Сделав глоток кофе, мужчина продолжил:
— Намной — это существо из загробного мира, которое приходит по ночам и душит свои жертвы до синяков. В какой-то момент они перестают сопротивляться, и намной забирает их души с собой, чтобы вырастить новую нечисть. Мать Данила, видимо, когда была беременной, в сердцах попросила нечесть забрать его себе… Не знаю, что уж она там ляпнула… Но бесы её услышали.
— А с кем ты разговаривал? С их главным?
— Слушай, Варя, выброси эти сказки из головы, — слегка разочарованно сказал Кристовский. — По ту сторону тусит столько народа, что среди них не может быть одного главного. За тысячелетнюю историю там скопилось всякой нечести не меньше, чем здесь. Это был кто-то из духов. При том скорее всего средних.
— И теперь Данилу ничего не грозит?
— Теперь Данилу не грозит больше, чем всем остальным людям. А им каждый день что-то грозит.
— А что за кулон ты ему оставил?
Глеб Ростиславович замялся.
— Ты успела заметить? Это оберег. От сглаза. У его матери сильное поле. Есть такие люди.
— Она ведьма?
— Нет… Как бы тебе объяснить… Она как проводник негативной энергии. И всё, что рядом с ней невольно заражается что ли… Это как постоянно жить в радиусе облучения? Если возможно перевести эти материи на «дилетантский» язык.
— Получается, что ты его пожалел и сделал ему подарок?
— Нет! Я никого не жалел! — как-то слишком эмоционально для спокойного утра ответил Глеб. — Просто дельце оказалось проще, чем я рассчитывал, и изначально названная сумма была больше, чем вложенные усилия. Вот так сказать, приз от компании «на сдачу».
Я не смогла скрыть улыбку. А ты не любишь, когда тебя подозревают в трепетности души, господин Кристовский.
— А что теперь будет с его матерью?
— Не знаю. Мне нет до неё дела. Она была вне сделки, — и в этот раз он говорил совершенно искренне. — Ладно. Я уезжаю по делам. Вернусь часа через три, пока продолжай архивировать обращения, которые вчера начала. И, кстати, чуть не забыл.
Он вытащил толстый конверт, который вчера оставила мать Данила, вынул из него несколько купюр и положил на стол.
— Твоя премия. Ты вчера отлично поработала.
— Но я же ничего не делала…
— Мне виднее, — подмигнул шеф, схватил зонтик и быстрой походкой покинул кабинет.
Я вновь изумилась его выправке и осанке. Он держал плечи так ровно, будто бы у него за спиной были крылья.
— И, кстати, будь другом, сходи в магазин, купи молока коту!
— Каком коту? — практические цитируя фразу, которую шеф сказал пару дней назад.
— Этому, — кивнул головой Глеб на дымчатого кота, сидящего в углу.
— Мяяяу! — раздался решительный звук, подтверждающий, что он живой и очень голодный.
— Какой красавчик! Я прямо сейчас сбегаю! — я попыталась погладить животное, но тот решительно отпрыгнул в сторону, спасаясь от навязчивых нежностей.
Не удосужившись рассказать, как зовут хвостатое создание, босс удалился. Конечно, имя кота — это было не единственное, что я не успела выяснить. Но видимо, когда-то разрозненные пояснения сложатся в законченную картину. А пока мне было чем заняться.
Через несколько часов я поняла, что если сейчас же не отправлюсь на обед, то примусь за кошачье молоко. Кстати, кот вылакал лишь половинку миски, а затем шмыгнул куда-то за шкаф. И исчез. Я предположила, что у него там был лаз. Но лезть в пыльный угол, чтобы убедиться в этом не хотелось. Но сбежать и раствориться в столовой также ловко как кот я не успела, раздался аккуратный стук в дверь.
Затем она слегка приоткрылась, в кабинет заглянула вежливая женщина лет тридцати пяти.
— Здравствуйте, извините пожалуйста, а кабинет Кристовского Глеба Ростиславовича здесь?
— Да, — неуверенно отозвалась я. — Но его сейчас нет.
И будто бы в кабинете была установлена скрытая камера, зазвонил телефон.
Конечно, это был Глеб Кристовский.
— Варвара, ко мне сейчас женщина зайдёт, — начал он.
— Уже зашла, — оборвала я его.
— Отлично. Пусть дождётся.
— Принято, — ответила я и нажала отбой.
