дверцу машины, но муж меня остановил. — Сначала выходит мужчина, женщина сразу следом за ним. Таков этикет.
Я только молча закатила глаза, но муж не спускал с меня испытующего взгляда, видимо желая услышать, что я все поняла.
— Хорошо, — бросила нетерпеливо.
Николас вышел первым, придержал дверцу и протянул мне ладонь. Я осторожно выбралась наружу, стараясь не оступиться как в прошлый раз и избежать лишних прикосновений.
Воздух был сухим и горячим. Впечатление, что в городе стояла середина лета. Надеюсь, я не задохнусь в вуали. Бедные местные женщины!
Мы пересекли площадь перед цитаделью, миновали фонтан и прошли колоннаду, когда наконец подобрались к высоким стрельчатым дверям. Я зашла следом за Николасом и очутилась в большом просторном помещении. В отличие от яркого солнечного дня на улице, здесь царил приятный полумрак. Место было колоритным, но времени на осмотр мне естественно никто не дал.
Его драконейшество повело меня к неприметной двери слева, за которой обнаружилась винтовая лестница, ведущая наверх. Подниматься в длинном платье по узкой лестнице оказалось тем еще квестом, благо идти было недалеко. Муж постучал в одну единственную дверь, к которой привели нас ступеньки, и, после короткого «войдите», мы вошли в небольшой кабинет.
Несмотря на роскошное убранство цитадели, обстановка в этой комнате была куда скромнее. За самым обычным столом сидел мужчина в возрасте, и судя по его одежде, он приходился кем-то вроде священника.
Николас учтиво поздоровался с хозяином кабинета, а затем представил и меня.
— Доброго дня. Духовник Йордан, это Ксения — моя жена.
Лицо Йордана удивленно вытянулось. Я бы даже сказала, что тот был потрясен. Будто увидел не самую обычную женщину, а как минимум властителя всех миров.
— А как же Дана…, - начал тот, но Николас его прервал.
— Нам нужен развод.
— О, — только и смог выдать духовник, но после секундной заминки пришел в себя. — Прошу присаживайтесь.
— Постойте, — хмуро протянула я, чувствуя, как желудок неприятно свело. — Что еще за Дана?
Губы Николаса превратились в тонкую и недовольную нить. Он бросил в духовника кислый взгляд и нехотя ответил:
— Неважно. Поговорим позже. Сначала развод.
Предложения были такими скупыми, словно у муда стоял лимит на слова. То есть у мужа! Или это была оговорка по Фрейду? В любом случае ответ Николаса оставил после себя горькое послевкусие.
Внутри словно растянули тугую пружину. Я чувствовала будто держусь из последних сил. Еще немного и у меня точно случится нервный срыв. Сколько я уже не спала? Сутки длились бесконечно. Неожиданный визит бывшего, поездка к родителям, выяснение отношений, путешествие в другой мир и вот теперь какая-то Дана!
Короткое имя отравленной иглой вонзилось в мою грудь.
Десять лет назад Николас работал помощником ректора в моем университете. Помимо прочего в его обязанности входило кураторство студентов по обмену из других стран. И само собой все студенты женского пола были от него в восторге. Кажется, только кольцо на безымянном пальце удерживало прытких девушек от радикальных действий.
Я жутко ревновала, но Николас всегда вел себя безукоризненно. Мы, конечно, не афишировали наш брак в университете, но муж всегда встречал меня после пар, провожал домой, несмотря на разгар рабочего дня. Он всячески обо мне заботился, и я чувствовала себя любимой и единственной.
Но была одна студентка из Болгарии. Дана.
Статная. Красивая. С блестящими волосами цвета темного шоколада и затягивающими в омут карими глазами. Иными словами, та еще хищница. Вот ее-то кольцо нисколько не смущало. Но бесило и доводило до жутких приступов ревности то, что всегда отстраненный от других студентов Николас, с ней вел себя куда более покровительственно.
Этой Дане почему-то всегда требовалось куда больше помощи, куда больше внимания, куда больше поддержки. Меня это просто до трясучки доводило.
Однажды я опаздывала на пары и застала их обнимающимися прямо на лестничной площадке. Я почему-то сразу испугалась. Отвернулась. И так до конца не поняла, было что-то или нет? Меня накрыла дикая паника. Я даже не помнила, как добралась до дома. Про пары естественно сразу забыла.
В общем, именно Дана стала тем самым камнем преткновения, после которого я подала на развод.
Воспоминания вихрем пролетели у меня перед глазами, оставив после себя выжженную безжизненную пустыню. Я взглянула на каменно-упрямое лицо Николаса и в голове созрела идея.
Что ж, муженек, не хочешь говорить сейчас? А я тебя заставлю!
— Тогда никакого развода, — произнесла я деланно безразличным тоном.
О, кажется, у Николаса дернулся глаз.
Он исключительно мягко взял меня под локоть и вежливо улыбнулся духовнику:
— Прошу нас извинить. Мы скоро вернемся.
Меня весьма настойчиво потянули в сторону лестницы. Я бы даже сказала настырно подпихнули! Но зато своего я добилась. Возможно, мне наконец-то скажут правду.
Мы спустились вниз и вернулись в просторный зал. Из посетителей здесь было примерно человек (или драконов?) десять, да несколько облаченных в черное женских фигур, которые собирали огарки потухших свечей.
Николас оглянулся по сторонам и повел меня к одной из дальних колонн, подальше от посторонних ушей.
— Что ты устраиваешь? — не спросил, а буквально прошипел он мне в лицо.
— Дана — твоя невеста? — спросила в ответ, проигнорировав его вопрос.
И как я сразу не догадалась? Это же была самая очевидная причина для экстренного развода. Лежала буквально на поверхности! Николас ведь даже выдохнуть мне не давал! Вынудил отправиться в чужой мир, чьи порядки и законы мне были даже неизвестны. Без подготовки, без предупреждения близких, да даже без сменного белья, в конце концов.
И вместо хоть какого-то осмотра города, хоть какого-то введения в мир совершенно иной расы, он первым делом потащил меня в цитадель. Мне даже передохнуть не дали.
— Да, — ответил Николас коротко, сомкнув челюсти. Он всегда так делал, когда его вынуждали говорить неудобную правду.
А в том, что ему сейчас было неудобно, было ясно как день. И будь я той самой влюбленной студенткой, я бы наверняка оправдала его тем, что Николас заботился о моих чувствах. Возможно. Но теперь я была уверена, что он заботился о том, чтобы добиться от меня того, что ему было очень нужно. Но выбрал он совсем неверную тактику.
— Та самая Дана? — многозначительно уточнила я. — Только не нужно снова увиливать и недоговаривать.
— Та самая, — подтвердил Николас. — Что это меняет? Десять лет прошло.
Как бы ни хотелось признавать его правоту, но я была вынуждена согласиться с последним аргументом. Какая мне собственно разница? Это все отголоски старой боли, злости и горечи. Просто эхо давно забытых чувств. Я
