А потом в этой холодной, пустой тишине Энжи закричала.
И время словно запустилось снова.
Кто-то кричал, кто-то ругался, кто-то плакал. Уилмо прижал младшую дочь к себе, успокаивая то ли ее, то ли всё же себя. Он бросил беспомощный взгляд на мрачную и суровую леди Эмилию, которая вышла на террасу и смотрела на горящий от магии горизонт.
— Вон оно как, — сказала она. — Значит, началось.
3
* * *
— Началось! — Лиза чуть ли не подпрыгивала на месте от возбуждения. — Кира, началось! Посмотри, какое зрелище! Как в эпическом фильме! Мы — драконоборцы! Ты хоть когда-нибудь такое представляла? Наш звёздный час!
Кире было страшно до усрачки, и от этого она злилась ещё больше. Какие уж там эпические фильмы, какой звёздный час! Ей почти до боли хотелось вцепиться этой идиотке в плечи и хорошенько потрясти, чтобы клёпки в красивой головке наконец-то встали на положенное место. Что она вообще несет?
Кира отдала бы сейчас всё… пожалуй, действительно почти всё, чтобы проснуться в кинотеатре посреди сеанса эпического фильма и понять, что всё это ей просто пригрезилось на фоне впечатляющих стереоэффектов. Но правда в том, что она уже пыталась проснуться, еще и не раз. И, если первые несколько недель она ещё надеялась, что сказочный мир вокруг ей просто грезится, то потом вынуждена была оставить пресловутую надежду: если это и иллюзия, то такая, которую не так уж просто развеять.
Лично у нее ничего не сработало.
Более того, как в любом хорошем хорроре (или в старинной сказке), оно становилось чем дальше, тем страшнее… И надо признать, что апогей наступал вот прямо сейчас.
Их разбудили ночью.
Не то чтобы они с Лео спали, если уж честно; лежали в темноте, прислонившись друг к другу, и едва слышно шептали по очереди планы бегства, все как один удручающе нереалистичные. Идеи вроде "улететь из этого безумия на похищенном драконе" или "найти незарегистрированный портал и убежать в другой мир, желательно — в свой родной".
Желательно в свой родной, о да… Какими маленькими начинают казаться ежедневные проблемы, когда вдруг сталкиваешься с реальным ужасом? Оглядываясь назад, Кире всё больше казалось, что не было там ничего уж такого плохого. Ну подумаешь, потеряла работу, негде было жить, столкнулась с несправедливостью… Грустно, кто бы возразил. Во всех мирах бывает. Но практика показала, что хуже есть куда. И многих достижений человечества она не ценила достаточно, пока не оказалась здесь, среди хищного безобразного мира, где правда и жизнь ничего и ни для кого не значат. Было бы здорово вернуться домой, просто домой — и все проблемы вместе показались бы не такими ужасными… Благо земное человечество эпоху драконоборцев переросло.
Наверное.
Так или иначе, они с Лео, попаданцы без нормального магического опыта, не умели снимать следящих печатей, которые академия устанавливала на них, не знали местной географии и не имели никакого представления о том, как из этого мира убежать.
Как минимум, живыми.
И вот теперь она стояла в первых рядах армии колдунов, которой ни много ни мало выпала "честь" штурмовать Железную Долину.
Лорд Марон по этому поводу был очень красноречив.
— Приготовьтесь, — говорил он, прохаживаясь перед ними, — сегодня мы увидим, кто из вас избран! Сегодня мир драконов закончится, и наконец-то начнется мир людей!
Кира отвела глаза, чтобы не смотреть на этого подонка… и тут увидела это.
Тень.
Тень, похожая на привидения и на чей-то воплощенный ночной ужас, тихо шла между ними. Лицо ее было скрыто плащом, а лунный свет ластился к ней, как котенок.
Когда тень поравнялась с ней, Кира почувствовала, как дрожат руки. Не двигаться, не показывать…
Фигура замерла, а после медленно встала у нее за спиной.
— Я знаю, ты меня видишь, — услышала она шепот, от которого внутри все холодело. — И это уже интересно… Действительно интересно. А знаешь, что мне больше всего нравится? Запах твоего страха. Он мне подходит. Я тебя запомню. Мы с тобой еще поговорим… Чуть позже. Как там сказал этот дурак? А да, точно. В мире людей. В мире людей, что скоро придет, ты будешь моей собственностью.
