нужны управленцы, финансисты, администраторы, а их нет.
– Наберите в провинциях, – пожал плечами маркграф. – Или в инфантерии. Там канцелярских крыс больше, чем настоящих.
– Если б я мог это сделать, то к вам не обращался бы.
– Крысы таки перевелись? Не верю. Кстати, вы до сих пор и не обратились.
– Редиш, – выдержав паузу, устало выговорил Марген. – Я хочу, чтобы вы стали моим приемником.
Генерал ничего не ответил. Кажется, он вообще сказанного не услышал. Сидел, рассматривая вино в бокале, который в пальцах крутил.
– Не хотите узнать, почему я принял такое решение? – не без здоровой порции недовольства спросил канцлер, когда молчание затянулось совсем уж неприлично.
– Нет, – генерал резко мотнул головой, откидывая волосы, – это и без объяснений понятно.
– Неужели?
– Император мне симпатизирует, принц тоже, а вот вас терпеть не может. Зато у нас с вами сложились приятельские отношения. Впрочем, не думаю, что такое предложение вы сделали только мне. Но есть ещё один момент.
Маркграф одним глотком допил оставшееся вино – примерно полбокала.
– Какое же? – осторожно поинтересовался канцлер, продолжения так и не дождавшись.
– Я не играю в политику, – Редиш поставил пустой фужер на стол, прямо глядя на Маргена, – в ней нет выигравших.
– Но в ней есть непроигравшие, – мягко ответил старик. – Впрочем, вы правы, ваше равнодушие к политике идёт в плюс. Я могу вам доверять, вы не принадлежите ни к одной партии, а, значит, сможете служить не чьим-то личным интересам, а империи.
Редиш кривовато улыбнулся, но комментировать не стал. Само собой просящееся: «И вам» – здесь действительно было неуместно. Странно, но канцлер на самом деле служил государству. Правда, про свои нужды тоже не забывал, но они стояли на третьем, а то и десятом месте.
– Вы не поняли. Я не играю в политику, – с напором повторил генерал.
– Ваша принципиальность достойна уважения. Настолько достойна, что ей место в выгребной яме, – жёстко отрезал Марген. – Императору уже семьдесят с лишним, его высочеству нет ещё и семнадцати. Принц полностью подтверждает поговорку, что на детях гениев природа отдыхает. Он ни на что не способен и вряд ли будет способен в дальнейшем. А, между прочим, Карлес единственный наследник, вряд ли королева сможет забеременеть, как бы император не старался. Да и появится младенец, что это меняет? Я знаю, Редиш, патриотизм не только для фанатичных девок, но и для вас непустой звук.
– Вот уж бред!
– Вот уж нет. Поверьте, в данном случае мой возраст играет мне же на руку. Я могу судить о таких вещах. А вам ещё рановато, слишком молоды.
– Как угодно, спорить не стану. Хотя, лично я тридцать два года молодостью не считаю, но вам, вероятно, виднее. Только ясности как не было, так и нет. Чего вы от меня хотите?
– А об этом мы поговорим чуть позже, дорогой мой маркграф, там, где нас гарантировано никто не услышит. Но, надеюсь встретиться с вами завтра вечером на малом приёме. Не забудьте прихватить своего телохранителя.
– Желаете насладиться собственным свинством?
– Просто хочу пообщаться с неглупой и милой девушкой. Говорят, она хороша собой?
– Не заметил. Впрочем, и не разглядывал. Пожалуй, с вашего позволения, отправлюсь домой.
– Хотите, наконец, полюбоваться на телохранителя?
– Спать я хочу, – неожиданно резко, даже грубо отозвался Редиш, отсалютовав канцлеру двумя пальцами. – Счастливо оставаться.
Реагировать на хамство маркграфа Марген не стал, лишь улыбнулся в спину генералу. И только когда за посетителем дверь закрылась, а его шаги окончательно утонули в глухой тишине давно спящих коридоров, канцлер натужно охнул, сгорбился над столом, обеими руками растирая поясницу.
– Щенок, – процедил сквозь зубы. На ощупь нашарил колокольчик, раздражённо потряс, будя секретаря. – Ничего, молочные зубы выбьем, клыки отрастут.
***
К кадетской форме Леора ещё не успела привыкнуть и, честно говоря, считала её чересчур уж пышной: все эти нашивки, знаки, чёрное с золотом – красиво, спору нет, только вот для балов такие одеяния подходят гораздо больше, чем для битвы. К сожалению, её мнения никто не спрашивал.
И когда надменный лакей парадный мундир принёс тоже.
– Хозяин велел одеть, – торжественно заявил слуга, держа тряпки на вытянутых руках.
– Может, надеть? – невесть зачем уточнила Недил.
– Кого? – помолчав, осведомился лакей.
– Чего, – поправила Леора.
Слуга ещё подумал, глянул на кадета эдак свысока, и сообщил, что госпожу ожидают внизу через полчаса. С чем и удалился, даже не предложил помочь одеться. Впрочем, это как раз, наверное, к лучшему, вряд ли маркграф в доме горничных держал, а принимать помощь мужчины в таком деликатном деле было как-то неловко. Несмотря на всю уравниловку, активно пропагандируемую в армии.
Но, в общем, она и сама неплохо справилась, да так неплохо, что долго от зеркала, вернее, от собственного отражения отлипнуть не могла. Что и говорить, форма идёт всем, парадная тем более, а уж этот костюм и из огородного пугала способен был красавца сделать.
Конечно, бархат – это не по уставу, изысканные кружева на галстуке и манжетах тоже, а уж крошечные рубинчики, которыми были расшиты знаки различия на лацканах и вовсе показушная роскошь. А шелковые чулки с золотыми стрелками? А сапоги тончайшей кожи – кажется, из такой только перчатки шьют. Сами же перчатки вовсе будто атласные, едва не нежнее льна, из которого сшиты панталоны и рубаха. Вот нижнее бельё с кокетливыми дамскими бантиками и оборочками, Леору слегка шокировало. Впрочем, нет, булавка для шляпы с крупной жемчужиной-каплей смутила больше.
Короче говоря, она едва не опоздала, наспех перевязала волосы лентой, а короткий плащ и вовсе на бегу застёгивала. Но всё равно не успела, маркграф её уже ждал. Редиш окинул равнодушным взглядом кадета, замявшуюся на последней ступеньке – и не понять, доволен остался или нет.
– Вы что-нибудь слышали о приличиях, леди? – поинтересовался он вместо приветствия. – Собственно говоря, мне на них тоже глубоко плевать. Но поскольку мне не удалось от вас отделаться, придётся вам смириться с моим пониманием хорошего тона. Постарайтесь приходить хотя бы на пять минут раньше назначенного.
– Я… – начала было Леора, но язык всё-таки прикусила. – Я поняла, ваша светлость. Приношу свои извинения.
– «Милорда» будет достаточно, иначе я начинаю чувствовать себя лампой. Вообще-то, предпочитаю, чтобы меня звали
