еще когда герцог был мальчиком. С годами он приобрел соответствующую его важному посту внешность и стал похож скорее на министра, чем на слугу. Сейчас он выглядел взволнованным, а из-за солидного брюшка (или сытного завтрака?) тяжело отдувался.
— Прошу прощения, ваша светлость, но мне требуются указания. Произошло нечто необычное. Какая-то простолюдинка рвалась в городской особняк, говорит, что у нее записка от ее госпожи для эйса Яна. Прикажете прогнать?
_____________________________
[1] Арод — крупная лесная нелетающая птица с ярким, золотисто-желтым оперением. Из-за повадок служит символом глупости и чванства для жителей Андора.
Старый слуга изумленно и недовольно вытаращился на тающее в лёгкой утренней дымке сияние портала. Стоило господам услышать о девице, которая устроила скандал, стучась в городской дом, как его светлость открыл портал, и они ринулись в разрыв пространства, будто на пожар!
Старый Дорган не любил спешки, он находил, что от нее один вред. Жизнь научила действовать не спеша, чтобы не наломать дров. Потому он сторонился необдуманных движений сам и ненавидел, когда торопятся другие. Когда его светлость герцог Холдер вдруг исчезает в портале, в то время как у крыльца его дожидается припаркованный каррус — это и есть спешка. А еще суета, маета и беготня! Ладно, когда молодой эйс Ян и его друзья всю ночь куролесят по городу, но герцог — хотя по нему и не видно, особенно — уже в том солидном возрасте, когда спешить не стоит.
Да что такого он им сказал? Всего-то-навсего никому не известная простолюдинка постучалась в городской особняк. Какая-нибудь нищенка — прогнать и забыть, а они… Старик раздраженно махнул водителю, чтобы ждал дальнейших указаний, а сам, отдуваясь и ворча, скрылся в доме.
А тем временем в городском особняке отец и сын вышли из портала прямо в холле и направились к другому, не менее растерянному дворецкому. Более молодой и менее чванливый дворецкий по фамилии Клок — сухощавый сорокалетний человечек — начинал простым лакеем, но за сообразительность и расторопность получил повышение и теперь присматривал за прислугой в городском особняке.
К разочарованию прибывших, у парадных дверей обнаружилась вовсе не Ирена, а незнакомка в скромном чепце — такие обычно носят служанки в домах средней руки. Девушка нервно теребила завязки своего плаща. Ее глаза испуганно расширились, когда неподалеку от нее в воздухе сгустилось голубое сияние и из него вдруг вышли знатные господа, — она видела портал впервые, ведь ее хозяевам этот вид магии недоступен.
— В чём дело, Клок? — строго обратился герцог к дворецкому, за спиной которого застыли два лакея, готовые силой выпроводить упрямую незнакомку.
Но Ян уже узнал в девушке служанку из дома Марсо. Пару раз он заставал ее в саду вместе с Реной. Молодой человек бросился к девушке, не желая слушать доклад дворецкого.
— Что случилось? Что-то с Реной? — от волнения его голос звучал хрипло.
Лия едва могла говорить от смущения и пережитого страха, но подалась вперед и залепетала бессвязно:
— Госпожа, ваш’милость… Молодая госпожа… Ее повезли в храм…
— В храм? — Ян почувствовал, как в груди разорвалась сердце.
К допросу подключился герцог:
— Постойте, милая, в какой именно храм? Нет ли записки от вашей госпожи?
Лия ойкнула и, суетливо всплеснув руками, извлекла из-за пазухи помятый треугольничек, который ей вручила Рена.
Трясущимися от волнения руками Ян развернул лист, небрежно вырванный из тетрадки.
«Любимый, меня выдают замуж за графа и на рассвете отвезут в храм Теи, что в роще Священных ильмов. Заклинаю, спаси меня! Люблю тебя, Рена».
— На рассвете, — прошептал Ян.
Синева его глаз приобрела стальной оттенок. Юноша еще раз перечитал записку и убрал, поцеловав напоследок неровные строчки. Обменявшись взглядом с герцогом, молодой эйс открыл портал и шагнул в его сияние, оставив отца разбираться со служанкой.
Герцог Холдер взглянул на часовой артефакт и нахмурился: рассвело примерно два часа назад.
— Что же ты не принесла записку сразу, дитя? — мягко упрекнул он.
Лия горестно заломила руки.
— Ах, ваш’милость, мне никак не давала выйти из дому проклятая ведьма Агги! Пришлось хитростью запереть её в кладовой, только тогда я и выбиралась тайком. Ох, и бежала я сюда… — Тут она прервала рассказ и тяжело вздохнула: — Теперь, как пить дать, выгонит меня хозяйка.
— К Его Светлости нужно обращаться «Ваша Светлость», деревенщина… — возмутился нарушением этикета дворецкий.
Но герцог цыкнул на него. Холдер понятия не имел, что за ведьма препятствовала посланнице Ирены, но проникся сочувствием и уважением к служанке, которая рисковала потерять работу из-за верности госпоже.
— За доставленные сведения, дитя, я дам вам место у себя, если хотите.
Глаза Лии тут же засияли надеждой.
— Спасибочки, это так великодушно, ваш’мил… — она осеклась и, испуганно взглянув на дворецкого, тут же исправилась и склонила голову: — э… Ваша Светлость!
Герцог открыл портал и повернулся к дворецкому:
— Клок, накормить девушку и пусть отдохнёт. А к вечеру отправьте в поместье. Передайте Доргану, чтобы подыскал ей работу.
* * *
В живот Рены больно впилось жилистое плечо графа. Мужчина шел уверенными, мерными шагами, словно победитель, возвращающийся с войны с законным трофеем. Девушка, все еще не пришедшая в себя после отвратительной сцены удушения, во время которой успела по-настоящему, всем сердцем возненавидеть жениха, понимала, что у нее есть всего пара минут. После того как на ее руку ляжет брачная татуировка, все будет кончено.
Собравшись с духом, Рена преодолела дурноту и подняла голову. Пожар в роще разгорался, и это сильнее распалило ее ненависть. Этот негодяй даром загубил столько прекрасных деревьев!
Рена зажмурилась и сжала кулаки, призывая силу и шепча заклинание. Шелковистая трава дерна заволновалась и оплела высокие сапоги мужчины. Шаг, другой, а потом граф запнулся и, пытаясь высвободить ногу из травяного капкана, потерял равновесие. Беспомощно висевшая на плече Понт-Аруа девушка отлетела в сторону, больно ударившись боком о землю.
Выругавшись, граф ошеломленно замер, пытаясь подняться. Удавалось плохо, ведь за его единственную руку цеплялась, притягивая к земле, неожиданно прочная трава. Мужчина разъяренно рычал и вырывал стебли с корнем, но многочисленные растеньица, хоть и слабенькие, храбро лезли в лицо, хватали за шею и волосы, руки, оплетали плечи.
Рена вскочила и, прошептав приказ корням деревьев, чтобы надежно спеленали графа, подхватила юбки и стрелой помчалась в глубь рощи, туда, где по траве стелился и смешивался с туманом сизый дым пожарища.
— Стой, стерва… все равно… найду!.. — Понт-Аруа кричал что-то еще, но трава, которая лезла в рот, стоило открыть его, мешала членораздельной речи. Вцепившиеся в волосы
