Их охраняли фантомы в виде двух львов, которых Чуди легко устранила. После того, как на львов попала пыльца, я приказала им отдохнуть, и они уснули неподалеку на травке.
— Спите, котики, спите, мои хорошие, — пробормотала я и шагнула к воротам.
Их я открыла без проблем. Никто не потрудился повесить замок, безоговорочно доверяя фантомам. Они, и правда, отличные охранники, но только не против нас с Чуди.
Я уже собралась выйти из королевского парка на улицу Эйтилии… и не смогла. Передо мной возникла стена пламени, и меня точно взрывной волной отбросило назад. Я упала спиной на землю и, кажется, на долю секунды потеряла сознание. Когда очнулась, надо мной нависали две встревоженные морды — Сумрака и Чуди.
— Что это было? — пробормотала я, садясь.
Неужели ворота охраняются заклинанием, и мне не выбраться за пределы чертога? Я была близка к отчаянию, но тут заметила кое-что, а точнее — почувствовала.
Мое запястье горело, словно к нему приложили раскаленную головешку. Нечто подобное я сегодня уже ощущала, когда Ред коснулся меня. Между прочим, в этом же самом месте.
Закатав рукав, я осмотрела кожу. И очень вовремя! Как раз успела заметить огненную метку за миг до того, как она погасла.
— Чертов принц! — выругалась в сердцах.
Ред не просто так схватил меня за руку в коридоре, он поставил на мне метку. Похоже, именно она не дает мне выйти за ворота. Это как цепь, которой он приковал меня к королевскому чертогу, мне отсюда не выбраться. И ведь как хитро сделал — метка не видна, пока я не пытаюсь нарушить границу. Не устрой я побег, вообще бы о ней не узнала.
Меня прошиб холодный пот. А вдруг метка не только ограничивает мое передвижение? Что если у нее другие скрытые возможности? Необходимо срочно от нее избавиться! Не позволю принцу решать за меня, куда и когда мне ходить.
— Поможете? — я протянула фантомам руку, запястьем вверх.
Первой за дело взялась Чуди — щедро осыпала пыльцой мою кожу, и я пожелала, чтобы метка исчезла. Ага, как же, так она и послушалась. Вместо этого метка вспыхнула ярко, в очередной раз опалив мне кожу, и сожгла пыльцу.
Тогда Сумрак чисто по-собачьи попытался зализать ранку, а заодно уничтожить тьмой метку. Но та лишь обожгла псу язык. Бедняга Сумрак отскочил от меня и заскулил. Хорошо, я владею магией врачевания. Благодаря ей быстро вылечила фантома.
— Что за гадость такая въедливая?! — вспылила я, обидевшись за Сумрака.
В последнее время, когда я особенно сильно злилась или пугалась, происходило всякое. Например, я начинала светиться, точно лампочка под напряжением. Вот и сейчас через мою кожу изнутри наружу пробился свет. Так моя белая магия проявила себя.
И хотя свет с огнем одной природы, метке это не понравилось. Она зашипела, оплавилась и стекла с моей руки каплями пламени прямо на траву, где прожгла приличную дыру. Фух, избавилась…
Чтобы Ред еще раз ко мне прикоснулся? Да ни за что! Буду бегать от него, как от огня. Причем в прямом смысле.
— Давайте снова попробуем выйти, — с этими словами я поднялась с газона и снова направилась к воротам.
Подходила к ним с опаской. Осторожно вытянула руку вперед. Вроде она прошла спокойно, без преград. Только после этого отважилась сделать шаг, и то зажмурившись.
Получилось! Я вышла за пределы королевского парка. Вот она — свобода. А теперь на поиски тьмага. Посмотрим, как он проводит ночь в отсутствии жены.
Уходя, не удержалась, повернулась к воротам и показала неприличный знак. Вот вам, ваше высочество! Не доросли вы еще до того, чтобы заключить Марго Лонгрей в плен.
Шагая за Сумраком по ночным улицам Эйтилии, я ощущала себя колобком и даже ворчала себе под нос:
— Я от бабушки ушла… я от дедушки ушла… — имея в виду короля, а затем и принца: — и от волка тоже ухожу…
Девственницы… Как же с ними сложно! Дарк привык к отношениям другого рода. К женщинам, знающим, чего они хотят и как это получить. Марго совсем не такая. Неопытность, помноженная на неловкость и непонимание своих желаний — сложное сочетание.
Дарк, конечно, тоже хорош. Напугал Марго своей нетерпеливостью. Но как сдержаться, когда напротив в одном белье стоит красивая и желанная девушка. Между прочим, его законная жена!
Его оправдывает лишь то, что увидев Марго без одежды, Дарк потерял способность думать. Тараном страсти его просто вышибло из адекватности. А как иначе? Можно сколько угодно прикидываться взрослым, разумным и уравновешенным, но мужское тело живет по своим законам.
А еще тело все помнит. В нем навеки запечатлен первый и единственный поцелуй Марго. Кончики пальцев хранят воспоминания о нежной коже, о шелке волос, а губы — ее карамельный вкус.
Всего один поцелуй, а Дарк никак не может забыть и отчаянно хочет еще. Говорят, есть дурман, вызывающий привыкание с первого раза. Точно так же он пристрастился к Марго с одного поцелуя. Сладкая зависимость от девушки с цветными волосами, от которой никак не избавиться.
Самым правильным решением сейчас было уйти. Позорно сбежать, пока не сделал то, о чем потом будет жалеть. Из королевского чертога Дарк отправился домой. Поехал не в карете, а верхом, в надежде, что ветер немного остудит если не тело, то хотя бы разум. Какой там! Домой он вернулся по-прежнему на взводе.
Дарк оказался один в огромном доме. Ни Марго, ни Сумрака. Все комнаты, включая родную спальню в его распоряжении. Разве не об этом он мечтал?
Но даже так в доме не было покоя. Тьма стекала со стен и расплескивалась пузырящимися лужами по полу. Она бурлила, клубилась и шипела. Тьма негодовала. Дарка лихорадило, и тьму вместе с ним. В конце концов, они — отражение друг друга. Эдак они натворят бед. Надо срочно переключиться и успокоиться.
Широко шагая, Дарк направился в свою спальню. Ванная, еда, сон — три колонны спокойствия, на которые он рассчитывал опереться, но и тут ошибся.
Понял это, едва переступив порог спальни. Хотя поначалу вздохнул с облегчением. Слава кромешной тьме, Марго здесь нет!
Но радовался недолго. Походил из угла в угол, не зная, куда себя приткнуть. И вскоре накрыло прямо противоположными эмоциями. Кромешная тьма всех накрой, Марго здесь нет! А что делать без нее, непонятно…
Но хуже всего, что он чувствовал ее запах. Едва уловимый, но только не для тьмага. Он был повсюду — на кресле, где она сидела, на вещах, которых касалась, но особенно на
