и они не побратимы, а братья? Говорят, бывший король был тот еще ходок…
– Я не хочу, чтобы она помнила о наших промахах, – устало произнес герцог, бережно прижимая меня к себе. – А ты, жрец, проводи обряд помолвки. Когда моя невеста очнется, она будет помнить только это.
Сюрприз! У меня тоже есть тайны, на меня не действует магия. Никакая! Даже целительская, так что вы обеспечите свою невесту лишь головной болью, но никак не ложными воспоминаниями. О, зато как это развязывает руки!
Картинки перед закрытыми веками менялись и исчезали. А все же король силен и очень деликатен, он честно не полез в мою память, а ведь мог при желании. Но он стер лишь последние события, для меня они теперь были нечеткими и прозрачными, зато ярко засияла моя радость от помолвки, обещания Годфрея, мое скромное согласие. И все это под громкий и четкий бубнеж жреца. Значит, я должна помнить, как герцог сделал мне предложение, я обрадовалась и от счастья потеряла дар речи… А вот тут вы, ваше величество, перегнули! Я бы ни за что не опустила скромно глазки в пол и не шептала бы тихо «да!», я бы с визгом запрыгнула на герцога! Ну если бы действительно так желала за него замуж, как вы пытаетесь мне внушить. Зато я ничего не должна помнить о кинжале… Вообще ничего! Забыть даже то, что когда-то знала. Да что же это за кинжал такой?
– Милая, как ты?
Как же болит голова…
Холодные пальцы нежно провели по щеке. Приятно. Я открыла глаза и столкнулась с напряженным и виноватым взглядом Годфрея. Он все так же держал меня на руках, осторожно прижимая к груди. Не буду лгать, мне это нравилось, даже мелькнула глупая мысль, а не попробовать ли забраться на шею и ножки свесить? Но вместо этого я застонала, и мне даже не пришлось притворяться.
– Голова болит.
– Ты упала в обморок. – Герцог поставил меня на пол, но придерживал за плечи, стоя чуть позади. – Как раз когда нужно было ответить, что ты согласна стать моей невестой.
– А я согласна? – переспросила я, беспомощно глядя на недовольного жреца. Ему явно не нравилось происходящее, но против короля не попрешь. – Я плохо помню…
– Просто скажите «да», – нетерпеливо потребовал король.
Он тоже был бледен, на лбу блестела испарина. Не так уж и просто вам даются манипуляции с чужим сознанием, ваше интриганское величество.
– Да, – прошептала я, играя покладистую девочку, и посмотрела на его величество влюбленным взглядом. – Как прикажете, сир, – добавила я в голос придыхания.
Короля даже передернуло от сладости и обожания, которые я старательно источала в его сторону.
– Опустите руки в священное пламя! – скомандовал жрец.
На постаменте возникла широкая каменная чаша, полная голубого пламени. Пламя истинных намерений! Нет, нет! Мы так не договаривались! Согласно легенде, если намерения пары не чисты, если нет уважения и согласия, если кто-то из пары лжет, то пламя обжигает, а не дарует связующие нити! Не хочу ходить с ожогами! Я дернулась назад, но натолкнулась спиной на мужскую грудь.
– Я… боюсь! Вдруг ваши намерения не так чисты, как вы говорите? И вообще, может, мне нравится другой?
И еще один влюбленный взгляд на его величество.
Король заметил и задумался, бросая на меня заинтересованные взгляды. Неужели я перестаралась? Годфрей тяжело вздохнул, решительно перехватил мою ладонь своей рукой, второй прижал меня к себе и смело опустил наши ладони прямо в огонь! Я зажмурилась, ожидая боли, но ничего не произошло. Пламя вообще никак не ощущалось. Иллюзия? Открыла один глаз, потом второй и застонала, глядя, как вокруг запястья формируется золотой рисунок – венок из ромашек.
– Колючка, – прошептал на ухо герцог, и тотчас по телу пробежала волна трепетных мурашек, а у ромашек появились острые шипы. Он наконец отпустил мою ладонь, и я быстро отодвинулась. – Забавно… – Годфрей рассматривал свой рисунок – черный браслет из перекрещенных кинжалов. – Ты меня так видишь?
И чего смотрит так пристально? Ничего такого я не думала! Я вообще о нем не думала, когда формировалась наша обручальная связь. Я даже не знала, что она зависит от мыслей! И, судя по удивленному лицу жреца, он тоже впервые такое видит. Жрец открыл рот, чтобы задать вопрос, но не успел, пламя взметнулось до потолка, а потом разделилось на две части и ринулось к нам. Не успела я пискнуть, как оно обвило наши руки и опять слилось в единый поток, который вдруг взорвался, осыпая пол вокруг постамента огненной пылью.
– Что это было? – тихо пробормотал жрец, растерянно глядя на довольного герцога.
– Клановая особенность, – коротко ответил король, и старик понимающе кивнул.
А мне кто-нибудь расскажет, что это за хруповая особенность такая? Судя по лицам мужчин, никто не собирался просвещать одну любознательную баронессу. Ничего, сама все узнаю!
– Поздравляю, дети мои! – торжественно объявил жрец. – Боги ждут вас на брачную церемонию!
– Пока не стоит объявлять о вашей помолвке, – многозначительно произнес король, направляясь к выходу. – Завтра вечером жду во дворце, обсудим дату свадьбы. А пока, Габриэль, безопасность баронессы – полностью твоя ответственность.
Он остро глянул на меня, и я тут же скорчила влюбленную физиономию. Бедное его величество отшатнулся и, кивнув на прощание, исчез в мареве портала.
– Ах, какой мужчина, – вздохнула я ему вслед и довольно улыбнулась, услышав за спиной сдавленное ругательство.
Ха! То ли еще будет! Мне бы только до папенькиной лаборатории добраться…
– Разве вам не нужно на службу, ваша светлость?
Мы стояли возле кареты герцога Годфрея, рядом переминался с ноги на ногу мой кучер. Леон знал меня с рождения, именно он учил маленькую баронессу ездить верхом и отличать мерина от жеребца. Как и все слуги, он настороженно относился к герцогу, считая его виновным во всех наших бедах. Вот и сейчас я видела, как на морщинистом лице борются два выражения – желание забрать леди из компании гадского бывшего и страх, что леди это может не понравиться.
– Я провожу тебя домой, – особенным тоном, не терпящим возражений, промолвил жених.
Как жаль, что мне не достался матушкин дар! Сейчас бы заморозила подлеца и треснула чем-нибудь тяжелым по аристократическому носу, который герцог так любит совать в чужие дела.
– Боюсь, моя карета…
– Романна, мы поедем в моем экипаже, – с нажимом проговорил герцог и лично открыл дверцу черной кареты, демонстрируя отделанный дорогой белой кожей салон.
Я кивнула Леону, чтобы не волновался, и, скрипнув зубами, уступила здравому смыслу.
