- Покажи? Или тебе нельзя совсем?
- А чёрт знает, я ж наружу не прошусь, и агрессию не проявляю, - усмехнулась она… как-то нехорошо.
Сложила руки ладонь поверх ладони и потянула из пальцев серебристую нить. Нить бодро потянулась, её становилось всё больше, и вот это уже не нить, а паутина, и по ней шустро ползают чёрные пауки. Один забрался по её руке на плечо и устроился в волосах, одни лапы торчали, второй засел на макушке.
Грифон огляделся – господи, куда он попал! Паутина затянула всю комнату, первым делом – окно и люстру, и пауков по ней бегало уже несколько десятков. Он зажмурился…
- Вот так, - сказала она.
Он открыл глаза… ничего не было. В окно глядело солнце, комната была чиста и светла, и Жийона тоже, только в волосах, кажется, шевелились чёрные лапы… потом исчезли.
- Впечатляет, - сказал он. – Скажи, ты их сама создаёшь, или настоящих приманиваешь?
- Этих создаю. Но приманивать тоже умею, господин Барю научил меня жертве паучьей матери, и она всегда откликается, когда мне нужно.
- То есть тебя вот этому прямо учили?
- Ну да, этому тоже. А тебя чему?
- Меня – как управляться с разными формами жизни, - усмехнулся он. – Но моим наставником был отставной полковник Магического Легиона.
- А моим – безумный исследователь. Первые три года. А потом он всё чаще стал засыпать в паутине, обращаясь в огромного паука. И однажды не проснулся, а потом исчез вместе с паутиной.
- Куда исчез? – не въехал с ходу Грифон.
- Туда, - усмехнулась она. – Куда все исчезают. Куда от всех, говорил он, уходит душа, а от таких, как мы – всё, что мы сможем приготовить и взять… Я, помню, очень заинтересовалась, как приготовить. Он сказал, что сама пойму с годами. И чтоб не вздумала пробовать раньше времени, потому что нельзя.
- Ну да, про нельзя мне тоже объяснили, - согласился Грифон. – А потом? Вам дали другого препода?
- Когда нашли, ага, то есть – месяца через два.
- А до того вы вола пинали?
- Куда там, - скривилась она. – Общеобразовательные предметы, плюс дежурства – уборка, стирка, кухня.
- У вас не было никого, кто бы это делал? – изумился Грифон.
- Почему, были. Просто считалось, что нормальным детям всё объясняют в семье. И как убираться, и как готовить, и как одежду себе выбирать, и как причёски делать, и как от беременности предохраняться. А у нас там девять десятых были или сироты, или типа сироты, вроде меня. Поэтому нас как бы учили как бы всему, но фактически – как могли, конечно. Главное – чтоб выпускники не представляли опасности для окружающих, ну там лекции о магическом праве, магической этике и всём таком. И могли работать, либо с применением дара, либо без него.
- Это на государственном финансировании?
- Отчасти да, но плюс ещё все те родители, чьи дети там содержатся, должны что-то платить. То есть мой пришедший в себя после моего стихийного выброса отец до самого моего выпуска оплачивал какое-то содержание, но – по минимуму. Некоторым выходцам из приличных семей и на карман что-то перепадало, они могли тратить это на покупки в сети, на подкуп преподов, на азартные игры и ещё на всякое, - она снова скривилась, наверное – вспомнила что-то, не слишком приятное.
Вообще Грифон не задумывался о том, что бывает, оказывается, ещё и вот такое образование. Вообще он слышал, конечно, о магическом правосудии и о том, что преступников-магов судят отдельно и строже, чем простецов – потому что маги могут и умеют больше. И что у магов могут заблокировать магические способности антимагическим ошейником, и могут поместить туда, где антимагический периметр – для некромантов самое то, потому что сила из них лезет постоянно, сама собой, для того и приходится носить амулет. Но никто из его знакомых так вот не попадал, конечно. В колледже бывало всякое – и дрались при помощи магии, и воровали, и мошенничали, и чаще всего это вскрывалось, и виновные разным образом получали по шапке. А чтобы вот прямо на остров, и там жить…
- Вы там что, прямо всегда жили? И никуда не выезжали?
