тот, кто доказывал, что она нам не нуж-ш-шна, − хмыкает змей старший, продолжая заниматься своим неведомым делом.
Я же теперь буквально впиваюсь в него взглядом, пытаясь осознать и проанализировать услышанное. Что этот Са-ард ищет? Что ему показалось?
− Ну так я ж-ше говорил это до того, как её увидел. А теперь она ходит тут и всем с-с-своим видом с-с-соблазняет. Я начинаю чувс-с-ствовать с-с-себя очень голодным.
− Я понял. Иди, найди ей одеж-шду. А я ещё кое-что проверю. Через несколько час-с-сов мы будем на месте. Я хочу быть уверен, что ничего не пропус-с-стил и биосинтезоид действительно не составляет угрозы для нашего дела. Наш-ш-ша мис-с-сия слиш-шком важна, чтобы рисковать. Ни отец, ни Повелители нам не с-с-спустят провал.
− Ладно, как скажеш-шь, − с немного разочарованным видом кивает Шоа-дар. И двигается в сторону личных комнат экипажа.
Ой-ой, это что же получается? Са-ард как-то понял, что с их куклой что-то не то? Поэтому так смотрел?
Что меня выдало? Взгляд? Какая-то реакция не соответствовала заложенной программе? Это кажется вполне логичным. Ведь я испытала настоящий шок, когда меня этот Шоа-дар начал так откровенно лапать.
В другой раз я бы обрадовалась такой наблюдательности Са-арда. Но в свете услышанного, получается, что радоваться нечему. Если одно лишь подозрение на баг в системе биосинтезоида заставило его два дня копаться в системной прошивке, то что будет, если я основательно привлеку их внимание к тому, что не совсем кукла?
Где гарантии, что меня не выбросят за борт в открытый космос? Или что ещё как-то не утилизируют, как неопознанную угрозу для их супер-пупер важной миссии?
А никаких гарантий. Вон змей старший меня уже угрозой считает.
Придётся затаиться. По крайней мере, пока не случится этот их непонятный "переход". И ни в коем случае не пытаться перехватывать контроль над телом в их присутствии. И лишь когда я буду уверена, что смогу объяснить всё, тогда можно будет подумать о том, чтобы открыться. Если пойму, что это для меня безопасно.
Надеюсь, что они оба некоторое время будут заняты своими делами и забудут обо мне. А я смогу незаметно тренироваться. Я верю, что у меня получится. Я не сдамся.
И только подумав об этом, я вдруг понимаю, что смотрю именно туда, куда хочу смотреть. И дыхание… неужели я действительно задержала вдох? Даже тело ощущается как-то по-другому. Более чётко. Практически как настоящее.
Боясь себя обнадёживать, пытаюсь плавно и осторожно перевести взгляд в какую-то другую точку. На пилотское кресло.
И у меня это получается. У меня получается!
О небо… и дыхание… я чувствую, как перехватывает дыхание. От моих собственных эмоций.
Теперь главное себя не выдать.
Мне стоит огромного труда не попытаться сейчас же ещё как-то проверить свои догадки. Кажется, у меня даже пальцы дрожат. И зудят от нетерпения. Неужели я действительно теперь смогу контролировать своё новое тело? Неужели больше не буду в нём бесправной узницей?
Мне уже так безумно хочется в этом окончательно убедиться.
Но приходится отрешиться от всего и просто неподвижно стоять, наблюдая за крутящимся возле стола и моей проекции Са-ардом. По крайней мере, пока в комнату управления не возвращается Шоа-дар.
− Оденьс-с-ся, Эйш-ши, − протягивает он мне сложенную, кажется, то ли сорочку, то ли рубашку.
Губы расползаются в счастливой улыбке. И я вот совсем не уверена, кто это сейчас улыбается – кукла, или я.
Как мало, оказывается, мне нужно для счастья.
− Благодарю, мой господин, − кланяется моё тело.
Хм, кажется, улыбалась всё-таки кукла.
Хотя сейчас я этому даже рада. Не знаю, как бы я изображала запрограммированного биосинтезоида, не имея ни малейшего понятия, какие функции в него заложены.
Приняв у нага принесённую мне вещь, я аккуратно разворачиваю её. Это действительно сорочка. Видимо, его собственная, так что для меня сойдёт почти за платье. Жаль, что штанов никаких нет, но с учётом отсутствия ног у моих «хозяев», этого и следовало ожидать.
Одеваясь, я невольно бросаю взгляд украдкой на Шоа-дара. Точнее на его одежду. Как-то раньше не особо её рассматривала. Не до того было. Отметила, что что-то военное и тёмное, и на том всё.
Наг одет в подобие кителя, застёгнутого на запах, притом каким-то непонятным образом, без пуговиц или каких-либо ещё видимых застёжек. Китель этот перехвачен широким поясом, от которого по бокам имеет разрезы, так что чёрные полы двумя полосами ткани прикрывают перед и зад хвостатого.
Интересно, где у него туловище переходит в хвост? И где у них мужские половые органы находятся? Под одеждой ничего выпуклого не угадывается. Может мне и опасаться ничего не стоит и дальше лапаний дело не зайдёт?
М-да, наивная я, знаю. Просто половой жизнью всяких змеев никогда не интересовалась.
Поймав себя на том, то рассматриваю паховую область змея младшего, в попытке понять, как там всё устроенно, я поспешно отвожу взгляд. Не хватало ещё чтоб заметил.
О чём ты вообще думаешь, Женька? Какое тебе дело до их гениталий? Чем дольше ты их не увидишь, тем лучше. Хорошо бы вообще их никогда не видеть.
Надев сорочку и с чувством глубокого удовлетворения натянув её почти до колен, я выпрямляюсь и поднимаю голову. И натыкаюсь на пристальный заинтересованный взгляд теперь уже Шоа-дара.
Душа уходит в пятки. Неужели опять чем-то себя выдала? Он всё-таки заметил, как я его разглядывала?
− Знаеш-ш-шь, так стало ещё хуж-ше, − цокает змей младший языком. – Теперь я хочу её раздеть. Никогда бы не поверил, что буду так реагировать на биос-с-синтезоида. Что-то в ней дейс-с-ствительно ес-с-сть необычное. Мне уже тоже начинает казатьс-ся, что я улавливаю какие-то ментальные волны, − повергает меня в новый шок неожиданным заявлением.
Что значит, ментальные волны? Это то, что я думаю? Они мысли мои улавливают?
Са-ард оглядывается на брата, потом обводит сканирующим взглядом меня. Нехорошим таким взглядом. Склоняет голову набок.
− Эйш-ши, подойди, − приказывает.
Ой-ой. Нет, не надо. Я помню, чем в прошлый раз закончились наши гляделки друг на друга.
И теперь, в свете услышанного, я начинаю догадываться, что именно он тогда делал. Пытался в мой разум залезть. Но у него не получилось, потому что разум-то мой взял и отключился от боли, полностью уступив место кукольным программам.
Но пока я всё это прогоняю в голове, ноги уже послушно несут меня к «хозяину».
Надо что-то делать. Надо как-то скрыть свою разумность. Пока я не узнаю, чего от них ждать. Я не хочу умирать