Тем временем дама явно слышала наш разговор и, не дожидаясь моего приглашения, уже продефилировала в кабинет. По пути она брезгливо озиралась, раздумывая, куда сесть. На ней был молочно-белый брючный костюм: свободные брюки-палаццо со стрелками и укороченный жакет. Светлые волосы были собраны и закручены в высокий «узел». Своим видом она излучала шик и хороший вкус! Но её вежливая уверенность почему-то выбесила меня больше, чем деревенская хабалистость даниловой мамы. Я попыталась отрешиться от посетительницы и заняться своей работой. Тем более она уже присела на стул, убедившись, что банкетка в углу в шерсти, а других вариантов у неё нет.
— Девушка, можно мне пожалуйста кофе, — вдруг обратилось она ко мне.
Что?
— Вы ко мне обращаетесь? — вскинула я голову.
— Конечно. Будьте добры, сделайте мне кофе. Без сахара. Без сливок. Без лимона, — «без вопросов» казалось, что она не закончила предложение.
Да за кого эта расфуфыренная мамзель меня принимает!
Конечно, я понимаю, что её жакет стоит не меньше пары тысяч «зелёных», а изящная маленькая сумочка настоящий Birkin, а в ушах и на шее поблескивают точки-бриллиантов. Маленькие, изящные, неброские, но баснословно дорогие! Но я же не официант здесь! Вообще, захочу превращу её в жабу! Когда научусь, конечно.
Честно, не знаю, сказанула ли бы я ей что-то дерзкое и грубое или всё-таки сделала кофе, но от решения этой абсолютно «нобелевской» задачи меня спасло появление Глеба Ростиславовича.
Как только он возник на пороге, женщина мгновенно устремилась к нему, тонко отстукивая дробь каблучками. Её аккуратные ладони с безупречным маникюром легли к нему на плечи, несмотря на то, что на одном из пальцев сверкало обручальное кольцо.
— Ты меня помнишь? — пристально глядя ему в глаза выпалила она, намекая на особенные обстоятельства знакомства.
— Конечно. Варвара, познакомься Наталья Сыромятина, — да уж, так себе фамилия… — Супруга Ивана Сыромятина.
— Вдова, — без какой-либо нотки трагизма, но зато с придыханием вымолвила посетительница.
— Соболезную, — произнесла я первое, что пришло в голову.
Что можно сказать о женщине, чья единственная примета статус мужа… Видимо, поэтому она и кольцо не перемещает на безымянный палец левой руки. Я ничего о ней сказать не могла, что видимо и отразилось на моём лице. По её прикиду я понимала, что он был кем-то из «богатых и знаменитых», но пантеон Форбса не входит в сферу моих интересов. Поэтому я лишь улыбнулась, мол, есть пробелы в образование.
Тем временем Наталью по-моему совсем не волновала, что я знаю о ней или её почившем муже. Она откровенно прильнула к Глебу, касаясь, его своей выдающейся грудью. Он инстинктивно отстранился. Она не сбавила напор, сделав шаг вперёд. Он попытался обойти слева. Она протянула руку, кладя её ему на рукав и слегка придерживая его. В настойчивости этой бабе не откажешь! Её поведение уже переставало укладываться в рамки приемлемого, поэтому я вежливо опустила глаза.
Интересно, а для самозащиты от таких дамочек у моего босса есть оберег. В крайнем случае, он, конечно, может трансформироваться в того деда. Это было бы забавно. Я глупо захихикала представив эту картину.
Наталья и стоящий рядом с ней медиум стрельнули на меня глазами. Видимо, своей реакцией я сбила её настрой. Потому что она наконец-то отпустила руку и вернулась на стул. Глеб Ростиславович поспешно занял своё место, заграждаясь от её настойчивости письменным столом.
— У тебя ко мне дело?
— Да. Конфиденциальное, — она многозначительно посмотрела в мою сторону.
И почему все посетители Кристовского пытаются от меня отделаться?
— Варвара — мой ассистент, она мне нужна и останется здесь, — сообщил Глеб. — Давай, перейдём к сути вопроса.
Последней ремаркой он отрезал все её попытки кокетства. Дама изогнула идеальные брови. Её лицо было будто отретушировано грамотным макияжем. Немного пластики, регулярные походы к косметологу, умение краситься — из всего складывалось ощущение, будто она все время ходит в «бьюти-маске» из социальных сетей. Реальная женщина просто не может так выглядеть! Хотя… а что если мой шеф продаёт ей какие-нибудь волшебные средства? Но меня это не касалось. А вот её текущий рассказ имел ко мне прямое отношение, поэтому я вся обратилась в слух, «вооружившись» блокнотом и ручкой.