- Почему, нас возили на экскурсии на материк, во всякие там музеи и исторические места. Тех, кто прилично себя вёл и не нарушал правил.
- А ты… нарушала?
- А я больше всего на свете хотела, чтобы меня не трогали. Мы спелись в кучку – парни старше меня и я. И стращали тем, что можем сделать так, чтоб обидчик тихо умер во сне, и чтоб никто не понял, как это случилось. И всем сомневающимся предлагали проверить.
- Но невозможно же не понять, - нахмурился Грифон.
- Конечно. Ты это знаешь, я это знаю. Препод знал. А все остальные не могли быть уверены, что знают точно. Поэтому работало. А когда парни выпустились, я была в предпоследнем классе, и ко мне уже не заедались. Там я сама уже стала старшей для мелких, их оказалось тоже трое, и даже одна девочка поступила. Она убила отчима, который её изнасиловал. Точнее, сначала изнасиловал, а потом сказал её матери, что она сама виновата, и мать поверила. Вот тут она и не сдержалась. Сначала заставила признаться, а потом… того. И я была на её стороне в этой истории.
- Понимаю, - тихо вздохнул Грифон.
Вообще она вызывала очень противоречивые мысли и желания – говорила жутковатые вещи, но если бы ей выпала хотя бы просто нормальная семья – то ничего такого не было бы. Или если бы её бабушка не умерла, когда она была ещё совсем мелкой. Поэтому он хотел обнять её и утешить, но не был уверен, что его поймут правильно.
Дотянулся, тронул кончики пальцев.
- Я не трогаю тебя, я выражаю поддержку, - сказал он.
- Почему ты выражаешь мне поддержку? – подняла бровь она.
Так и читалось: какое тебе вообще дело до меня и моей жизни?
- Потому что хочу. Потому что ты хорошая и нормальная, и ты не виновата, что с тобой так вышло. Ты талантливая, тебя нужно было в столицу, в магический класс. Я слышал, там колледж при академии, и туда берут всех, кто круто одарён. Я б не прошёл, а ты – вполне.
- Только как бы я туда попала, ага, - мрачно хмыкнула она. – Содержатели этого колледжа не ищут себе студентов в заведении для малолетних правонарушителей.
- Они просто не догадались. А ваш препод – он не мог сообщить? У нас из колледжа троих забрали в столицу, когда они стали показывать такие результаты, с которыми наши преподы уже не могли справиться. Или могли, но считали, что в столице научат лучше.
- Наш препод считал нас именно малолетними правонарушителями, - усмехнулась она. – И повторял, что толку с нас уже не будет. У него самого с карьерой не заладилось – как я поняла, он не смог защититься, чего-то там не хватило, и в Легион его тоже не взяли. Зато вот взяли нас учить.
- Ну и дураки, - вздохнул Грифон. – Но ведь всё это позади, так? Тебя помнят в полиции с того случая?
- Если бы, не только, - она взглянула прямо на него. – Потом был ещё один, похожий. Я училась и подрабатывала. И кое-кто решил, что блондинка двадцати лет, у которой нет ни родных, ни друзей – лёгкая добыча. Её можно потрахивать в ночные смены в своё удовольствие, она не забеременеет, потому что маг, и будет молчать, потому что куда ей возмущаться. Вот тогда я и познакомилась с лейтенантом Овером, который тогда ещё был никаким не лейтенантом, а вовсе стажером. Он выяснил, что у меня это не первый эпизод, и что такие эпизоды случались, просто с менее разрушительным эффектом, и я получила условный срок. Условный потому, что не убила, и потому что снова действовала в состоянии аффекта. И хорошо, что условный, хоть с учёбы не выгнали. Но длительный – десять лет. Вроде как если я за десять лет не засвечусь больше в таких делах и научусь не калечить людей в состоянии аффекта – то и ладно. Но я, кажется, не научилась.
- А как тут научишься-то? – Грифон искренне не понимал.
Ему, наверное, просто не дано такой силы, чтоб понимать, но всё ж равно!
- Наверное, это в принципе возможно. Но я же всё делаю не так, - она по-прежнему усмехалась.
- Постой, если ты работаешь в больнице, ты как-то смогла стать врачом?
