сделал его прямо во время своего полёта! Тёмные очертания взлетевшего в воздух и уже почти распавшегося на осколки знака получились достаточно отчетливо, чтобы прочитать его. «Аракка». Первый элемент в цепочке овеществлённого заклинания, стеклянное звено ловушки. Если бы взрыв не нарушил цепь, то ловушка сожрала бы тех, кто первыми оказался у трупа.
– Все назад, – резко сказал Эдвин. – И не прикасайтесь к телу. Я сам.
– Что – сам? – не понял Нейт. – Дьер Эдвертон!
– Это не знаки на сокрытие улик. Это реальная опасность. Мак Хэрриган, я сам. Вам следует вернуться к армобилю и проверить сообщения. Нас от чего-то отвлекают, и труп девушки тут ни при чём. Если сейчас туда полезут – сработает цепочка, тем более что она уже запущена тем недотёпой.
– Мы старались не касаться знаков, – сказал патрульный. – Всякого навидались. Да и чайки не стали бы облетать безопасные стекляшки. Это всё Лойдинг, вечно рвётся вперёд всех.
– Ну так и не надо было пускать мальчишку за ограждение, – огрызнулся Эдвин, раздражённый осуждающим тоном полицейского. – Особенно если лезет не впервые!
Тут репортёр, наконец-то, пришёл в себя. Этому, видимо, поспособствовал эксперт, который за неимением других дел попытался привести парня в чувство.
– С-стекля…шка, – просипел парень. – Я её н-не, н-не задевал. Она сама попала п-под… п-под б-ботинок.
Эдвин тут же вцепился ему в предплечье.
– Ты её заснял. Она скорее вылетела из-под ботинка, а не упала под него, – сказал он быстро.
– Н-не, н-нет, – возразил фотограф. – Это я её… испугался. Д-думал, ногу… оторвёт.
– Это «Аракка», она сильно не взрывается, – сказал Эдвин. – Хорошо, что обошлось. Но больше вперёд магов к трупам лучше не лезть. А лучше всего заведи себе автоматона, пусть ездит и фотографирует. Если его подорвёт, то будет просто куча железа, а не один убитый юнец.
– В-вы же н-не, н-не старше меня, – слабо улыбнулся репортёр.
– Я просто хорошо сохранился, – ворчливо ответил Эдвин.
– Дай я посмотрю, – прервал беседу Нейтан и бесцеремонно отодвинул Эдвина в сторонку плечом.
– Туда лезть нельзя, – заволновался Эдвертон. – Это может быть опасно. Материализованные заклинания – это не просто стекля…
Под ногой Нейтана что-то звонко хрустнуло.
– Под ногой мага, превосходящего по силам того, кто наложил тут эти… знаки – они просто стекляшки, – наставительно сказал Нейт.
Если смотреть на любой скрытый магический знак прямо, то ничего не увидишь. Но погляди мимо, зацепи лишь боковым зрением – и увидишь зыбкую границу, лёгкое движение в воздухе. Нейтан успел очертить свою ногу знаком защиты «Саймай», и теперь, покосившись на мака, Эдвин видел зыбь, как в жару над раскалённой дорогой. Но только, наступи он на какой-нибудь особо опасный знак, который мог оставить опытный боевик или даже мертвитель – ногу бы это не спасло. Нейтана бы это не спасло.
Эдвин скрипнул зубами, но не двинулся с места. Если этот дурень решил сгинуть – то кто он, Эдвин Эдвертон, такой, чтобы его отговаривать? К тому же самое время вспомнить о соблюдении субординации.
А Нейтан Хэрриган тем временем поворошил песок защищённой ногой и поддел носком ботинка ещё одну «стекляшку». Подкинул – знак сверкнул на солнце – и, дождавшись, пока овеществленный знак упадёт на песок, наступил на неё.
На этот раз никакого хруста или звона. Полная тишина. Настолько полная, словно у Эдвина заложило уши. И не только у него, судя по тому, что патрульные, репортёр и криминалист в недоумении переглянулись. Ни крика чаек, ни шума воды, ни прочих звуков. Абсолютная тишина. Эдвин кашлянул – и заставил всех вздрогнуть. С кашлем вернулись и остальные звуки.
– Не двигайтесь, мак, – сказал Эдвин. – Поздравляю, вы только что поступили хуже, чем новенький или даже чем репортёр. А теперь не шевелитесь, пока я не обезврежу знак «Лои», иначе вы отправитесь к первопредкам.
Очень хотелось сказать Хэрригану: «Какой же ты мастер, Нейт? Какой ты, к бесовым отродьям, маг, если ухарствуешь и раздолбайствуешь напоказ перед целой толпой патрульных?» Но Эдвин не сказал. Было ведь вполне ясно, на что рассчитывал Нейтан. На то, что напарник себя выдаст и предупредит. Эдмунда всегда предупреждала наставника.
Но магические символы на спине Эдвина иногда чесались, напоминая, что возврата нет.
Нейтан стоял неподвижно и мог только размышлять о бренности сущего, удивительных явлениях магии и, пожалуй, ещё о том, что Эдмунда непременно бы его предупредила. Он в прошлом, бывало, тоже увлекался, частенько из желания удивить её. Иногда Нейт даже забывался и вёл себя как идиот, а она, разумная и честная, раз за разом возвращала его в реальность. «Мак, – говаривала тогда Эдмунда, – а разве это не запрещено уставом?» Или: «Мак, перестаньте, это может быть опасным, это ведь запретная магия!»
Ах, да, конечно, магия вообще такая штука… Такая штука, что чем больше знаешь – тем меньше знаешь. Вот без дураков. Только что гордился тем, как умеешь защиту выстраивать, думал понасмешничать над скрытным напарничком – а теперь стоишь и думаешь, как бы не наделать при всех в штаны. Потому что «лои» – это приговор, это, бесы раздери, страшный приговор. «Лои» тебя запросто внутри твоей же защиты превратит в яичницу-болтунью, все кости в кашу…
Но ведь полез же топтать эти всякие знаки из оплавленного, будто молнией, песка! Полез, потому что думал: его остановят.
– Я говорил. Это ловушка, – сказал Эдвин терпеливо. – А ещё говорил: у меня инвалидность. Поэтому буду работать медленно.
– Уж пожалуйста, не спеши, но особо и не тяни, – отозвался Нейт. – Рановато мне встречаться с первопредками.
– Не сегодня, мак, – сказал новенький. – Прошу подождать, я осмотрюсь.
Встал на колени, пригнулся лицом к самому песку – Нейт поневоле снова принялся вглядываться, ища сходства с Эдмундой. Но на этот раз ничто его не порадовало! Скорей всего, он всё-таки ошибся.
Рядом защёлкал аппарат репортёра, фиксируя невесёлую хронику этого дня. Эдвин медленно пополз сперва в одну сторону, затем в другую, при этом абсолютно не уделяя никакого внимания телу погибшей женщины, всё так же полузасыпанному песком. Затем приподнялся, снял с правой руки перчатку и подвигал пальцами. Иллюзия кожи при этом чуть поплыла, сочленения слегка скрипнули.
– Надо будет смазать, – еле слышно пробормотал Эдвин.
