в тринадцать, и дома не ночевал, и пьяным его ловили. Сел за ограбление сразу после восемнадцати. Тогда, помниться, собирала она по родне деньги на адвоката для сына. Даже я немного дала, так жалко было Ольгу эту. Приходила к нам за деньгами, седая, вся ссохшаяся от горя. Давала и понимала: бессмысленно это. Яблочко от яблоньки…
Как тогда блондинка сказала? «Ребеночек твой помер. Так, что барон теперь Варуш! А баронесса – я!». Значит, ее мужа зовут Варуш, а ее саму, до сих пор не знаю как. Это значит еще, что настоящая Любава была замужем за неким бароном, который помер. Похоже, со смертью мужа она потеряла и титул, и все права.
Да, можно понять – в моем мире тоже титул переходил по мужской линии. Получается, что овдовела Любава, когда была уже беременна. И поскольку она носила ребенка, то никто не мог сказать, мальчик будет или девочка. Значит, ждали родов и не появиться ли новый наследник титула по прямой линии. С этим я разобралась.
Следующее: у барона, мужа Любавы, была незаконнорождённая дочь. Незаконная, но признанная отцом. У дочери есть некое приданое. Держать ее в доме сестрица не хочет. Кстати, раз титул получил ее муж, значит, он брат или другой родственник мужа Любавы. Санта-Барбара сплошная, а не история!
Я вынуждена весь этот киношный сериал разобрать максимально быстро, просто чтобы не выдать себя. Как говорится: «Не было у бабы хлопот, купила баба порося.».
Доживала последние дни в любви и мире, так нет же, жалко мне помирать было! Пожить еще хотелось, цветочки понюхать, посмотреть, как правнуки растут! Сейчас бы спала себе спокойно…
Ну, это я, скорее, от растерянности общей ворчу. Мысль о том, что свою семью я больше не увижу, тоже оптимизма и радости не добавляет. Конечно, и дети у меня уже давно взрослые и самостоятельные, да и внуки выросли. И они-то без меня справятся, не пропадет семья. А вот мне без них тоскливо и горько.
Не слишком понятно и мое перерождение само по себе. Это что, каждый такой второй шанс получает? Или их у каждого много? Неизвестно… Только вот… Может быть, я помню свою прошлую жизнь неслучайно? Бог или там инопланетяне – не важно. Может быть, даже просто сбой в матрице. Только ведь, раз помню, надо этим пользоваться. Какие бы проблемы меня ни ждали впереди, неужели я не справлюсь?
-- Леста, я вот все размышляю… Может быть, и стоит мне сиротку взять, как баронесса говорит? Как думаешь?
-- Да ить, госпожа моя светлая! Да ить не иначе, господь милостью своей этакое в голову вам вложил! Ребеночка потеряли, так ить другую божью душеньку спасете. От и смилуется над вашей судьбиной, от и даст вам счастья. Ведь загрызет она Элли-то, как есть – загрызет! Иродица она и есть, и боле никто! Только уж и вы, госпожа, не продешевите! Она-то за бастарда много не даст, но ить, что можно, то надобно забрать…
С каждым словом Леста нравилась мне все больше и больше. Практичная, хозяйку любит, ребенка брошенного жалеет. Думаю, такая помощница мне очень даже пригодится. Всегда и совет даст, и расскажет, что нужно.
Девочку, кстати, зовут Элли. Надо бы хоть посмотреть на нее. Красивое имя, как из детской сказки…
Под эти мысли я и уснула вновь.
Перед ужином я попросила Лесту:
-- Пожалуйста, приведи ко мне мэтра Фонкера.
Она закивала головой и ушла за законником, а я думала о том, как аккуратно, не выдавая себя, узнать хоть что-то.
Мэтр пришел один, без помощника, что меня обрадовало.
-- Присаживайтесь, пожалуйста.
-- Так что вы хотели узнать, госпожа Розер?
Я прибегла к тому же приему, что и с Лестой:
-- Мне нужен ваш совет, мэтр. Моя сестра предлагает мне забрать с собой Элли. Обещает отдать ее приданое сразу же, – нарочито спокойный тон, хотя я даже представления не имею, куда я должна забрать девочку.
Мэтр задумчиво потеребил свою бороду, намотал на палец тонкий кончик седых волос и неторопливо начал:
-- Тут есть для вас как плюсы, так и минусы, госпожа Розер. Приданое девочки весьма прилично, но до вскрытия конверта я, увы, не могу назвать сумму. Завещание я составлял лично, потому могу сказать, что кормить девочку вы не обязаны. Кормить и одевать, а также нанять ей учителя, обязаны владельцы замка. Так что вы вполне вправе стребовать с баронессы полную сумму до семнадцати лет, если решитесь на такой поступок.
-- Я не слишком разбираюсь в делах, мэтр… -- перебила я его со слабой улыбкой.
-- Да-да, конечно. Согласно закону, на детей сирот благородного происхождения должно выделяться не менее шести золотых в год. Иначе у них не будет дворянского титула. И покойный барон выделил эти деньги! – торжественно произнес мэтр. – И можете мне поверить, что баронесса не сможет держать девочку на кухне все время, – нахмурился он. – Пойдут нехорошие разговоры, это дурно скажется на репутации. Конечно, девочка незаконнорожденная, но отец признал её! – он для пущей важности поднял к потолку указательный палец и значительно потряс им. – Да, признал официально!
Похоже, мэтр уже слышал о ссылке на кухню и не слишком доволен происходящим.
-- А что будет, если девочка умрет?
-- Эм-м-м… Ну, что вы, госпожа Розер, право, о таких ужасах! Впрочем, я готов ответить. Если такое случится, то и приданое девочки, и все оставшиеся деньги до последнего медяка будут переданы монастырю Скорбящих сестер. И уж даже не сомневайтесь, что сестры вытрясут все, что положено.
Понятно. То есть, при любом раскладе сестрица не выиграет ни гроша. Тогда что ею движет? Чем ей помешала девочка? А может, я себя накрутила этой попыткой отравления, и на самом деле ничего такого не было? А девочку она хочет спихнуть, потому что, скорее всего, бастарды имеют низкий социальный статус. Ей не хочется держать в замке незаконную дочь барона. А что если…
