочется, вдыхать все это. И даже запахи дымка или звуки играющей где-то музыки не могут нарушить сего таинства.
Выбрали местечко под солнышком, разложились.
Кирилл вино достает! И стаканчики одноразовые. Хм…
Ну а что?! Все располагает, лес будто замер, ожидая моего решения. Стану ли я противиться. Нет, не стану.
После плодотворной борьбы с пробкой, белое сухое разливается по стаканчикам.
— Давай за наши с тобой отношения, — с нотками волнения говорит он. — Чтобы они прогрессировали, так сказать. Нам же хорошо вместе, и… и надо, в общем развиваться…
— За нас, — добавляю и пью. Немножко.
В горле потеплело и дальше пошло, послевкусие не очень, дешевенькое… а что с нас студентов взять? Замечаю, что Кирилл выпивает все залпом.
Нервничает. А я освободила себя. Мне в этом месте хорошо, вокруг никого. До нас никому дела нет. Все институтские сучки за пеленой, размытые, мутные фотографии в памяти. А мой парень такой яркий, все мое воображение в себя впитывает. Щурится от солнца, от того он такой красивый и милый.
— У меня для тебя подарок, — неуверенно произносит мой скромный после нескольких минут молчаливого наслаждения друг другом.
Шуршит пакетик. И… я вижу торт. Торт?!
Меня, как кипятком ошпарило, пощечиной обожгло от непробудного сна.
— Что не так? — Замечает мою реакцию.
— А ты не знаешь? — Обиженно отвечаю.
— Нет, — пожимает плечами. — Я там, это, в смысле подарок спрятал. Он, э… а торт сливки, есть особо нечего. Найдешь подарок? Ну, поищи? Думал, тебе понравится.
Грустнеет мой сладкий. Ну а я… я задумку оценила. Решила подыграть. Отделила пластиковыми приборами кусочек. Попробовала, ничего так. Скушала один. Ничего не нашла.
— А какого размера подарок, скажешь? — Спохватилась, мало ли, съем.
— Заметишь, не переживай, Лерка, — смеется, мой находчивый мальчишка.
А я решила схалтурить. Ножичком тыкаю.
— Так не честно! — Возмущается. Прям ожил. Радуюсь, что он эмоции стал проявлять.
— Ты тоже ешь! Давай, давай.
— Я буду другое! — Заявляет и достает из пакета баллончик сливок. — Давай руку.
Загадочный такой. Протягиваю руку, хмель в голову ударила, ничего не страшно.
Давит мне на ладошку сливки… на пальчик. Так приятно. А потом вдруг опускает туда свою голову и начинает слизывать!
Хочу отдернуть, а слабость такая, что нет сил. Одно Я говорит, стоп, остановись, не надо. А другое смеется над первым и наслаждается процессом.
Улетаю на седьмое небо, когда он мои пальцы начинает облизывать, обсасывать, словно леденец на палочке. Мне стыдно стало, руки-то немытые после цветов. А слова сказать не могу, тону в блаженстве.
Никогда прежде не ощущала ничего подобного. Внизу живота волнение, щекотно что-то. Блаженство пуховым одеялом накрывает.
— Давай загорать, — шепчет, закончив с пальцами.
Слушаюсь его, как завороженная. Снимаю платье, ложусь. А он мне на живот сливки выдавливает! Краснею, а двигаться не могу, возразить не могу… даже мысль сформулировать ну просто никак не выходит. В горле застряло только стонущее «Ах…».
Язык касается живота. Щекотно! Хихикаю, как дура. Он прекращает.
Шляпкой голову прикрыла от солнца. Чувствую, как к ладони что-то мягкое поднес.
— Вытащи так, рукой. — Мурлычет.
Торт? Руками что — ли? Подчиняюсь, копаюсь рукой, пытаясь нащупать что — нибудь твердое. Пока только крем, сливки.
А сливки как забили фонтаном по всему моему телу. Неужели он это все есть собирается? Нет… нет, туда не надо.
— Что ты делаешь? — Шепчу едва слышно, когда на грудь попадает. Даже через купальник ощущаю кожей эту прохладу…
Смеется. Необычно так. Снова… осознаю, что не он это! В груди холодеет. Приподнимаюсь, сознание будто током долбануло. Пробудилась ото сна.
Вокруг меня стоят люди. Девушки, парни. Все с направленными на меня смартфонами. Кирилл куда-то испарился. А я вся в таком непотребном виде. Рука в торте, сама вся в сливках!