Кира думала, что ненавидит этот больной на всю голову волшебный мирок. Она смотрела прямо перед собой и думала: «Я хочу проснуться. Пожалуйста!"
— О, — сказала существо с пугающим весельем, — проснуться, говоришь ты? Как интересно.
Так оно ещё и читает мысли. Просто день отличных новостей!
Существо засмеялось.
Кира этого не услышала, но почувствовала всей своей сущностью, костями и кожей. Вокруг них словно поплыло туманное марево, отрезая их от других.
— Смешной птенец. Никто в этом мире не читает мысли, потому что мысли — это тебе не книга. Их невозможно читать, их можно только отражать или чуять. Но люди всегда подбирают неправильные слова для действительно важных вещей, это ваша вечная болезнь… Так скажи мне, маленькая птичка: твой народ считает, что жизнь — это сон? Так что, вы не умираете, а просыпаетесь? Переходите в другой сон? Как это интересно! Мне нравится.
И что тут ответить? Кира подумала, что попытается просто игнорировать это существо. Тогда, может, она просто уйдет и найдёт себе кого-нибудь другого.
Глупая надежда, будем же честными. Но что ей ещё оставалось?
— Говори со мной, птичка. Пой для меня. Уважай и развлеки меня. Иногда я люблю не только рассказывать сказки, но и слушать их. И тем, чьи сказки я нахожу интересными, невероятно повезло. Знаешь почему?
— Пока вы слушаете сказку, человек жив? — сказала Кира, вспомнив незабвенную Шахерезаду.
Снова смех.
— Я же сказала: умная девочка. Ты, в отличие от большинства тебе подобных, понимаешь, для чего на самом деле люди придумали сказки. И какова их сущность. Не так ли?
Кира подумала, что нет смысла говорить вслух, когда существо может читать мысли… ладно, не читать. Но от того, что человек выбирает неправильные слова для важных вещей, сущность этих вещей неизменна. Не так ли?
— О, как это мило. У маленькой птички есть зубки… Посмотри вокруг, смелая птичка. Посмотри внимательно, подумай и скажи: почему привычка людей выбирать неверные слова может быть столь опасной? Не знаешь, юная госпожа драконоборица?
Хотела бы Кира не знать, но…
Потому что мы выбираем неточные слова для важных вещей, а затем заменяем их ещё более неточными. И мы начинаем верить в эти слова, игнорируя их подлинное значение. Мы заменяем правду словами, чтобы она стала красивее. Но он не становится.
— Вот видишь? Не так уж трудно выбирать верные слова. Только вы это обычно делаете, когда уж совсем припечёт… Так что, я жду своей сказки. Жизнь — сон?
Я не знаю. Действительно не знаю, почтенный… Или почтенная. Кто бы вы там ни были.
Я много читала в прошлом и не раз сталкивалась с тезисом, что жизнь — это сон. Но так уж устроена Земля, что там есть много мнений, что хорошо и плохо одновременно. Каждый человек имеет свои тезисы по поводу сущности жизни. Как бы так объяснить…
Понимаете, мой мир, откуда я пришла, велик. Он гораздо больше вашего. И там нет единого мнения по некоторым (будем же честным — всем) вопросам, даже среди адептов одной веры или представителей одного движения. У нас даже нет таких богов, как у вас, с которыми можно поговорить, которых можно увидеть. Это всё для нас — вопрос веры, а вера — это вопрос судьбы и выбора. Знать, что есть жизнь после смерти, боги или колдовство, или верить в это без возможности знать наверняка — это две совершенно разные величины. И, если можно так сказать, разные состояния сознания.
— Что ж, это действительно так. Мне, возможно, пришлось увидеть за свою жизнь даже слишком много богов… Да и будем честными: по ту сторону смерти мне тоже приходилось бывать. Достаточно легко верить в то, что видел своими глазами, чего коснулся собственной кожей, что засело глубоко в твоих костях. Верить же во что-то бездоказательное… Что ж, не знаю… Возможно. Смотря, опять же, что взять за доказательство. Но люди устроены по-другому, не правда ли? У них бесценный дар слепой веры. В том их сила. И слабость.
